Охота на человека в Перу - Жерар Вилье

— Что ж, это лучше, чем Баррантес, — объяснил он без особого энтузиазма.

Баррантес был марксистом, кандидатом от блока левых сил на предстоящих президентских выборах, разделявшим взгляды «Сендеро Луминосо» и внушавшим праведный ужас как американцам, так и перуанской армии. Офицеры уже начищали свои «фалы» на случай, если он пройдет. Стране грозил военный переворот, хотя рекорд Боливии в этом плане побить было трудно.

Взгляд американца, Скользнув по исковерканным крышам Лимы, устремился дальше, к цепи угрюмых гор, окружавших город, и остановился на огромном кресте из огней, который вспыхнул на севере, на холме Сан-Кристобаль. Было в этом зрелище что-то издевательское: у подножия холма раскинулся Римак — один из ужаснейших бидонвилей, окружавших Лиму, где в кошмарных условиях, в грязных лачугах, без воды, без электричества теснились около трех миллионов человек. Каждое утро по улочкам Римака колесили старые грузовики с ржавыми цистернами, предлагая почти пригодную для питья воду по полторы тысячи солей за бочонок. Кто-то словно в насмешку окрестил «Пуэбло Ховен» — «Юным городом» — эти трущобы, кишащие крысами. Впрочем, для полуголодных оборванцев день, когда удавалось поймать жирного грызуна, был большим праздником, даже если приходилось делить обед на многочисленную семью. Крысы в Лиме нагло высовывались из всех щелей даже перед посольством США.

Том Барнс с тревогой взглянул на часы. Его люди должны были выйти на связь восемь часов назад.

— Куда они могли запропаститься?

— Я позвоню, — предложил полковник Ферреро, оторвавшись от банки с пивом. Он шагнул к двери, но тут же застыл на месте. Глухой мощный взрыв сотряс все вокруг. Мерцавшие в сумерках огоньки замигали и разом погасли. Крест на холме Сан-Кристобаль, казалось, светился на какую-то долю секунды дольше, затем тоже в свою очередь исчез.

Том Барнс чертыхнулся.

Окна в посольстве уже снова зажглись: автоматически подключились независимые электрогенераторы. Внизу отчаянно гудели клаксоны.

— Los Terrucos![7] — вырвалось у полковника.

Это была обычная шутка «Сендеро Луминосо»: террористы взрывали опоры линий электропередач, лишая Лиму света иногда на несколько минут, а иногда на много часов. Электростанции находились далеко в горах, невозможно было контролировать всю Сьерру.

Появился Лестер Кросс, неловкий в пуленепробиваемом жилете, с полевым биноклем на шее, держа в руках два автомата «узи» и еще один такой же жилет, который он протянул вместе с автоматом своему начальнику. Том Барнс со вздохом облачился, повесил автомат на плечо. Каждый раз одно и то же... Впрочем, он давно привык к тревогам. Внизу царил хаос. Город был освещен только ацетиленовыми лампами торговцев да фарами автомобилей, которые гудели на разные голоса, не в силах выбраться из пробок. Жалобно взвыла и смолкла сирена полицейской машины.

С разных сторон раздались автоматные очереди — полицейские палили в воздух, в основном чтобы успокоить себя...

— Смотрите! — вдруг закричал полковник Ферреро.

Вершина холма Сан-Кристобаль осветилась багровым заревом. Там горел уже не крест, а огромная эмблема — серп и молот из огней. Символ «Сендеро Луминосо»! Том Барнс сорвал с шеи своего помощника бинокль и навел его на холм.

Сквозь мощные линзы он увидел по обе стороны от пылающей эмблемы два темных столба, словно скобки, а через несколько секунд разглядел болтающиеся на этих импровизированных виселицах тела.

— Боже мой! — произнес он сдавленным голосом.

Похолодев от внезапной тревоги, Барнс передал бинокль перуанцу. Невооруженным взглядом различить повешенных было невозможно. Полковник Ферреро опустил бинокль.

— Кажется, это... Я еду туда!

— Я с вами.

— Сэр, — вмешался Лестер Кросс, — слишком поздно, чтобы вызывать охрану...

— К черту! — рявкнул Том Барнс. — Обойдемся без нянек! Возьмите побольше запасных обойм.

Высокий — метр девяносто, широкоплечий, с пышными рыжими усами, Барнс выглядел среди перуанцев, как Гулливер среди лилипутов. В несколько секунд все трое сбежали по лестнице. Полковник Ферреро первым выскочил на улицу, расталкивая прохожих. Строящаяся уже много лет футуристическая конструкция, в первых этажах которой размещались службы «Диркоте», находилась всего в сотне метров на авенида Испания. Полковник неуклюже трусил по тротуару, придерживая одной рукой рукоятку своего пистолета, чтобы он не вылетел из кобуры.

Том Барнс бежал следом, молясь про себя, чтобы его предчувствие не оправдалось.

* * *

Пронзительно гудя, синий фургон «Диркоте» с трудом прокладывал себе дорогу между скопившимися на авенида Такна автомобилями. Том Барнс и полковник Ферреро втиснулись на переднее сиденье рядом с водителем. Сзади разместилась дюжина вооруженных до зубов людей в касках и пуленепробиваемых жилетах, похожих на фартуки. Жандармерия помочь отказалась, ссылаясь на недостаток личного состава. На самом же деле жандармы ненавидели «Диркоте» как конкурирующую организацию. Тому Барнсу вдруг подумалось, не кроется ли за этой зловещей мизансценой какая-нибудь ловушка... В бидонвиле было полным-полно сендеровцев.

Буфер фургона толкнул прилавок с дынями, которые раскатились по мостовой, взрываясь под колесами, как гранаты. Несмотря на отсутствие электричества, на тротуарах вокруг торговцев кишела невероятно плотная толпа. Машина ехала по бесконечно длинному проспекту вдоль угрюмых, ветхих, полуразвалившихся домов. Очереди длиной в километр с тупой покорностью ожидали автобусов, на появление которых надеяться не приходилось. Люди враждебно косились на проносящийся мимо синий фургон. Когда они обгоняли редкие автобусы, пассажиры, стиснутые, как сельди в бочке, тоже бросали на них сквозь стекло злобные взгляды: «Диркоте» пользовался в Перу дурной славой...

— Быстрее, боже мой, быстрее, — покрикивал Том Барнс, сжимая лежащий на коленях «узи».

Мучительная тревога сжимала ему горло... Водитель прибавил газу, задев изъеденное ржавчиной такси без заднего стекла и одного крыла; с трудом разминувшись с фургоном, древняя машина поехала дальше уже и без остатков буфера.

Наконец фургон пересек по мосту высохшее русло реки Римак, давшей имя бидонвилю, и оказался в трущобах. Несколько крутых поворотов, бросавших пассажиров друг на друга, — и машина с угрожающим дребезжанием затряслась по ухабам и выбоинам узких улочек. Том Барнс смотрел, как проносятся мимо бараки, сколоченные из листового железа, сидящие у дороги метиски с ничего не выражающими лицами, голые до пояса мужчины, чумазые ребятишки, играющие ржавыми деталями автомобилей. Отвратительный запах проникал даже через закрытые стекла — нечто среднее между бойней и свалкой отбросов...

Бум! Том Барнс с размаху стукнулся головой о ветровое стекло: переднее колесо застряло в глубокой рытвине. Водитель дал задний ход.

— Ошиблись на развилке, — объяснил полковник Ферреро. Судя по тону, он тоже был встревожен.

Раздался глухой удар; от кузова отскочил камень. Похоже, их не ждал здесь радушный прием... Вершины холма теперь не было видно: они подъехали к самому подножию. По голому склону были разбросаны хижины, усеявшие, точно блохи, глинистую почву холма, которую размывало в сезон дождей. К счастью, дожди в Лиме были редкостью. Фургон трясся на извилистой каменистой дороге, взбираясь все выше. Слева был отвесный склон, справа громоздились грязные лачуги «Пуэбло Ховен». Еще два-три камня оцарапали кузов. Водитель злобно выругался. Свет фар прорезал черноту, освещая унылый пейзаж, ночная тьма казалась от этого еще более гнетущей. Том Барнс посмотрел назад — далеко внизу раскинулась Лима, огромное черное пятно, на котором, словно светлячки, мерцали огоньки «амбулантес».

Еще несколько крутых поворотов. Жилищ становилось все меньше. Снова показалась вершина холма — огненная эмблема все еще пылала.

— Террористы дерьмовые! — процедил сквозь зубы полковник Ферреро.

Фургон мотался из стороны в сторону, буксовал с отчаянным скрежетом. Трижды водитель пытался войти в поворот в том месте, где дорога изгибалась наподобие шпильки для волос с наклоном градусов в тридцать. Мотор ревел, тяжелая машина пятилась назад. Наконец полковник Ферреро не выдержал.

— Стоп, — приказал он. — Дальше пойдем пешком.

Том Барнс, подхватив свой «узи», выскочил из машины. Свежий ветер тут же ударил ему в лицо, растрепав волосы. Во тьме трепетал единственный огонек — оборванное семейство сидело у костра, на котором кипел котелок со сладким картофелем. Полковник вполголоса отдал приказ, и люди «Диркоте» высыпали из машины, неуклюжие в своих жилетах и касках, с тяжелыми винтовками и автоматами.

— Построиться в шеренгу! — скомандовал полковник. — Живо! Прикройте вершину. Возможно, эти мерзавцы еще там.