Научи меня плохому (СИ) - Фрес Константин

Но как - Кристина не могла сформулировать.

Да и что, в сущности, произошло?

Пара нескромных взглядов, от которых у нее сердце в пятки ушло…

Выбравшись на веранду, Кристина глотнула воздуха, перевела дух. Лицо ее пылало от стыда, волнения и возбуждения. Девушка закрыла за собой дверь, отрезав все звуки, обхватила плечи ладонями. Ее била неуемная дрожь.

После того, что она пережила, почувствовала - сможет ли она вернуться к Ральфу, сесть радом с ним и снова смотреть на него с любовью, с готовностью принадлежать ему и с желанием выйти за него замуж?..

- О, господи Боже, что ж я такое делаю! - простонала она.

- Вам говорили, что вы очень красивы? Вы украшение сегодняшнего праздника.

От звука ЕГО голоса Кристине захотелось кричать, но она и пискнуть не смогла, завороженная его магическими синими глазами. Обернулась  - и застыла, онемевшая. Словно он окончательно загипнотизировал ее. Выманил свою жертву в безопасное место, где ему никто не помешает, и напал, подкравшись из темноты.

Мужчина неспешно приблизился к ней, небрежно пригубив шампанское из своего бокала. Высокий, статный, безупречно одетый. Даже с преувеличенной аккуратностью. Глядя на него, можно было буквально почувствовать, увидеть, как он приглаживает одежду, застегивая ее на все пуговицы, чтобы она села идеально.

Вблизи он показался Кристине еще красивее, еще хищнее и еще опаснее. То, как он поклонился ей, предлагая второй бокал с шампанским, - казалось бы почтительно, но вместе с тем коварно, низко, почти коснувшись ее, почти задев губами ее щеку, - было и вовсе почти нападением. Кристина отпрянула, и он снова усмехнулся, ослепительно и опасно.

- Вы боитесь меня? - преувеличенно вежливо спросил он. Словно удивился.

Он был так близко. Кристина чувствовала свежий запах его парфюма и сладковато-древесный, пряный - сигар.

- Ну, что же вы молчите? Не хотите говорить со мной? Я вам неприятен?

Кристина нервно сглотнула. Ледяное шампанское не смогло смыть жар, хоть и ударило легким опьянением в виски. От близости этого человека, так смутившего ее разум и чувства, у Кристины ноги тряслись.

Как объяснить этому человеку, что она чувствует себя восторженной полудикой островитянкой, к которой снизошел синеглазый бог?..

- Вы что, преследуете меня, - пробормотала Кристина, с трудом изображая… изображая… да кого она обманывает! Ее полудетский восторг, ее стихийная, нечаянная, внезапная влюбленность написаны на ее лице огромными буквами, и он, изучая ее, видит это и усмехается.

- Мне показалось, что вам нехорошо, - вежливо ответил он, снова пригубив бокал. - Поэтому я позволил себе выйти вслед за вами. Вдруг бы вам помощь потребовалась?

Кристина, как завороженная проследила за тем, как он пьет. Как его губы прихватывают тонкое стекло, будто целуют. Как снова улыбаются…

В голове Кристины мелькает только тень мысли о том, каково шампанское на вкус, если попробовать его с губ незнакомца. Мысль не успевает окончательно сформироваться, а Кристина уже ощущает вкус этих вожделенных губ, прохладных и ласковых.

Тонкое стекло бокала лопнуло, ударившись об пол, шампанское золотистой лентой разлилось по полу.

Незнакомец в один шаг сократил расстояние с ней до минимума, обхватил ее, вжался в ее тело так сильно, что она ощутила, насколько сильно его желание. Он запустил руку ей в волосы, нисколько не заботясь об укладке, сжал блестящие пряди и грубовато, рывком, заставил Крис откинуть голову назад. Лишь на миг она увидела над собой его гипнотизирующие глаза, а затем он впился в ее губы жадным поцелуем, по глотку выпивая ее душу.

Крис даже стонать не могла, схваченная, измятая жадными руками. Шампанское на его губах окончательно опьянило ее, его губы ласкали ее язык, словно сладкий сочный плод - чуть сжимая, поглаживая. Он дико, одержимо пробовал на вкус свою добычу и не мог упиться ее сладостью. Целовал и целовал, все больше желая ее, задыхаясь от жадности, с какой принюхивался к ее манящему аромату. Тискал и сжимал ее бедра, беззастенчиво забравшись под атласный белый подол короткого платья, поглаживал сзади, поверх кружевных трусиков, и Кристина обмирала, невольно отстраняясь от его руки и при этом вжимаясь в его грудь, с ужасом и бесстыдным вожделением ожидая, когда эта рука скользнет под белые кружева.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но он не сделал этого. Такие нежности не для него.

Кристина не поняла, когда кончился поцелуй, и как она оказалась спиной к незнакомцу, но следующее, что она услышала, почувствовала - это был треск рвущейся ткани. Мужчина рывком разорвал ее трусики, яростно освобождая девушку от этого элемента одежды.

- Что вы делаете…

Он не ответил. Вместо этого он крепче ее тряхнул, прижал сильнее животом к стене, заставив выгнуться назад, и снова поцеловал, заткнув своим яростным жарким поцелуем ее слабо протестующий рот. Почти насильно заставил расставить трясущиеся ноги шире, и его ладонь накрыла ее мокрое лоно.

Кристина взвизгнула, присела, когда его пальцы бесцеремонно толкнулись в ее лоно. Но он грубо подхватил ее там, меж ног - ровно так, как она мечтала всего минут пять назад! - и поднял, заставил стоять ровно и покорно. Он гладил ее там, меж ног, массировал мягкую кожу, его пальцы осторожно касались то одной, то другой дырочки, дразня и поглаживая. Казалось, он получаем ни с чем несравнимое удовольствие, касаясь там, где не трогал еще никто. Лаская так, что в распахнутых глазах девушки мелькало изумлением и почти сумасшедшее наслаждение. Он упивался своей властью над ней, и только от него зависело, продолжится ли этот невероятный кайф.

Кристина скулила, дрожа всем телом, изогнутая, запрокинутая назад, как связанная добыча. А он все целовал и целовал ее, слизывая горячим языком ее жалкие  стоны.

- Одно твое слово, - жарко, страстно прошептал он, прижимаясь губами к ее мокрому виску, зарываясь лицом в ее растрепанные волосы, - и я уйду. Не трону. Не посмею. Только скажи, что не хочешь меня. Скажи!

В его голосе слышалась мольба.

Хищник рвался с поводка, желал растерзать свою добычу, отведать ее трепещущего тела. Мужчину, прижимающегося к Кристине, трясло. Сквозь тонкую ткань его брюк девушка чувствовала, как пульсирует его прижатый к ней налитый кровью член. Он вожделел ее - и понимал, что нельзя, невозможно, недопустимо ее трогать.

Девушка из приличной семьи.

Красивая и невинная.

Обещанная другому.

На собственной помолвке! Она не должна отдаваться другому, не должна его желать.

- Одно твое слово, и я уйду, - шептал он, касаясь чуткими пальцами чувствительной точки меж ее ногами и массируя так вкрадчиво, так умело, что девушка застонала, почти потеряв сознание от блаженства.  Она поскуливала, а он, уткнувшись лицом в ее волосы, наполняя их горячим, сбивчивым дыханием, все продолжал сладко, неимоверно сладко терзать ее тело.

- Просто скажи, что не хочешь. Просто вели мне уйти, и я оставлю тебя в покое…

Его слова говорили одно, а руки - совсем другое.

Его палец нажал на дырочку ануса, сильно, жестко, и вошел туда - туго, жестко, беспокоя и терзая невинное тело. Кристина вскрикнула, сжалась, скуля жалко и беспомощно, потому что это было очень чувствительно. Очень развратно. Очень бесстыдно.

И, разумеется, никаким уважением тут и не пахло - мужчина просто трахал ее рукой, распалял ее желание еще больше, заставляя скулить и выпрашивать ласки совершенно по-животному.

Он и наказывал ее, как животное - за то, что посмела понравиться ему. За то, что сам ею увлекся, пожелал. За то, что не отвергла. Он овладевал ее телом жестко, резкими толчками, и это действие приносило удовольствие, пожалуй, только ему.  Потому что это была власть; ее покорность, принадлежность ему, и его воля сделать с ней все, что ему хотелось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Ну? - его голос стал пугающим и грубым, пальцы на грани боли ввинтились в ее горячее тело, терзая ее медленно, но так чувствительно, что у девушки дыхание перехватило, и она присела, не выстояла на трясущихся ногах. - Скажи, что не хочешь.