Премьера убийства - Найо Марш

Мартина легонько толкнула ее и вошла.

Театр «Вулкан» был из новомодных театров, и обстановка отличалась ультрасовременным исполнением. Фойе было отделано медным листом огненного цвета с полосами хромированной стали и отделено от улицы двойными стеклянными окнами во всю стену.

На кассе висело объявление «Аншлаг», матово поблескивали медные дверные ручки, вдоль стен были установлены скамеечки, выполненные из алюминиевых трубок и сверкающей стали. Мартина прошла по устланному толстыми коврами полу и присела на скамью. Все тело ломило от усталости. Ноги дрожали…

Прямо напротив на стене висел стенд со множеством фотографий и общей подписью: «Премьера состоится 14-го мая — „ТЩЕСЛАВИЕ“, новая пьеса знаменитого Джона Джеймса Резерфорда». Мартина разглядела два знакомых лица, снятых крупным планом, — Адам Пул и Элен Гамильтон. Эта пара то и дело мелькала в фильмах, которые можно было увидеть в Австралии или Новой Зеландии… Мартина так часто стояла в очередях за билетами в кино, чтобы увидеть их… А здесь, в этом самом здании, Пул и Гамильтон каждый вечер выходят на сцену живьем — подумать только! Вот портреты Кларка Беннингтона с трубкой в зубах и наигранным романтизмом во взгляде, Дорси в пенсне, Гаи Гейнсфорд, нежной и красивой молодой бабенки, и, наконец, весьма юного на вид Перри Персифаля. Но лица эти сливались в глазах Мартины и становились постепенно неразличимыми!..

В фойе стояла тишина, за окнами постепенно темнело. Пелена дождя скрывала очертания прохожих и городских домов вдалеке… Тускло сверкнули красные огоньки автобуса, в заднем стекле мутно белели безразличные лица пассажиров. Чувство одиночества было таким сильным, тоска такой глубокой, что Мартина прикрыла глаза и задремала… В мозгу ее вертелись, повторяясь, одни и те же фразы, словно сказанные ее голосом, но с разным выражением: «Ты пропала… ты пропала… ты сама этого хотела… и теперь ты получила по заслугам… теперь с тобой будет то же самое, что бывает со всеми…»

Мартина уже покачивалась на волнах сонного, теплого моря… Она видела солнечный пляж, песок, пальмы… И вдруг этот экзотический сон был прерван грубым металлическим голосом, ворвавшимся в ее сознание. Девушка подскочила на стуле как ужаленная. В свете зажегшихся ламп справа от нее, за матовой стеклянной перегородкой, возникли очертания Божества, похожего одновременно на Мельпомену и на Талию. Однако Божество, похоже, говорило вполне мужским, чуть усталым голосом и довольно развязно:

— Да, только мне это не очень-то подойдет, старик… А? Что? Нет-нет, мне этого не нужно, но дело даже в другом…

Какой требовательный, властный голос. «Ну вот, — подумала Мартина, — через минуту меня отсюда выставят».

— …Нет-нет, все просто отвратительно, — продолжал голос раздраженно. — Она уехала в больницу. Во всяком случае, так передали, но ведь никто не расстроен из-за этого, не правда ли? Ну ты же знаешь, что она из себя представляет, дружок. А теперь еще для афиш требуются сценарии и пробные фото уже на этой неделе. Ты можешь кого-нибудь придумать, дружок? Кто? Ох нет, я, кажется, просто накрываюсь медным тазом, ей-богу! Ну ладно, что поделаешь, старик, пока.

За перегородкой положили трубку. Громкий голос вывел девушку из состояния приятной дремы. Сколько раз раньше она уже грезила, как войдет в театр, как представится, скромно и одновременно смело: «Видите ли, я немного знаю актерское искусство. Думаю, что смогла бы сыграть то-то и то-то…» Но потом все должно было закружиться со страшной быстротой — большая роль, премьера, слава, журналисты, поклонники… Все это вовсе не казалось ей чем-то недостижимым.

— Эйлин? — тем временем снова заговорил голос за перегородкой. — Слава Богу, милочка, я наконец тебя застал! Послушай, Эйлин, ты мне не окажешь любезность? Мне очень неловко тебя просить, но ты моя последняя надежда. Да, заболела костюмерша Элен… Ну, старушка Тан-си. Да, боюсь, что так… Мы не успеваем никого подыскать. С меня голову снимут. Но я ведь знаю, ты добрая душа и наш ангел-хранитель! Как?! О! Ну ладно… Нет-нет, ничего… Извини, что побеспокоил тебя… Нет-нет, ничего… Я окочурюсь в этом театре. Уйду в цирк дрессировать тигров — там работа поспокойнее… Да. До свидания.

Тишина. Мартина, затаившаяся в огромном пустом фойе, пыталась представить себе говорившего. Но тут ее словно током ударило. Она осознала, о чем шел разговор. Поднявшись со скамейки, девушка на ватных ногах подошла к дверце в перегородке, и тут дверь раскрылась ей навстречу.

— Простите, — робко сказала Мартина, — но вы, кажется, ищете костюмершу?..

* * *

Человек в добротном дорогом костюме так и застыл в дверном проеме. Мартина видела его четкий силуэт на фоне ярко освещенной гримерной.

— Господи спаси, так сколько времени вы тут проторчали, милочка? — спросил он со смесью раздражения и некоторого облегчения в голосе.

— Недолго. Пока вы говорили по телефону… Я не хотела вас перебивать.

— Перебивать? — с некоторым изумлением переспросил человек.

Потом он торопливо взглянул на часы и поинтересовался:

— Так что же, вы ищете именно эту работу, что ли? Вы от миссис Гринакер, правильно?

Она быстро прикинула про себя, кто такая могла быть миссис Гринакер. Агент по трудоустройству? И Мартина попыталась как можно более правильно построить фразу.

— Насколько я поняла, вам нужна костюмерша, и я посчитала возможным обратиться с просьбой о приеме меня на…

— Это для мисс Элен Гамильтон, — скороговоркой бросил мужчина. — Ее старая костюмерша то ли чем-то отравилась, то ли какую-то дрянь подцепила. Я объяснял это миссис Гринакер. Так вот, фотограф приходит утром, а последняя генеральная репетиция в костюмах — завтра вечером. Работенка будет не из легких. Две смены платьев одна за другой… Ну и так далее. У вас есть рекомендации?

Во рту у Мартины пересохло. Она начала нерешительно:

— Я не захватила с собой… — Но тут ее спас раздавшийся телефонный звонок.

Мужчина прошел назад в комнатку и взял трубку:

— Грантли слушает. А, привет, милая. Послушай, я страшно занят. Ради Бога, задержи их там, пока я не приеду, ладно? И извинись от моего имени, хорошо? Да-да… — Он вдруг понизил голос. — Да, думаю, так. Точно. Ну пока.

Положив трубку, Грантли снова выбежал в фойе, схватил свою шляпу со стула и обернулся к Мартине:

— Да, послушайте, мисс…

— Мисс Тарн, — подсказала девушка.

— Мисс Тарн. Вы можете начать сразу? Сию же минуту? Вещи мисс Гамильтон у нее в гримерной. Их нужно распаковать и повесить на ночь — ну, вы меня понимаете? Вам предстоит еще масса глажки. На мисс Гамильтон любит, чтобы те ее вещи, которые нельзя гладить, отвиселись… Понимаете? Вот вам ключи, и приступайте прямо сейчас. Вон там конура ночного сторожа. Он вам поможет открыть гримерную. Давайте так — сейчас вы попробуете сделать все, что возможно, а завтра мы поглядим, как вы справились, и тогда все решим окончательно. Лады? Вы все поняли? Идите к сторожу, скажите, что я вас послал.

Грантли порылся в кармане, достал визитную карточку и нацарапал на ней несколько слов.

— Сторож у нас порядочный зануда и педант, — заметил он с усмешкой. — К тому же неизлечимо болен тупостью, а скверными манерами захворал еще в детстве. Так что сперва суньте ему в нос эту карточку…

Мартина дрожащей рукой приняла у него ключи и карточку.

— Как… Прямо сейчас? И на всю ночь?..

— Да, а что, вы не можете?

— Да, но…

— Вас что, смущают сверхурочные часы?

— Нет.

Лицо Грантли приблизилось к Мартине на катастрофическое расстояние, он втянул носом ароматизированный коньяком воздух и сказал;

— Похоже, что вы… — и осекся.

— Мне можно доверять, — торопливо проговорила Мартина, стараясь дышать чем угодно, только не носом или ртом. — Вы спросили о рекомендациях — так вот, у меня есть…

— Ну ладно, ладно. — Грантли махнул рукой. — Я опаздываю. Надеюсь, вы справитесь. Можете пройти до сторожа прямо вот по этому коридору — на улице дождь. Ну все, спасибо. До завтра.

Мартина поспешно подхватила свой чемоданчик и вошла в указанную дверь. Она оказалась в театре. За кулисами. Тут стоял мягкий полумрак, а толстые ковры на полу скрадывали звуки. Занавес на сцене был наполовину поднят, и вдалеке чернела громада амфитеатра. Тихий застоявшийся воздух отдавал нафталином и таинствами искусства.

— Да, совсем забыл, — донесся ей вдогонку голос мистера Грантли. — Вам стоит, очень стоит принести немного цветов для ее гримерной. Мисс Гамильтон обожает цветы. Особенно розы. Вот вам еще карточка — я оставляю ее вам тут на столике!

— Да, но боюсь, у меня вряд ли найдется столько денег…

— Зайдете к цветочнику. Тут за углом. Покажете ему мою карточку, и он вам даст все, что угодно — в кредит и за мой счет!