Домик под скалой - Шэрон Гослинг

своему новому дому.

Крайнее строение в деревне, самое близкое к дороге, – нежилое, поняла она. На его грязном, со следами побелки торце можно было различить большие серые буквы: «Криви Инн». В окнах все еще маячило меню, но было совершенно очевидно, что заведение давно закрыто. Интересно, где находится ближайший паб, подумала Анна, – вероятно, в Гарденстауне, еще одной деревушке на другом берегу большой природной бухты залива Мори-Ферт. Повернув голову, Анна разглядела за мелкой рябью волн и большой скалой, вздымавшейся на другом конце каменистого пляжа, смутные очертания деревни. Дома в Гарденстауне были рассыпаны по широкой расщелине в скалах; образуя террасы, они змейкой спускались по склону до самой бухты и причала, небольшого, но, по сравнению с Криви, казавшегося огромным. Изначально Криви строилась как рыбацкая деревня, но у нее не было своего причала, только небольшая стоянка для швартовки, рассчитанная на несколько лодок; сейчас там, ожидая прилива, на острых камнях опасно балансировала обшарпанная деревянная шлюпка.

Неудивительно, что большинство домов здесь превратились в загородные, подумала Анна. Кто в здравом уме добровольно вызовется жить здесь круглый год? Даже теперь, при ярком весеннем солнце и спокойном море, такая перспектива выглядела пугающей: да, сюда можно приезжать на отдых, но жить здесь невозможно. Анна читала, что деревня появилась здесь в результате огораживания. Первым ее обитателям просто некуда было идти, поскольку земель, не занятых англичанами, практически не осталось. В результате Криви – как Анне казалось из далекого Лондона – стала символом того, что сильнее жестокости. Анна и сама толком не знала, чего именно. Изобретательности? Стойкости? Надежды? А может, все дело в том, что ей тоже было некуда идти?

«Идиотка, – снова подумала она. – Идиотка».

И вот дом стоял прямо перед ней. «Счастье рыбачки». Ее привлекла не только живописная местность, но и название дома, выведенное на почтовом ящике слева от двери, под квадратным окном. Сама дверь выкрашена в васильковый цвет, в тон небу над крышей маленького дома, – этот цвет создавал радостное настроение, пусть даже под напором сильного соленого ветра краска местами и облупилась.

Анна смотрела на парадную дверь своего нового дома. К объявлению «Продается» прилагались снимки интерьера, но теперь она могла вспомнить только узенькую деревянную лестницу, ведущую в комнату на чердаке, где едва помещалась односпальная кровать, да ощущение компактности и уюта, возможно возникшее благодаря ловкому обращению с фотоаппаратом агента по недвижимости. Судя по размерам дома, первый этаж не мог вместить больше одной комнаты – лачуга и только. Должно быть, помещение, предназначенное под склад, потом переделали в жилой дом.

Анна старалась не поддаваться панике. К дому подведены вода и электричество. И душ здесь есть – слава богу, это все-таки не сарай. Если снаружи дом похож на хибару, это вовсе не значит, что он такой же и внутри. Облупившаяся краска на двери не в счет. Просто Анна привыкла жить в шоу-румах – просторных, со вкусом обставленных, но лишенных индивидуальности.

Собравшись с духом, она громко постучала в дверь. В письме, полученном агентом по недвижимости от бывшего хозяина, говорилось, что он будет ждать ее здесь и передаст ключ. В Лондоне так не делается. Но это не Лондон, к тому же самой Анне еще не приходилось покупать дома, это была прерогатива Джеффа. Именно он выбирал новое жилье, в которое они переезжали, с каждым разом – по мере того как восходила его звезда – становившееся все роскошнее, но не просторнее, так что ей по-прежнему приходилось довольствоваться половиной платяного шкафа и делить с ним ванную.

Ветер трепал ей волосы. Анна заметила, что с одной стороны дома тянется пустая полоска бетона, чуть шире, чем дорожка вдоль моря, и отделенная от нее низким шатким заборчиком с калиткой. Здесь мог бы быть садик, хотя его, вне всякого сомнения, затапливало бы во время прилива и ни одно растение не выжило бы.

Прошло две минуты, потом три, но ей все не открывали. Может, Роберт Маккензи глух как пень? Как его назвал тот старый ворчун на берегу? Старый Робби? Почему бы и нет, если они ровесники.

Она постучала еще раз и услышала скрип открывающейся двери, но звук доносился откуда-то сзади. Повернувшись, Анна увидела женщину лет шестидесяти с короткими седыми волосами и лучиками морщинок вокруг глаз, которая смотрела на нее с порога соседнего дома.

– Кого-нибудь ищете? – спросила женщина. В ее речи, как и у Анны, отсутствовало раскатистое шотландское «р».

– Меня здесь обещали встретить. – Анна повысила голос, перекрикивая внезапные порывы ветра. – Роберт Маккензи.

На лице женщины отразилось сомнение.

– Он не живет в Криви. – Название деревни у нее прозвучало как «Кривви». – Он точно назначил вам встречу здесь?

– Я… Да. – Усталость, накопившаяся за последние несколько недель, вдруг разом навалилась на нее. – Я… Это мой дом. Сегодня я собиралась переехать, и он должен был отдать мне ключ…

– Ой! – воскликнула женщина. – Конечно! Вы Анна Кэмпбелл.

– Да. – Анна слегка растерялась.

– Старый Робби говорил, что вы приедете, – сказала женщина, – но я думала, это будет на следующей неделе. Обычно он не опаздывает. Может, лодку вызвали.

Анна понятия не имела, что имеет в виду женщина.

– Он дежурит на спасательном судне в районе Макдаффа, – с улыбкой пояснила соседка в ответ на удивленный взгляд Анны. – Если они получили вызов, то он, скорее всего, просто не успел перенести вашу встречу. Я могу позвонить Барбаре, она знает. Может, зайдете – я поставлю чайник. Судя по вашему виду, чашка чая вам не помешает.

Анна на мгновение потеряла самообладание и испугалась, что вот-вот расплачется.

– О, – сказала она. – Да. Да, пожалуйста. Спасибо.

– Кстати, меня зовут Пэт. – Женщина посторонилась, впуская Анну. – Пэт Торп.

Глава вторая

Дом Пэт Торп назывался «Приют ткача». Он состоял из трех этажей, притиснутых к скале; человек, построивший его, проявил завидную изобретательность, чтобы соорудить удобный и просторный дом в этом суровом месте. Из дворика с ротанговым столом и стульями несколько каменных ступенек вели к парадной двери.

– Это для жильцов, – объяснила Пэт Анне. – А мы с вами воспользуемся черным ходом, как называет его мой муж.

Именно отсюда вышла Пэт, чтобы поговорить с Анной. Узкий коридор с боковой дверью, за которой Анна увидела крошечный туалет, вел в большую теплую кухню. Пол в ней был выложен серой плиткой, стены – очищены до камня, выровнены и покрашены белой краской. В одну из стен встроили довольно большую плиту с дровяной печью. Красивая кухонная мебель была солнечного желтого цвета; в центре стоял большой дубовый