Цейтнот - Михаил Пухов

Потом вспыхнул свет. С трех сторон меня окружали слепые стены.

Четвертая стена была прозрачной.

Собственно, дальше я мог не идти. Нашу маленькую Олимпиаду я и так выиграл. Чтобы вернуться, достаточно было остаться в подъемнике, и он вынес бы меня наверх. Но ждать я не стал. Торопясь, чтобы лифт не ушел, я шагнул внутрь корабля сквозь прозрачную стену.

— И на вас напали чудовища?

Он поморщился.

— Я вынул из кобуры пистолет и шагнул внутрь. План звездолета я знал.

Все входы соединены тоннелями с рубкой управления. Раньше я много читал о навигационных приборах Пятой культуры. Да и очевидцы рассказывали.

Мне хотелось увидеть это своими глазами. Профессиональное любопытство, если угодно. Главное было никуда не сворачивать. Особенно в переходы, ведущие вглубь, к оранжереям. До рубки было километра полтора. Воздуха в скафандре оставалось на два часа. Стены тоннеля, загибаясь, вели вдаль. Странные стены. Там ветерок дул вдоль тоннеля — слабый такой, почти неощутимый. Вентиляция или просто сквозняк. Но за миллионы лет этот ветерок такое сделал со стенами — никогда не поверил бы, если бы кто рассказал. Он все скруглил, загладил все неровности. Отполировал стены до блеска.

В общем, там было чисто и светло. Я вложил пистолет в кобуру и даже застегнул ее. Возможно, не так уж страшны эти старые звездолеты.

Никакого движения не замечалось даже в боковых ответвлениях — дорогах в глубь корабля. Я шел и размышлял о разных вещах. В основном о том, как попроще представить себе миллион лет. Задумавшись, я не заметил, как обстановка в тоннеле изменилась. Стало темнее, от сглаженных выступов потянулись длинные тени. И моя собственная тень извивалась впереди, на магнитном полу и стенах. Я брел неизвестно куда. Справа зияли отверстия боковых ответвлений. Незащищенный, я шагал по открытому месту, а из узкой черноты нор за мною кто-то следил.

Это было как наваждение — от тишины, полумрака, ритма шагов… Я остановился. Но впереди, сливаясь с моей тенью, шевелилось что-то черное, длинное.

Как толстая слепая змея, оно двигалось там, неуклюже тыкаясь в стены.

Оно меняло форму у меня на глазах, а потом размеренно закружилось, становясь вывернутым наизнанку смерчем с нацеленной на меня глубокой воронкой. Вращение замедлялось.

Отступать я не привык. Я вновь расстегнул кобуру и приблизился к черной воронке.

Она уже не вращалась. Как чья-то симметричная пасть, она застыла поперек тоннеля, и ее края сливались с его стенами. По внутренней поверхности воронки бежали концентрические волны.

Я стоял перед ней неподвижно.

Черные волны сходились в центре воронки, утихая. Я заметил, что воронка мелеет. Она распрямлялась, становясь гладкой мембраной, отделявшей меня от цели.

Я торопился, но время и кислород у меня еще были. Я стоял неподвижно.

Мембрана была живой и упругой. Время от времени она вздрагивала, словно чего-то ждала.

Я положил руку на пистолет.

Мембрана напряглась, стала заметно тверже.

Я снял руку. Мембрана снова расслабилась, она стояла, боязливо подрагивая, и почему-то напомнила мне собаку. Бездомную собаку, ждущую чтобы с нею заговорили.

Она загораживала мне путь, но я к ней хорошо относился. Время у меня пока было. Я сел перед нею на гладкий пол.

«Я тороплюсь, — сказал я ей. — Мне хочется попасть в рубку, и у меня мало воздуха. Ты меня понимаешь?»

Казалось, она внимательно слушает.

«Пусть это прихоть, — сказал я, — но мне очень хочется там побывать.

Пропусти меня, пожалуйста».

Она заколебалась.

«Пожалуйста, пропусти меня в рубку», — еще раз попросил я.

Задрожав, она медленно расступилась. И я пошел дальше.

— А пистолет? — напомнил я, когда он замолчал. — Куда он делся? Вы обещали…

— Да, — сказал он неопределенно. — Потом я оказался в рубке. Я долго пробыл там, разглядывая диковинные приборы, назначение которых знал из книг. Самый любопытным был шар в центре рубки. Специальной тонкой иглой я прокалывал в нем отверстия, и против них на сферических стенах загорались звезды, как изображение в планетарии. Если бы я нарисовал на шаре настоящее звездное небо какого-нибудь района, корабль немедленно перенес бы меня туда. Но вероятность случайного совпадения ничтожна, и я мог забавляться сколько угодно. Вдруг в разгаре своих занятий я обнаружил, что прошло уже больше часа и что нужно срочно возвращаться к зонду, если я не собираюсь остаться здесь навсегда. Я побежал к выходу.

— Понятно. — Разумеется, я был разочарован. — Короче говоря, вы забыли пистолет в рубке.

— К сожалению, нет. В тоннеле я снова наткнулся на мембрану. Она ждала меня, виляя несуществующим хвостом. Мы хорошо относились друг к другу.

Казалось, все было как в прошлый раз. Но вы понимаете, что ситуация изменилась.

«Пропусти меня, пожалуйста, — сказал я ей. — Я очень тороплюсь».

Она уловила нетерпение в моем голосе и заколебалась.

«Пожалуйста, пропусти», — еще раз попросил я.

Она напряглась, стала плотнее.

«Пропусти», — повторил я. Спокойно, как мне казалось.

Она сделалась еще тверже. Я ее понимал, но у меня не было времени. Я уже ничего не мог с собой поделать.

«Немедленно пропусти меня! — крикнул я. — Ты меня слышишь?»

Она вздрогнула, подалась назад, уплотнилась, и стала глухой, как стена крепости.

— И вы…

— Да, — сказал он. — Если бы у меня не было пистолета, все было бы по-другому. Я нашел бы нужные слова. Но пистолет был.

Он замолчал, потом сказал:

— С тех пор нигде и никогда у меня не было случая, чтобы оружие было действительно необходимо. Я убежден, что таких ситуаций нет. Вы применяете оружие только потому, что оно висит у вас на поясе.

Потом он сказал:

— А когда его нет, лучше.

Потом он ушел, а через полчаса объявили рейс на Солнечную систему, и я в толпе других двинулся на посадку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});