Рожденные водой - Виктория Павлова

нефти. (**) Ликвидация последствий займет год. Утечка нефти приведет к увеличению смертности в сотни раз среди китообразных и массовой гибели растений; вымрут практически все улитки и другие беспозвоночные животные. В зоне бедствия окажется несколько тысяч морских черепах. Пострадают и дельфины, и популяция других существ, которым придется покинуть дом в заливе, а нефтяная компания скроет следы их присутствия.

* Строй кильватера — строй кораблей, при котором они следуют на установленной дистанции в кильватерной струе.

** 460 тысяч тонн сырой нефти: для сравнения: в 2010 году, также в Мексиканском заливе, при аварии нефтяной платформы «Глубоководный горизонт» в воду выльется 210 тысяч тонн нефти.

Пролог

Большая часть нашей жизни уходит на ошибки

и дурные поступки; значительная часть

протекает в бездействии, и почти всегда вся

жизнь в том, что мы делаем не то, что надо.

Луций Анней Сенека

июль 2014

Нелепо ехать навстречу своей гибели. Еще и выжимать газ, скорей, скорей. Опасность преследовала и ждала впереди, но мы пытались обмануть смерть, стремясь все дальше и дальше на юг, к большой воде.

Старенький черный «Форд Эксплорер» натужно рычал при ускорении, в коробке передач что-то стучало и било. И где-то под днищем тоже. По пути шину спускало уже два раза, и Дэш останавливался, подкачивал колеса или копался под капотом, чинил и чинил колымагу. Приметный черный пикап давно следовало поменять, но Дэш слишком любил эту машину.

Он забирался за руль, заводил мотор, а потом поворачивался ко мне и говорил:

— Держись, малышка. — Вытирал тряпкой грязные руки, но чище они не становились, улыбался, и темные от пыли морщинки бежали вокруг рта и от глаз. — Потерпишь еще пару дней?

Будто у меня был выбор? По пути мы держались от воды подальше, чтобы нас не выследили, но времени оставалось все меньше — мне становилось хуже. Кожу по всему телу саднило, она покраснела и начала шелушиться там, где с ней соприкасалась одежда. Вода из бутылок дарила облегчение лишь на несколько минут, а потом все начиналось сначала. Мой недуг не вылечат никакие лекарства мира, поможет лишь безграничная и бескрайняя вода.

— Когда-нибудь мы с тобой махнем в Юту на Большое Соленое озеро. Или на Окичоби.(*) Оно мелкое, зато пресное. Тебе там нравилось, да? Только потерпеть надо. — Дэш выжимал педаль газа, «Форд» начинал рычать и трястись, и тогда Дэш снижал скорость. — Куда ты хочешь?

— Туда, где нас не найдут, — стонала я.

В горле было сухо, как в воздухе Аризоны, голос шипел и хрипел, будто я какая-нибудь простуженная ящерица. Кожа на руках сохла и трескалась. Казалось, внутри так же сохнут и трескаются сердце, желудок, легкие. Сколько еще я выдержу?

— Ты только не вздумай умирать, — говорил Дэш нарочито бодрым голосом. — Осталась пара дней, и мы у Мексиканского залива. Еще поборемся. Хотя ты такая худенькая, где только силы возьмешь. Сначала пообедаем…

Дэш всегда заботился обо мне, но иногда его забота походила на издевательство, как сейчас. Да, он хотел как лучше, но злость внутри меня росла вместе с болью. Я понимала, что деваться некуда. Он знал, как выживать, когда на тебя ведут охоту, и для спокойствия этого хватало, хотя мучительная ломота во всем теле сводила с ума, а внутри будто орудовала стая пираний, медленно пожирающих тело. Впрочем, боль означала, что я еще жива, а нас не поймали.

Мы молчали, провожая в окне солончаки и холмы. Дэш дергался, смотрел в зеркала заднего вида, на часы и на меня. Нервно мне подмигивал и снова проверял зеркала. Путь из Монтаны в Техас через Колорадо и Нью-Мексико — красная глина, редкая трава, невысокие горы на горизонте — тянулся и тянулся. Пока к горам тоже нельзя, там есть озера.

— Так, значит, я остановился на истории с шерифом Пеннебейкер…

Дэш любил вспомнить прошлое, пока чистил ремингтон или затачивал балисонг (**), но особенно — за рулем. Рассказывал все, что приходило ему в голову, скучное или смешное, страшное или обнадеживающее. Отвлекал от боли.

— На шерифе же, да? И на ее попытке меня убить. — Он бесцеремонно тыкал в меня пальцем, побуждая не спать, хотя пелена перед глазами больше походила на обморок.

Да черт побери, Дэш, отстань!

— Я уже тоже мечтаю тебя убить…

— А машину кто поведет? — усмехался Дэш. — Пойми, так надо, мы должны успеть. Если сейчас поедем к воде, мои кузины найдут нас через… — он молчал, прикидывая, — …пару часов. А нам нужно больше времени. Нас ведь ждет кое-кто очень важный, правильно? Она не простит мне, если с тобой что-нибудь случится. Да я сам себе не прощу.

Дэш в 2014

Голос Дэша то терялся в сухом воздухе, то рассеивался в трещинах, что разбегались по телу, застревал в них, плутал в тумане вместе со мной, затихал, пока наплывала темнота. Мне нужно продержаться до большой воды. Там назначена встреча, которую я ждала много лет…

…Гудок разорвал сухую тишину. Меня качнуло на сиденье. Сердце забилось от испуга, отчаянно проталкивая вязкую кровь. Нас подрезал старенький «Сабурбан», еще раз просигналил и дал по газам.

— Машину водить научись! — крикнул Дэш, повернулся ко мне, и в серо-стальном взгляде вспыхнуло понимание. — Не паникуй, это не за нами. Просто туристы…

Нас вынудили покинуть дом, искали, отслеживали, выманивали. Мы ждали нападения в каждой закусочной, где останавливались, в каждом мотеле посреди пустыни, но Дэш умудрялся сохранять ясную голову и поддерживал разговорами. Силы были неравны: если выследят, живыми нам не выбраться, по крайней мере — мне. Страшно, но куда страшнее умереть прямо сейчас от сухой знойной бездны внутри.

— Я слышал об одной технике, — прорезался в моем измученном сознании хриплый голос Дэша, — говорят, она помогает мыслить в позитивном ключе. Представь, что вы уже встретились и все хорошо.

— Тупая техника… Если продолжишь в таком же духе, я сама сдамся твоим кузинам.

— Ха! — восклицал Дэш и подгонял машину дальше на юг. — Так вот, о шерифе! Наповал меня сразу должно было сразить ее имя. Клара! Ты вообще встречала людей с таким нелепым именем?

Я пыталась сосредоточиться на имени, но вместо этого в памяти всплывали наши брошенные впопыхах вещи и торопливый отъезд. Оставлять дом детства и привычную жизнь оказалось больно. Почти так же больно, как пытаться не умереть от всепоглощающей сухой муки. Дэш убеждал, что мы успеем, что не надо бояться, но разве он всемогущ?

— Слушай, по поводу кольца, — донесся голос. — Если мы так и не разберемся, откуда оно взялось,