Стекло - Осип Бес

Надо сказать, что многочисленные Пиццины гости любили развлекаться тем, что время от времени обстреливали местную дворовую шпану из окон квартиры, предварительно погасив в окнах свет. Дело в том, что Пиццин двор, как и многие дворы в округе не страдал излишней илюменацией. Проще говоря, было темно, хоть глаз выколи. Снизу, из темноты, периодически, доносились возгласы и брань. Самих говоривших видно не было, до тех пор пока они не начинали курить. Вот тут то и появлялись гаденькие улыбки на лицах застывших у раскрытого окна с винтовкой пацанов. Шпана сыпала угрозы в темноту, но понять откуда стреляют она, соответственно, не могла. Так что винтовка, старый, потрепанный «Ижак», всегда покоилась на подоконнике. От куда она вообще появилась, как не старались, ни кто вспомнить так и не смог.

Была еще маленькая тумбочка на замке, где Пицца хранил фотографии детства, разные безделушки и замусоленного плюшевого мишку. Все это было его сокровищем, его памятью о погибших, три года назад, родителях. Младшую сестренку Пиццы забрали дальние родственники, а сам он остался не у дел. Поначалу, конечно, они ему помогали, но, когда Пицце исполнилось восемнадцать, совершенно о нем забыли. Так он и жил, среди валявшихся повсюду пустых бутылок, среди ободранных плакатов «Гроба» и томиков Достоевского. На его двери была корявая надпись «ПАНК НЕ СТУХ!!!», убеждающая всех проходящих мимо, что хозяин все еще жив.

А сейчас под этой самой надписью, на позаимствованных, видимо, из- под соседних дверей ковриках мирно посапывал их старый знакомый, скин, по прозвищу Тимон.

– Встать, солдат, война идет!!! – что было мочи заорал Пицца ему в ухо.

Вытаращив глаза, Тимон подскочил, ударившись своей лысой головой о дверную ручку.

– А, это вы, со своими шуточками, – пробурчал он, почесывая ушибленный затылок, – а у вас, товарищ Пицца, между прочим, эти самые шуточки представляют серьезную угрозу для общества!

– Плевать я хотел на общество! Я всегда против него, даже если оно во всем со мной согласно! – радостно воскликнул тот и стал открывать замок.

– Да и общество на тебя не прочь, – возразил Тимон, поглядывая на заплеванную соседской ребятней Пиццину дверь.

– Тогда мне вдвойне на них плевать!

– Не советую, парень, – вступил в разговор Дин, – их больше, утонешь!

– Ну вы меня еще поучите, – отмахнулся Пицца и наконец-то открыл дверь, – я же профи в таких делах, а что касается игры с пресловутым обществом в «кто кого переплюнет», то сражаться буду до последней капли влаги в организме!

Они ввалились в прихожую. Тимон, запнувшись о порог, кубарем вкатился первым. С хохотом он принялся расшнуровывать свои сапоги, напевая какую-то идиотскую песенку. Через мгновение уже все, пыхтя и отдуваясь, занялись этим непростым делом.

– А что это ты, Тимоша, под дверью спал? – спросил Пицца у Тимона, прервав его немудреную песнь, – проблемы, что ли, какие-нибудь?

– Да, есть немного, – ответил тот. – Я опять из дома ушел, предки достали – фашист, фашист. И так и сяк им хоть что-нибудь объяснить пытался, бесполезно! Орут только и ничего не понимают. Да и не надо им ничего понимать… Я собрался и вышел, а они и не заметили, до сих пор, наверное, там скандалят.

– Стереотипы хреновы! – выругался Пицца. – Еще лет двадцать никто ничего не поймет!

– Да не расстраивайтесь вы, прорвемся, – сказал Дин, стараясь поддержать друзей, – пошли они все, давайте выпьем лучше!

Вышло как-то грустно.

– А есть что? – удивился Тимон, не замечая горечи в словах друга.

Пицца же криво ухмыльнулся, взглянул на Дина и иронично добавил:

– Вот за что я тебя люблю, парень, так за то, что ты всегда знаешь, что и когда говорить!

Дину на секунду показалось, что тот прочитал его мрачные мысли о том, что никуда они на самом деле не прорываются и выпить нужно просто от того, что все достало, обдумал это и рассудил, что сказанное им было все-таки лучше, чем оставшееся на душе «жизнь – дерьмо!»

Молчание прервал Тимон, незамеченным залезший в Пиццын рюкзак и с воплями «вот это да!» и «ни фига себе!», начавший доставать оттуда алкогольную продукцию.

Через две минуты они уже стояли на пороге Пицциной гостиной, если ее можно было так назвать. Эта была комната, весь пол которой был застелен матрасами, заменявшими кровати. «Практично и удобно», – говорил Пицца, и действительно, порой в ней запросто умещались двадцать человек. Самым удобным местом здесь было кресло-качалка, стоящее в противоположном, от двери, углу. Именно это и привело в оцепенение Пиццу и Тимона, которые замерли на пороге. Их замешательство было недолгим. Они переглянулись и вдруг с руганью ринулись к креслу, отталкивая друг друга локтями. Пицца добежал первым, плюхнувшись в него, он выставил вперед руки. Тимон, бежавший следом, прыгнул, надеясь опередить друга, и с размаху налетел на Пиццу. Раздался жалобный скрип кресла, Тимон, сделав сальто, полетел дальше, пока путь ему не преградила стена; успешно в нее врезавшись, он с хохотом сполз на матрасы. Пицца, схватившись за живот, смеялся до слез.

– Вот ведь, чертовы придурки…

«Ну вот настроение боевое поднялось», – подумал Дин, подходя к друзьям и садясь на прямо пол.

– Уже на частную собственность посягают!!! – хохотал Пицца, открывая портвейн. – Что за люди?..

Отсмеявшись, Тимон пошел за кружками, а Дин подумал: хорошо, что все так получилось, что сегодня у них есть деньги и крыша над головой. Он вспомнил слова песни «Наутилуса»: «Я буду жить еще один день и будет еще одна пьяная ночь…». Вернулся Тимоша, они разлили портвейн в кружки, у Пиццы в руках появилась гитара.

Так незаметно и пролетел вечер. Напиток горячей рекой тек по венам, они до хрипоты орали любимые песни.

– А правильно ли мы живем? – вдруг спросил Тимон.

– Не знаю… – с трудом ответил Дин, – но мне нравится…

Язык заплетался, но ему уже было все равно.

– Я просто… не хочу… чтобы это кончалось. Я…

Он забыл, что хотел сказать, все мысли перепутались, Дин замолчал.

– А я как-то нашел смысл жизни, напился и забыл, – обрадовался Пицца новой теме разговора, – а что, Тимоша, это тебя взволновало?

Тимон выпил, прикурил сигарету и уставился на Пиццу.

– Вот ты умный вроде, но поражаться я тебе не перестаю. Тебе все по барабану! И неужели ты никогда об этом не задумывался? Мы же бесцельно живем!

– Во-первых, много думать вредно, – важно сказал Пицца, погладив ирокез, помолчал и добавил: – С ума можно сойти. Во-вторых, ты что, хочешь поставить перед собой какие-то призрачные цели, вроде дома, семьи, работы, выдуманные для тебя человечеством?

– Нет… Не знаю… Это же лучше, чем ничего.

– Ну почему же? Да тебе скажут, что ты слабак, лентяй, живешь только для себя потому, что у тебя нет этих выдуманных ценностей. А пусть тогда они сами попробуют от них отказаться. Отказаться от цели. Тогда все, край! Они и дня не проживут! Так же и с самоубийством. Все кричат: «суицид выход для слабых!», но не у каждого найдутся силы это сделать! Понял теперь? Орать всегда проще.

– Идиоты! Ведь тогда мы живем не бесцельно! – встрепенулся Дин, все это время он обдумывал слова Пиццы, и вдруг понял, как все просто. – Цель нашей жизни и есть ее бесцельность! И если мы слабаки, то, в слабости нашей, мы сильнее их силы! Цель отрицать саму цель! Так же как традиции и моральные устои. Не обращать внимания на ненужные преграды и стремиться к чистоте собственной души, а не вкладывать души кирпичами в пирамиду безумного общества! Не приносить себя в жертву тем, кому на тебя чихать! Въехали, в чем дело? Смысл нашей жизни – это протест против их смысла, – Дин отхлебнул из кружки. – Пусть лучше жизнь моя будет бесцельной, чем я приму их муравьиные ценности! Одинаковые и пустые, как они сами…

– Пьяный бред! Тимон внимательно посмотрел на него, покачал головой – и вдруг рухнул навзничь, тут же захрапев.

Дин и Пицца переглянулись.

– Хороший пример, – рассмеялся Пицца, – у Тимошки биологические часы с точностью до секунды работают! Он вырубился, значит, и нам пора. А завтра я вас в одно место свожу, клевое.

– Что есть, то есть. Не отберете! – согласился с ним Дин.

И действительно, он вдруг почувствовал, что смертельно устал, лег на бок и закрыл глаза. Уже сквозь сон он услышал Пиццыно бормотание:

– Разумничались тут, у вас и выбора-то нет. Какая цель, если будущего нету? «No future!», «NO FUTURE!!!»

Глава 2

«Они говорят, им нельзя рисковать,

Потому что у них есть дом,

в доме горит свет,

И я не знаю точно, кто из нас прав.

Меня ждет на улице дождь,

их ждет дома обед…»

В. Цой

Ветер пронизывал насквозь, застегнутые наглухо, тяжелые косухи ничуть его не смущали. Несмотря на воскресное утро и собачью погоду, на улицах было довольно оживленно. Старушки спешили на рынки за картошкой и огурцами, кто-то возвращался с ночной смены или просто гулял. В общем, люди, стремясь успеть сделать все свои дела в этот единственный свободный день, с озабоченным видом растекались по городу. Вся эта картина напомнила друзьям их вчерашний разговор.