Толстяк для Барби - Наталья Дёмина

мне душу. Не надо мне ни любви, ни воспоминаний, ни жалости бывших поклонников. Ничего не надо. Ничего не хочу…»

Она отошла от окна, но что-то внутри ёкнуло: «Он ждёт… Ждёт её…»

Глава 2

Женщина уменьшила огонь конфорки и помешала суп половником. Сегодня в меню был борщ, любимое блюдо Павла.

Лена вздрогнула, когда услышала что кто-то открывает входную дверь ключом. Она погасила огонь, накрыла кастрюлю крышкой и поспешила в коридор встречать супруга.

— С возвращением, — тихо произнесла Лена, стараясь понять, в каком настроении вернулся Павел.

— Привет, — небрежно бросил ей мужчина, снимая обувь.

«Он выпил», — сразу определила женщина и внутренне сжалась. Она знала, что в подвыпившем состоянии он становился совершенно неадекватным.

— Устал? — робко спросила у него, помня, что его раздражает, когда она молчит.

— А ты как думаешь? — недовольно проворчал Павел, направляясь в ванную комнату.

— А я сегодня борщ приготовила, — решила она перевести тему разговора в другое русло, поскольку слушать его лекцию о том, что он единственный добытчик в их семье она не хотела. Женщина прекрасно помнила, какие сцены он ей устраивал, настаивая, чтобы она бросила работу. Учитель английского языка не может достаточно заработать. А если так, то и смысла в её потугах муж не видел. Как же ей завидовали сотрудницы, ещё бы, богатый муж, что и работать не нужно. Сиди себе дома, да плюй в потолок. Только никто не знал, что Лена после увольнения стала и домработницей, и уборщицей, и прачкой, и поваром и любовницей, но чаще всего грушей для битья. Лена не знала, кто придумал поговорку: бьёт, значит любит. Видимо, только тот, кого в жизни никто ни разу не ударил. Потому что человек, который хоть однажды испытал насилие над собой, никогда не скажет, что это проявление любви.

— Борщ — это хорошо, — ухмыльнулся Павел, вытирая руки полотенцем.

Он вальяжно прошёл на кухню, сел во главе стола.

— Ну, и долго мне ещё ждать придётся? — нетерпеливо произнёс он.

— Одну минуту, — засуетилась Лена, доставая тарелку и наливая суп.

— Ты же прекрасно знаешь, что я не люблю ждать, — недовольно хмыкнул мужчина, вертя в руках ложку.

— Вот, — поставила она перед ним тарелку.

Павел зачерпнул немного ярко-бордового содержимого из тарелки и сморщил нос.

— Что это за бурда? — он одним движением смахнул тарелку на пол.

«Бах». Тарелка разбилась. Борщ разлился кровавым пятном на полу, забрызгав нижние шкафчики кухонного гарнитура.

— Неумеха и растяпа! — закричал Павел. — Посмотри, что ты наделала.

— Прости, — тихо прошептала она.

— Сколько раз тебе говорить, что в борще ложка должна стоять! А у тебя? Жижа! А жиже самое место под ногами.

— Пашенька, — промямлила женщина, ища, чем можно убрать осколки. — Прости, — не удержалась она и шмыгнула носом.

— Ленка! — схватил мужчина её за руку. — Опять сопли на кулак наматываешь? Ты ведь знаешь, я эту сырость терпеть не могу!

— Знаю, — смахнула она слёзы.

— Ты меня разозлить хочешь?

— Нет, что ты… Я сейчас, быстро всё уберу.

— И котлет пожарь. Надеюсь, хоть они у тебя получатся.

— Да, хорошо, — вздохнула женщина.

— И пиво с чипсами мне в спальню принеси. Я пока спортивный канал посмотрю. И поживее…

Он встал из-за стола и покинул кухню.

Лена шмыгнула носом, а глаза метнулись к окну. Она потихоньку отодвинула шторку.

«Сидит, — захотелось улыбнуться ей. — Ждёт…»

Но времени на мечты не было, поэтому Лена вернулась к домашним заботам.

Глава 3

Женщина собрала осколки тарелки и вздохнула, глядя на остатки борща на полу.

«Практически авангардная картина получилась, — поморщилась она, собирая в одну кучу розовый картофель, бордовую свеклу, мутно-оранжевую морковь, серый лавровый лист. — А мне борщ понравился, — утешала она себя. — Оставлю его и съем сама. Не выбрасывать же еду, только из-за того, что у Павла ложка не стоит».

И неожиданно для себя Лена расхохоталась. Громко. Надрывно. До слёз.

Через минуту на кухню вбежал Павел и уставился на неё удивлённым взглядом.

— Что тут… — он осёкся, увидев, что его жена сидит на полу, держа в одной руке мокрую тряпку и хохочет, уткнувшись лицом в кулак другой руки. — Лена? — опешил мужчина. — Ты здорова? В своём уме?

— Я… ик… здорова… — и она снова залилась смехом.

— Лена, я тебя первый раз вижу в таком состоянии! — воскликнул Павел, не зная, что ещё сказать.

— И я… — она, опять, вспомнила его слова о ложке и борще, и хрюкнула от нового приступа смеха.

— Ну, когда у тебя пройдёт истерика, я хотел бы получить свои котлеты.

— Свои котлеты, — задыхалась от смеха Лена, вытирая слёзы, которые текли по её щекам.

— Больная, — фыркнул мужчина и ушёл, что-то бормоча себе под нос.

Смех женщины медленно перерос во всхлипывания, и вот она уже уткнула лицо в ладони и рыдала. Горько. Жалобно. Жалея свою жизнь. Себя. Она подтянула к себе ноги, обняла колени, спрятав в них лицо. Ей захотелось скрыться. Исчезнуть. В детстве она любила забираться в мамин шкаф и там тихонько сидеть, представляя, что она находится в высокой башне и её скоро спасёт принц.

«Бестолковая! — думала она сейчас. — Не о принце надо было мечтать, а о нормальном мужчине, который бы… Что? Любил? Так и Павел её любит. Уважал? Когда-то ей казалось, что любви не нужно уважение. Любовь затмит всё. Вывернет на изнанку… Вот меня и вывернуло», — продолжала плакать.

Как долго она так просидела, Лена не знала. Она вздрогнула, когда на кухню вошёл Павел. Злой и голодный.

— Что это за демонстрация сегодня? — зашипел он на неё. — Или ты забыла, кто в доме хозяин? Могу напомнить!

Женщина подняла на него заплаканное лицо и… улыбнулась…

Павел подавился воздухом и закашлялся. Он и забыл, когда в последний раз видел, как улыбалась его жена.

— Ты… того… этого… — смотрел он на неё и не знал, что сказать. — Отдохни, что ли… — выдавил из себя мужчина и сбежал в спальню, обдумать поведение и состояние Лены.

А молодая женщина дотронулась рукой до своих губ, которые были растянуты в улыбке. Щёки с непривычки болели и чуть дрожали.

Лена вскочила с пола и отдёрнула занавеску.

Там… во дворе, на лавочке, всё ещё сидел он… Толя… Свет от уличных фонарей освещал его немного тучную фигуру. Радость и какое-то непонятное тепло разлилось в груди молодой женщины.

«Зачем? — как сумасшедшая продолжала улыбаться она. — Почему? Именно сейчас?»

Ей вдруг захотелось увидеть его глаза. Она не задумываясь, что делает, направилась к входной двери.

— Ты куда? — окликнул её Павел, выйдя в коридор.