Дневник Домины - Домина Елизавета

Мои табу вполне человечны.

Кровь, грязь, увечья, зоо-, педо-, копро-, гомофилии, темы инцеста. Возраст нижнего – до 30 лет. (В связи с гормональными аспектами физиологии).

Никогда не рассматривала табу как ограничители, скорее, как фундаментальные рамки тематической этики, комфортные мне.

Так я могу понимать схожесть интересов с партнером. Если кому-то покажется, что все это весьма лайтовые забавы… Я не указывала в табу пси-садизм.

К этому мы вернемся немного позже.

Как и к спорному вопросу существования его в принципе.

Человек, приходящий в тему, для себя находит близкие для него практики, которые помогают раскрыться и отпустить себя.

Задача верхнего партнера – не просто помочь определиться с приоритетами новичку, но безопасно провести по пути познания нового, наблюдать, насколько правильный выбрал путь нижний.

Что есть правильный путь в БДСМ… Да и как уложить определение правильности в то, что считается кардинальным отклонением от социальной нормы.

Обычно предпочитают пояснить, что если есть в фантазиях подобные интересы, то их надо лечить, исправлять, не касаться этого. Но все это приводит к тому, что человек бессознательно увеличивает степень значимости девиаций, и, чем больше он думает о том, что это его слабость, тем прочней плотина самоконтроля.

А ведь это потенциал, который дан для развития, на выстраивание этой дамбы уходят ресурсы, внимание, сдерживающие факторы.

Скрытые фантазии ловко уводят фокусировку в зону сексуальных запретов. И вместо того, чтобы свободно жить, отпустив эти зажимы, человек живет в страхе, что где-то в глубине его сознания есть мечта, для него она в долгом удержании кажется постыдной и значимой.

Порой эта мечта – стать на колени перед женщиной, оказаться во власти более взрослой, быть соблазненным ей. Отдать на какой-то промежуток времени право выбора ей, что делать с ним, как с сексуальной игрушкой, и понять, чего же на самом деле хочет женщина. Чего же она хочет в тот момент, когда ей полноценно дают насладиться мужчиной. Парадокс в том, что для меня показатель качественности сессии – это счастливые глаза мужчины и улыбка легкости в конце процесса. Без этой отдачи видимости результата приложенных усилий я ощущаю некую незавершенность, словно меня обделили.

Трюк не в том, что должны бурно струиться оргазмы и громкие стоны удовольствий. Это скорее эгоистичное тихое наполнение некой удовлетворенностью пользы процесса.

Я много общалась с разными представителями темы, многие из них интеллектуально развиты очень хорошо. В какой-то степени, опытный тематик – есть мечта сапиосексуала. Но и сапиосексуалы, не скрывающие свои фетиши, тоже, в свою очередь, жаждут своего инквизитора. Такой вот забавный уроборос.

Такой же забавный, как попытка убедить людей в том, что БДСМ – это удовлетворение грязных похотей.

Ортодоксальные представители субкультуры, о, да, это не миф: они существуют.

Ортодоксы БДСМ – каждый углублен в своих интересах. Когда встречаешься с подобным человеком, наблюдаешь за его сессией, это потрясающее зрелище, которое ближе к высокому искусству. Нежели к низменному порно.

Пускать с улицы просто любопытствующих в свои знания и красоту тематических проявлений никто не будет без инициации.

* * *

Пришла пора отпустить с сессии молодого человека. Чтобы не оставить его неудовлетворенным в литературном повествовании.

Мне надо не просто дать ему то, чего он хотел, но и взять то, что хотела я.

Отдачу…

Эмоциональную отдачу.

Дрожь от опустошения и наслаждения, которые гуляют по телу.

Однажды я вела сессию, в которой верхний мужчина был наблюдателем.

По условиям встречи он не должен был вставать с установленного места и подходить ко мне и к моей нижней. Но мог говорить, что желает увидеть в наших взаимодействиях. Если сейчас на сессии с этим молодым человеком думать о количестве возможных вариаций продолжения, то стилей и практик в обвязке только верхнего плечевого сустава масса.

Но так как я описываю то, что нравится мне самой, у вас будет возможность просто присутствия. Без нарушения правил конфиденциальности.

Я не совсем сторонница публичности, но в этом тоже есть свой оттенок наслаждения.

Откровения до полной наготы.

Доверие ли это или самодурство, каждый понимает сам для себя.

Воск свечей плавился в разноцветных огнях.

Предо мной обездвиженный, полный предвкушения предстоящего процесса, в томительном ожидании, нижний. Он лежит на животе, руки зафиксированы за спиной.

Его тело атлетически идеально сложено.

Он красив и интересен.

Но он здесь сейчас.

Сегодня так сложилось. Его выбор – лежать в полном бездействии, в ожидании новых ощущений.

В полном принятии того, что происходит.

Без сопротивления, без желания смолчать на боль или стеснения быть в чем-то неказистым или нелепым.

Его хочется гладить, обнимать, тискать, прижиматься, играться с ним и болтать о каких-то глупостях. Но мы решили казаться большими.

Сегодня здесь и сейчас. Без возможности позвать на помощь взрослых, без зеленки, которую нальют на разбитые коленки. Без способности бежать и кричать от обиды. С пониманием, что все это не страшно. Все то, что было до того, как он решился отдаться в руки мастера.

– Кто-то знает, что ты здесь?

– Нет.

– Ты не боишься?

– Я тебе доверяю.

– Готов на все?

– Да…

– Тогда сейчас в комнату зайдут два молодых человека, я уйду и оставлю тебя с ними. Ведь ты же мне доверяешь?

Он ухмыльнулся.

– Мы так не договаривались.

– Ты не говорил, что это у тебя в табу.

Тело напряглось, почувствовалось внутреннее сопротивление.

– Ты ненормальная, развяжи меня, я уйду.

– Я пошутила. Когда доверяешь человеку, всегда имей в виду, что твоя фантазия не достаточно богата, чтобы предположить то, что для другого является нормой, – прижала плечи его плотней к полу. Погладила по спине. – Расслабься.

– Я расслаблен.

– Я чувствую.

Выдохни глубоко. Готов?

– Да.

Поправила веревки, вдавленные узоры дали понять, что степень жесткости обвязки достаточная, чтобы было чувство не только ограничения, но и давления.

Приподняла голову и завязала глаза.

Сегодня депривация частичная.

Нет смысла отправлять в состояние полного вакуума тех, кто не готов в невесомости испытывать боль.

Сильные мужчины стараются боль терпеть, не показывая вида. Эта привычка мешает им не только в моменты сессии, но и в отношениях с другими людьми. Когда вместо открытого диалога срабатывает эффект накопления чаши терпения.

– То, что я буду делать сейчас, тебе надо не терпеть, а дать себе реагировать на воздействия, чтобы я понимала, насколько режим самоконтроля у тебя высок.

– Хорошо.

Провела болевым колесиком по рефлекторным точкам.

Неподвижен.

Сам в себе.

В таких ситуациях осознаешь, что, чтобы преодолеть блоки, надо приложить больше усилий и найти те места реакций, которые дадут результат.

Что для меня результат? Все просто, как в кабинете у невропатолога, если тебя бьют молоточком по коленной чашечке, не надо удерживать себя от нормальных рефлексов и улыбаться. Тело должно реагировать на воздействие.

Иначе это говорит о наличии патологий в ЦНС. А не о том, какой ты великий воин и улыбаешься на то, когда тебе по коленке стучат. Только если врач не настолько привлекателен, что ты готов пить пилюльки и ходить регулярно на приемы с записью в анамнезе.

Больно – скажи, не больно – тоже скажи. Не вслух, а дай сигнал. Который, по идее, должно давать твое тело от природы без дополнительной дрессировки.

Мы так задуманы. Геройство – это, в какой-то степени, желание показать кому-то степень превосходства в чем-то. Есть категория нижних, которые приходят на сессию, чтобы показать, что ему не больно. В попытке очаровать домину. У меня для таких секрет простой. Я вставляю в анус ему (маленький! с гладкими краями) кусочек льда. Когда-то Ахиллеса подвела пята. Лед в анусе для мужчины славянского происхождения – верный способ узнать все то, что он о тебе думает. Не сравнивать с горячей плойкой. Я более человечна. Хотя покрутить ей в руках тоже могу, если уж совсем мужчина не хочет активничать. На сессии взаимодействуют оба партнера, даже если второй бездействует с кляпом во рту.