Синий сумрак - Мэгги Шайн

Все еще глядя на картину, он поднял голову, понимая, что насытился. Девушка потянулась было к нему, но одним взмахом руки он заставил ее снова опуститься на подушки и смежить веки. Устроившись рядом с ней на диване, он обнял ее и, прижав к своей груди, принялся нашептывать:

— Ты же чувствуешь мою любовь, где бы ты сейчас ни находилась? Надеюсь, что чувствуешь, душа моя. Я был сегодня с тобой, воплотившейся в теле этой девушки, и тебе это известно. Да, это была ты. Как и всегда прежде.

Глава 1

Уайт-Плейнс, пригород Нью-Йорка.

— Он непременно придет, — сказала Максин Стюарт, оклеивая скотчем картонную коробку. — Он просто не может не заглянуть попрощаться со мной перед отъездом. Он без ума от меня.

Наклонившись вперед, Сторми черным маркером нацарапала слова «Кухонные принадлежности» на крышке коробки. Закрыв колпачок, она спрятала маркер в карман.

— Готово, — произнесла она. — Это последняя.

Подняв коробку, она сделала пару шагов по направлению к двери, но Максин поспешно вырвала ее у подруги из рук.

— Тебе нельзя поднимать тяжелое, ты же знаешь.

— Перестань, Макс. Доктора говорят, что со мной все в порядке.

Неосознанным жестом Сторми провела рукой по своим коротким волосам платинового цвета. Они уже немного отросли и сейчас торчали в разные стороны, словно иголки, слишком сильно сдобренные специальным гелем. Волосы скрыли шрам, оставшийся от огнестрельного ранения. Это случилось несколько месяцев назад. Сторми долгое время провела в коме, балансируя на грани жизни и смерти. Макс не могла видеть шрам, но не сомневалась в его наличии. Она никогда не забудет, как близка была к тому, чтобы потерять лучшую подругу. Даже сейчас она не могла вспоминать об этом без содрогания.

— Перестань так на меня смотреть! — воскликнула Сторми.

— Как — так?

— Как будто собираешься воспламенить меня взглядом. Я и правда хорошо себя чувствую.

— Надеюсь, так и есть. — Макс постаралась не впадать в сентиментальность, зная, что ее подруга терпеть этого не может. — Подержи дверь, пожалуйста. У меня руки заняты.

Сторми открыла дверь, и обе девушки вышли из уютного белого коттеджа и, спустившись по цементным ступеням крыльца, направились к ярко-желтому, взятому на прокат фургону, ожидающему их на подъездной дорожке. Задние дверцы автомобиля были распахнуты. Макс забралась в кузов и взгромоздила последнюю коробку на кипу других вещей, думая о том, что в этих ящиках лежит запакованной вся ее жизнь. Вздохнув, она выпрыгнула из фургона и захлопнула за собой двери.

— Взволнована? — спросила Сторми.

— Началом совершенно новой жизни? Да, взволнована. А ты?

— Если бы я не чувствовала себя так же, то ни за что не согласилась бы поехать с тобой. К тому же ну чему тут можно не радоваться, ей-богу? Мы переезжаем в отреставрированный особняк, где будем заниматься частной практикой. Начнем собственное дело.

— Как считаешь, мы преуспеем?

— Иначе и быть не может, — заявила Сторми. — Мы же разослали всем яркие листовки с нашими цветными фотографиями, помнишь? Наше детективное агентство станет таким же успешным, как у Сэма Спейда.[1] К тому же мы горячие штучки.

— О да, — согласилась Максин.

Сторми поджала губы.

— Что-то ты не выглядишь довольной, Макси. У тебя такой вид, словно сердце твое рвется на части.

Макс прислонилась к фургону и принялась обозревать дом, в котором она выросла, его аккуратно подстриженную живую изгородь и газон.

— Боюсь, нам придется совершить две поездки вместо одной. Если бы я доверяла себе настолько, чтобы ехать на этом фургоне за твоей машиной, мы могли бы прицепить на буксир мою машину. Но я не чувствую себя в состоянии сделать это.

— Угу-угу… — Сторми скрестила руки на груди и принялась притопывать ногой, бросая на подругу выразительные взгляды, красноречиво свидетельствующие о том, что она не верит ни одному сказанному слову.

Макс кивнула и, сдаваясь, произнесла:

— Я в самом деле считала, что Лу захочет работать с нами. У нас с тобой есть удостоверения частных детективов и несколько влиятельных покровителей…

— …Большинство из которых уже мертвы, — подмигнув, закончила Сторми.

— Но все это совершенно не впечатляет копа в отставке, за плечами которого двадцать лет службы в полиции.

— Полагаю, тебя в этом мужчине совсем не плечи привлекают, а иная часть тела.

— Это точно. Хотя, подозреваю, даже если я нападу на него и уложу на обе лопатки, это ничуть не приблизит меня ни к его плечам, ни к иным частям тела.

Сторми склонила голову набок и подмигнула Максин. Солнечные лучи отразились от горного хрусталя в ее сережке в носу. Она больше не носила колечко в брови. Пока пребывала в состоянии комы, врачи вытащили это украшение, и дырочка заросла. Чтобы отпраздновать выздоровление, Сторми проколола ноздрю, и Максин новое украшение подруги — крошечный гвоздик — нравилось гораздо больше, чем прежнее, потому что оно очень соответствовало облику Сторми.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянула она, — что, пока я лежала в коме, а вы двое в Мэне занимались спасением твоей сестры от печально известного охотника на вампиров и выслеживали стрелявшего в меня подонка, вы так ни разу и не…

— Думаешь, я стала бы скрывать от тебя, если бы между нами что-то произошло?

— Ага, написала бы огромную вывеску, — со вздохом констатировала Сторми. — А теперь ты решила сдаться?

Максин поджала губы.

— Я буду жить в штате Мэн, а Лу, по всей видимости, предпочитает и дальше оставаться в Уайт-Плейнс. У нас нет шансов.

Сторми посмотрела на нее со смесью сожаления и скептицизма в сапфировых глазах.

Максин медленно выпрямилась и, глядя на дорогу, победно улыбнулась.

— Еще не все потеряно. Вон он едет, — произнесла она, кивком указывая на огромный автомобиль, который частично ехал по обочине, потому что дорога была для него недостаточно широка. На подъездной дорожке едва осталось место для арендованного Максин фургона и крошечной красной «миаты», принадлежащей Сторми. «Фольксваген-жук» Максин стоял в гараже.

Когда двигатель автомобиля заглох, воцарилась тишина. Затем раскрылась дверца со стороны водителя, и показался сам Лу, при виде которого у Макс все замерло внутри. Боже, он являл собой удивительное зрелище! Конечно, он изо всех сил старался подчеркнуть, что служба в полиции осталась в прошлом. Максин казалось, что старается он исключительно ради нее. Лу одевался в неизменные мешковатые костюмы с плохо завязанными галстуками, передвигался и говорил подчеркнуто медлительно, являя собой живой пример того, как выглядит мужчина, которому скоро исполнится сорок четыре года. И который несколько староват для двадцатишестилетней девушки. Но она видела его в действии и знала, что созданный им образ не соответствует реальности. Лу Малоун вовсе не был старым, но он являлся чертовски осторожным. Единственное, что еще было живым в этом мужчине, — это его сердце, и Максин всегда стремилась воскресить в нем прочие чувства, хотя и не понимала, зачем ей это нужно. Теперь она осознала, что время ее подходит к концу.