Последний экзамен - И Серебряков

У себя в каюте Сергей Александрович долго ворочался с боку на бок. Никак не мог заснуть, хотя сильно устал. Индивидуальная подготовка курсантов постоянно росла, и с учетом этого приходилось все более усложнять программу заданий. Когда Томин сам кончал факультет планетной разведки, в институте такого экзамена не было. Его сразу приходилось сдавать космосу. И многие не смогли. Еще недавно портрет. Тамары висел на пустой стене. Теперь на ней уже не осталось места, и в Зале вечной памяти поставили новую. Ее открыл Рамиль. Смелый юноша. Но что-то тревожило Томина в этом удивительном рекорде. Тогда Рублев пытаясь отвлечь внимание курсанта пустил танцевать по небу маленьких розовых фей. Обычно все, увидев их, застывают от восхищения на месте. А Нахметов стрелял. Необычайную красоту изящных фигурок он словно не заметил. Впрочем, он заметил другое, там, в катакомбах Тино, когда одно из самых страшных чудовищ планеты - Черная рука, растянуло на пути исследователей свою паутину Нахметов единственный, кто успел среагировать вовремя и спас экспедицию от гибели. Ценой собственной жизни...

А вот как погибла Тамара, неизвестно. Связь с колонией на Тихой планете прервалась внезапно, а когда ее восстановили, из всех колонистов в живых остался только один человек - Яр Лойла. Но и он ничего не мог объяснить. Потому что сошел с ума и стрелял по прибывшим на боте спасателям. Безумные глаза Лойлы, когда его тащили в ракету долго потом преследовали Томина. Глаза, видевшие что-то такое, что не может выдержать даже подготовленный искатель...

Тогда и ввели в институте этот экзамен. Прежде всего на выносливость. Томина вместе с его бывшим однокурсником Северцевым вызвал член Всемирного Совета, председатель Совета космонавигации Энрико Кальвель и предложил составить программу экзамена. Но Северцев, прилетевший с Фетиды, где велись раскопки обнаруженного недавно древнего города, достал маленькую статуэтку человекоподобного существа. С тех пор, как его экспедиция обнаружила в развалинах эту статуэтку, Северцев постоянно носил ее с собой, всем показывал и рассказывал про нее. Мог говорить сколько угодно. Кальвель слушал минут двадцать. Потом, извинившись, остановил. И Северцев вернулся на Фетиду. А Томин остался...

- Не могу! Интересно, сколько прошло времени? Сейчас я встану. Просто так возьму встану и... Терпеть! Во что бы то ни стало терпеть! А чудище мое и не думает приближаться. Неужели он все-таки ждет темноты? Тогда конец. Тогда это поджаривание на раскаленном песке окажется бесполезной пыткой. До захода еще далеко. Не выдержу. А во вторую ловушку он, конечно, не пойдет. И ее еще надо придумать, эту вторую ловушку. Плечо горит. Нет, не двигаться, он же наверняка наблюдает за мной... наблюдает. Если приоткрыть глаза, чуть-чуть... Так хуже - белизна ослепляет. Она как снег. Невероятно - где-то есть снег. Почему мне не попался холодный маршрут? Надо ориентироваться только на слух. А его паучьи лапы ступают бесшумно... еле скрипнет песок. Вдруг он чувствует мысли? Тогда вся моя затея опять глупость. Заставить себя не думать человек не может. Это, пожалуй, единственное, что он не может себя заставить... Ой, как все-таки жжет, это солнце. Сколько прошло? Где же мой мучитель? Сеть в нем что-то чуждое, неестественное. Это может быть создание Геи, но он, пожалуй, выделялся бы даже там. Нет, невозможно. Как он тогда здесь дышит, живет? Стрелять, стрелять... Нет, торопиться нельзя. Хотя... Страшно представить, на кого я сейчас похожа. Ничем не лучше этого демона. Шорох. Или показалось? Нет. Остановился. Ну что же ты? Ближе, ближе... Таких не бывает. Но разве бывают живые молнии, молнии, молнии, молнии... Стоп! Ай да Томин! Это же робот! Надо было сообразить сразу. Обыкновенный биоробот. Супермодель, спецзаказ. Еще хуже... Потрепал нервы, наверное, не одному десятку курсантов. Интересно, у них для каждого есть такое страшилище или этот поспевает везде? Вот уж кому все равно, чем дышать или не дышать. Жарко... Никогда не знала, что бывает так жарко. Воды хочу. Глоток. Рецепторы у него, как у живого существа, - воспринимают болевое раздражение. Сейчас он прыгнет. Должен же когда-то решиться. Ему еще надо успеть на другие маршруты. Давай, а то ребята просто мечтают тебя увидеть.

Если не успею... если только не успею... тогда начнет действовать предохранительная аппаратура на каком-нибудь спутнике, и к Земле рванется луч-команда. Зверя она остановит, а экзамен придется сдавать еще раз. Дорогу выберу через льды. Все. Надо вставать. Иначе умру сгорю здесь. Все бесполезно - расстояние метров тридцать... успеет отпрыгнуть. Может, он понял и решил меня сжечь? Нужно полсекунды достать теслер. Много. Он понимает... Вдруг не робот? Неугомонный Томин включил в программу настоящего инопланетянина. Из цивилизации монстров. Встану... пойду навстречу... В глазах его...

Рука рванула теслер. Присевший для последнего прыжка в шести метрах зверь среагировал моментально - взвизгнул, сжался и замер в ожидании убивающего луча. Он мгновенно и всесторонне оценил свое положение и понял, что не успеет увернуться, - подошел слишком близко. Любое действие бесполезно.

Ситуация, возникшая на маршруте курсанта Багровой, была настолько опасной, что, опоздай Лена на миг, сработали бы контрольные системы безопасности. Но она успела.

Рублев разбудил Томина не сразу. Некоторое время он сидел и смотрел на него спящего. Потом тронул за плечо:

- Сергей.

- Что случилось? - Томин рывком сел.

- Курсанты начали возвращаться, - усмехнулся Рублев.

Томин глянул на часы и спросил:

- А если серьезно?

Он спал семь часов. С момента выхода первой партии прошло восемь с половиной.

- Какие уж тут шутки, - вздохнул Рублев, - нам надо поговорить, Сережа.

- Я могу умыться?

- Успеешь. Послушай меня. Я давно собираюсь... хочу, чтобы ты знал. Мне кое-что не нравится в нашем экзамене.

- Что именно?

- Мне кажется, - медленно проговорил Рублев, - что мы развиваем в молодых людях жестокость.

- А-а, вот, - Томин потер виски, - вот в чем дело. А я-то думал, мы готовим их бороться с жестокостью... природы.

- Им приходится убивать.

- Ну, знаешь! Интересно, - Томин вскочил с кровати и быстро заходил по комнате. - Ты же отлично понимаешь, мы осваиваем новые миры. Иногда очень страшные и всегда сначала враждебные нам, с миллионами своих тайн и опасностей. Мы изучаем и совершенствуем их, расплачиваясь жизнями лучших разведчиков... Зачем я тебе все это говорю?

- Я понимаю, Сережа. Но теперь, когда программа достигла совершенства, они на маршруте ничего не успевают изучить. Они только стреляют. Им некогда думать.

- Программа - это имитация необыкновенного случая. Который у каждого бывает раз в жизни, а скорее всего - не произойдет никогда. Это раньше считали, что в космосе на каждом шагу человек сталкивается с экстремальными ситуациями. Но ты-то знаешь, что подобного не было даже в самом начале космического пути. Где нет и не может быть места случайности - так это прежде всего в космосе. На новых планетах. Потому что все заранее тысячи раз продумано и рассчитано. Потому что каждый шаг разведчика - это работа нескольких институтов, сотен людей. В походе случайность, самая пустяковая, - это уже ЧП. Потому что космос не знает малых случайностей, там даже малейшее отклонение от нормы значит почти всегда одно - смерть разведчика. Вот для чего нужна наша программа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});