Крещенский подкидыш - Виктор Маликов

С ночи лютуют ироды, туда, сюда мечутся, чуть ли не стаями. Ты где его взял, соколик? — поинтересовалась старуха.

— Похоже, анчутка выронил. Я водицей водокресной в избе кропил, он и драпанул восвояси, а этого вот в узелке на пороге оставил.

— Ах, он паршивец, у самого старшего змея детёныша выкрал! Ворочать змеёныша нужно немедленно, иначе беды не миновать.

— Вот и я о том же. Может, дорогу подскажешь?

— От чего не подсказать?! Только вот добраться туда просто так, своим ходом, не получится, кто туда уезжал, ни один еще обратно не возвращался. Места там больно глухие, гиблые.

— И что делать?

— Ничего! С тобой поеду! Есть у меня одна мыслишка, как путь сократить. Пошли, подготовиться нужно.

Вышли они на улицу. Оглядела тётушка Марья поляну, выбрала подходящее место. Приказала Добромиру глаза лошади завязать, чтобы ничего не видела и не испугалась раньше времени. Ему самому в дровни велела сесть. Чуть выше лошадиного роста, натянула меж двух берёз в два слоя шёлковую нить и принялась осторожно на неё воду лить из ковшика. Вода густая, меж нитей тонкой пленкой на снег потекла, и тут же на морозе в лёд превращаться стала. Тётушка Марья лила воду до тех пор, пока меж берёз во всю ширину не образовалось тонкое и почти прозрачное ледяное зеркало. Покончив с этим, она, тщательно приминая ногами снег, обошла три раза вокруг саней, непрестанно шепча себе что-то под нос и очертив таким образом большой круг, залезла в дровни.

— А теперь племяш гони, что есть мочи, сквозь этот лёд! Да не вздумай в нём остановиться, а не то так и сгинем в вечности. Как проскочим, осади лошадку так, чтоб стояла, как вкопанная! Всё понял? — Добромир кивнул. — Вроде ничего не забыла. Ну чего застыл, соколик? Погнали!

Добромир взмахнул хлыстом и со свистом, рассекая воздух, стеганул им лошадь. Со звоном разлетелось на мелкие осколки ледяное зеркало, мелькнула сбоку берёза, и опытный возница тут же осадил вожжи.

Лес вокруг сильно переменился. Затянутые туманной дымкой мрачные и безжизненные деревья, никогда не видевшие солнца, застыли безмолвными истуканами в устрашающих, загадочных позах, скрученные и изувеченные какой-то неведомой силой.

— Ну, вот и приехали! — сообщила тётушка, — Лошадь здесь оставь, она нам пока без надобности, привяжи вон к тому деревцу. Тут уж идти совсем недалече, но чем тише, тем сподручнее. Погоди, только памятку оставлю.

Позади саней, где первый след от полозьев остался, прочертила она корягой на снегу ровную линию, порошок какой-то над ней распылила, слова мудрёные прошептала.

— Пошли, готово.

Привязал Добромир лошадь там, где тётушка указала, сена охапку положил, и направились они в ту сторону, где угадывались в просвете меж мертвых деревьев тёмные очертания горных вершин.

Через полторы версты лес неожиданно закончился, и путники оказались на самом краю каменной гряды, резко обрывающейся широкой бездонной пропастью, со дна которой поднимался ввысь, густой, нестерпимый смрад.

— Ну и вонища! — прикрыл рукавицей нос Добромир, и тут же почувствовал, как за пазухой оживился змеёныш.

— А ты как думал? Вот оно, змеиное царство, — широко развела руками в стороны тётушка. — Камень возьми побольше, да вниз бросай. Они этого не любят, живо явятся.

Поднял Добромир с земли пудовый камешек и швырнул его в пропасть. В ответ на это послышались снизу повторяющиеся гулким эхом взмахи чьих-то огромных крыльев. И уже через миг поднялся над зловонной бездной, пышущий пламенем из ноздрей, огромный чёрный Змей. Его большие, горящие злобой зелёные глаза смотрели прямо в самые души непрошенных гостей, так что, казалось, кровь в жилах стынет. Одновременно все его три головы громогласно рявкнули.

— Кто посмел?! Уничтожу!

— Погоди, батюшка гневаться, рано нам ещё помирать, — отвешивая земной поклон, первой ответила Змею тётушка Марья и, толкая локтем в бок остолбеневшего Добромира, еле слышно прошептала: — Змеёныша доставай, пора уже.

Опомнившись, вытащил Добромир из-за пазухи Горыныча младшего и, держа на ладонях, протянул его грозному родителю.

— Мы, собственно, вот, вернуть хотели. Анчутка подбросил давеча.

На мгновение в глазах Змея промелькнула нежность. Громадной когтистой лапой он осторожно взял детёныша с рук Добромира. Змеёныш, почуяв родную кровь, ласково прижался к родительской лапе.

Змей-Горыныч старший вплотную придвинул одну из своих голов к путникам и вкрадчивым голосом произнёс.

— Откусить бы вам головешки… Да не за что! Ха, ха, ха! Прощайте! — залившись громким смехом, нырнул он в темноту бездонной пропасти, унося в родные пенаты возвращённого наследника.

— И всё?! — спросил у тётушки Добромир.

— Не принято у них благодарить, гордыня не позволяет, пояснила тётушка. — Пойдём уже, дотемна успеть нужно, а то никогда домой не воротимся.

Направились они обратно, в сторону леса, как вдруг за спиной у них раздался чей-то властный оклик.

— Эй, вы!

Путники обернулись.

— Вот, возьмите. Старшой передал, — кладя на землю нечто блестящее, произнёс невесть откуда взявшийся, красный дракон, после чего взмыл высоко в небо и, описав там петлю, нырнул вниз головой в смердящую пропасть.

Добромир присел на корточки, разглядеть неожиданный подарок.

— Ну и ну! — подивился он увиденному.

— Чего там? — любопытствовала тётушка, пытаясь и так, и этак рассмотреть Горынычев подарок из-за широких плеч Добромира.

— Да вот камень какой-то диковинный, — продемонстрировал ей Добромир, пылающий внутренним голубым светом булыжник чуть крупнее куриного яйца.

Увидев камень, тётушка Марья быстро накрыла его суконной тряпицей и, настороженно озираясь по сторонам, распорядилась.

— В карман его сунь, не отсвечивай. Нечего внимание всякой шушеры привлекать, не простой это камешек.

Вскоре подошли они к тому месту, где свою лошадь оставили. А от лошади… Только белые косточки на снегу и остались, да следы волчьих лап повсюду.

— Ох ты, батюшки! Лошадушка, моя милая! Как же это так получилось?! — запричитал Добромир.

— Не горюй, племяш, такова она — плата за проход, кого-то одного обязательно оставить надо. Пусть уж лучше это лошадь будет, чем кто-то из нас двоих, — утешила Добромира тётушка.

— Так ты что, всё это заранее знала?! — спросил Добромир. — Почему мне не сказала?

— А чтобы ты сделал? — парировала тётушка, — Молись,