Combat - Владимир Колышкин

– Странная какая-то планета, – сказал штурман Зальц, когда они с капитаном вышли из корабля, чтобы размяться и ознакомиться с местностью. – Странная в том смысле, что очень уж тихо вокруг: ни птиц, ни зверья. А ведь планета – кислородная, должна кипеть жизнью. Возможно, даже разумной. Но даже с орбиты мы не обнаружили каких-либо признаков цивилизации. Впрочем, тут никогда нельзя быть уверенным до конца.

По местному времени было еще утро, но маленькое лимонно-желтое солнце уже начинало припекать. Они шли по земле, выжженной лучами этого безымянного светила, покрытой чахлой растительностью. Сухая и ломкая трава грязно-рыжего цвета пылила под ногами. Часто встречались ямы: заросшие травой и совсем свежие – конусообразные, глубокие и мелкие. Странные какие-то ямы, словно после метеоритной бомбардировки. Однако плотная атмосфера планеты исключала такую кучность попадания на сравнительно небольшой территории. Наконец им попались ямы еще более странные, явно искусственного происхождения. Квадратные и прямоугольные в сечении, они были достаточно глубоки, чтобы скрыть человека по самую макушку. Кто и для каких целей вырыл их?

В голове Хорнунга всплыли какие-то ассоциации. Как сквозь туман проступала и принимала все более отчетливые очертания догадка, и, когда они увидели круглое сооружение из серого (чуть ли даже не бетона!) материала, почти по крышу вкопанного в землю, с узкими окнами-щелями, – он как-то сразу понял, что они обнаружили остатки фортификационных сооружений самого примитивного типа. Квадратные ямы в таком случае были "окопами"… Или могилами?

Путь им преградила траншея шириной метра два и глубиной примерно в рост человека. Стены траншеи, которая, замысловато петляя, далеко уходила в обе стороны, были укреплены бревнами.

– Тут, похоже, шли сражения, – неуверенно высказал предположение Зальц. – Только вот вопрос: кто с кем воевал? Местные? Пришлые? Еще одна неизвестная война на безымянной планете.

Хорнунг нахмурился, озирая округу. Рядом с первым сооружением виднелось второе, попроще – бревенчатое, врытое в землю еще глубже, по самую крышу, оттого и неприметное сразу. Фактически оно являлось единым целым с траншеей – тоже укрытие, только с крышей. Над сооружениями в воздухе была раскинута маскировочная сеть. В таком положении ее поддерживали несколько длинных деревянных шестов. Сеть на удивление была еще в хорошем состоянии, даже почти не порванной, хотя и с застрявшей там и сям клочками высохшей травы и прочего мусора растительного происхождения.

– Знаете, кеп, в детстве я мечтал стать астронавтом-исследователем, – признался Зальц. – Но взрослая жизнь внесла свои коррективы.

Хорнунг мрачно хмыкнул:

– А что же тебе помешало? Ты ведь не женат.

– Мама посоветовала идти в торговый флот, и я пошел.

– Молодец, хороший мальчик. Маму надо слушаться.

Поверхностно смешливый Зальц по-настоящему не обладал чувством юмора, поэтому никогда не знал, когда шеф говорит серьезно, а когда шутит. Это не всегда удавалось определить по выражению лица. Тем более, когда капитан вот так хмурится.

– Но мечта открыть автохтонную культуру до сих пор живет во мне, – сказал неженатый штурман. – Может, нам действительно посчастливилось обнаружить местную цивилизацию, а кеп?

– Или следы ее гибели… – мрачно промолвил Хорнунг.

– Капитан, вы чувствуете, какой запах?

Хорнунг осторожно принюхался, ожидая уловить тошнотворный запах тления, но ничего такого не уловил. Тогда он вопросительно воззрился на спутника.

Зальц зажмурил глаза и блаженно потянул носом.

– Чувствуете, как пахнет денежками? – сказал штурман и захохотал неприлично тонким голосом. – Цивилизации на дороге не валяются. Даже за ее останки Музей военной истории Федерации отвалит нам приличное вознаграждение!

– Глупости, – по взрослому трезво высказался Хорнунг. – Пацан, мечтатель. Скорее всего, это следы человеческой деятельности.

– Как знать! Кеп, разрешите, я тут немного покопаюсь?

– Валяй…

Штурман словно захмелел от счастливой находки. Несмотря на свой избыточный вес, он легко спрыгнул в траншею и проворно побежал к деревянному сооружению, которое Хорнунг успел уже идентифицировать со старинным словом "блиндаж".

Капитан встал на край бруствера и так же легко и мягко спрыгнул на земляное дно траншеи. Несколько уменьшенная сила тяжести по сравнению со стандартной (земной) позволяла исследователям постоянно чувствовать силу своих мышц. Тело все время было как бы на взлете. Очень приятное чувство. Правда, в связи с этим наблюдалась некоторая эйфория, впрочем, легко контролируемая опытными астронавтами.

Напротив блиндажа траншея расширялась полукругом. Сверху, на уровне головы, лежали мешки, набитые, по-видимому, песком. Вот уже несколько минут капитан переживал ощущение чего-то знакомого. Но потом он осознал истоки этого чувства: окружающее слишком походило на декорации к съемкам фильма на тему исторических битв XX века.

Вернулся Зальц и с сожалением сообщил, что блиндаж пуст, но от неудачи исследовательский дух его еще больше взыграл, и он тот час же потянул Хорнунга к другому сооружению.

Хмурые его стены были сделаны из примитивного бетона. Теперь Хорнунг определил это точно, царапнув ногтем серый искусственный камень. Прямые попадания допотопных снарядов и пуль основательно попортили и без того непрочный материал. Однако в целом сооружение не очень сильно пострадало и, очевидно, возлагаемые на нее задачи выполнило, и при случае могло, вероятно, выдержать еще не одну атаку.

– "Дот", – произнес Хорнунг тихо, будто про себя.

– Что вы сказали? – переспросил напарник.

– Я говорю, раньше это называлось ДОТОМ.

Они толкнули незапертую металлическую дверь, изрядно поржавевшую, и вошли в низкое помещение. Спертый воздух имел привкус железа. В длинные узкие окна-бойницы, расположенные горизонтально, прорывались яркие прямоугольные потоки дневного света, но все равно в помещении дота было сумрачно и тоскливо. Даже суетливый танец пылинок в солнечных лучах не оживлял всеобщую угрюмость атмосферы.

Когда глаза привыкли к полумраку, исследователи увидели деревянные стеллажи, высившиеся по обе стороны двери. Тускло отсвечивая металлом, на полках громоздилось старинное оружие. Оружие, впрочем, находилось в отличном состоянии и могло быть хоть сейчас пущено в ход.

Слева в углу виднелся небольшой овальный пульт. Хорнунг наклонился над ним, стараясь понять, что к чему. Несколько кнопок, переключатели тумблерного типа. Графическая символика под некоторыми кнопками была более или менее понятна. Например: человек в каске, воздушный летательный аппарат, а это, вроде бы, вездеход на гусеницах с башней и трубой из нее торчащей.

– Тут и чайнику ясно, что это пульт связи, – сказал Зальц, щелкая выключателями и манипулируя с кнопками. – Только уж больно древний, примитивный и какой-то некомплектный…

– Не трогал бы ты его лучше, – морщась, ответил Хорнунг, – а то еще взлетим на воздух. Кто их знает, может, у них здесь была предусмотрена система самоликвидации на случай захвата дота противником.

Хорнунг отогнал Зальца от пульта и тот, ни мало не огорчившись, принялся осматривать стеллажи с оружием. Он с увлечением рылся на полках, сопел, громыхал тяжелыми винтовками, перебирая их, громко, смачно щелкал затвором. Сейчас он походил на ребенка, который попал в магазин битком набитый интересными, чрезвычайно забавными игрушками.

Тем временем капитан осторожно вскрыл и проверил содержимое нескольких больших деревянных ящиков, выкрашенных темно-зеленой краской. Как он и подозревал, там находились боекомплекты к различным видам вооружений – все в довольно приличном состоянии. Но нигде: ни на ящиках, ни на боекомплектах не стояло маркировочного клейма. Кто произвел продукцию, где? Неизвестно. Что ж, весьма предусмотрительно. Если производитель неизвестен, некому и претензии предъявлять, в случае какого-нибудь щекотливого инцидента.

– Смотрите, капитан, – воскликнул штурман, направляясь из своего темного угла поближе к свету, где стоял Хорнунг, – какую штукенцию я откопал…

Зальц держал в руках тяжелую бандуру с прикладом, походившим на акулий хвостовой плавник и стволом, упрятанным в металлический дырчатый кожух. По полу волочилась длинная лента с тускло блестевшими патронами.

– Голову даю на отсечение, что это пулемет, – заявил шустрый исследователь древностей. – Да еще, по-моему, крупнокалиберный!.. А это у него что, ножки?

Зальц дернул и откинул в сторону две штуковины, укрепленные на конце ствола.

– Да, они похожи на ножки, – сказал Хорнунг, – но называются они почему-то "сошками".

Он принял из рук товарища оружие, повертел его, поднял прицельную рамку. Потом открыл крышку приемника патронов. Лента вырвалась из короба и с глухим стуком брякнулась на бетонный пол. Хорнунг заглянул с казенника в ствол и нашел его идеально чистым.