Иранские риалы - Мурад Ясааб

С первых дней как Самир, поступил на службу, его дали в напарники дяде Мустафе, которого многие молодые полицейские называли ветеран. Дядя Мустафа был старшим сержантом полиции. Как уже было сказано выше, представить его где-либо вне полиции было очень трудно, это был типичный полицейский: усатый мужик лет сорока пяти, с очень серьезными красными глазами и гладко выбритыми щеками. Мустафа был непросто напарником, а настоящим кладезем советов, наставником. Молодому полицейскому было чему поучиться у ветерана. Мустафа наставлял его постоянно: как поступать, что говорить и когда молчать. Из всего перечисленного в полиции последнее было важнее всего.

***

И вот сейчас они медленно ехали на старенькой «шестерке» дяди Мустафы с затемненными стеклами в направлении выезда из городка, в том месте, где рядом с городком проходила автострада, ведущая к южной границе страны. На «шестерке» Мустафа ездил в целях маскировки. Если ехать на патрульной машине, то ее было видно издалека, и их «клиенты» могли заметить приближение полиции. «Клиентами» в основном были разного рода мелкие жулики, пьяницы, наркоманы и некоторые другие граждане, оказавшиеся в нелегких отношениях с законом. Взгляд таких граждан, как известно, очень быстро замечал приближение машины с проблесковыми маячками и прочей атрибутикой, бросающейся в глаза. Поэтому часто, особенно если не находился в смене, Мустафа катался на своей старой белой «шестёрке».

Выехав на автостраду, примерно в километре от основного въезда в город, они заметили фуру, стоявшую на обочине. Фуры проезжали тут постоянно, они ездили в сторону границы с Ираном и обратно, и были самой обычной частью пейзажа здешних мест. Однако они почти никогда не останавливались в том месте, где стояла эта. Именно этим обстоятельством эта фура привлекла внимание полицейских. Проезжая мимо нее, они увидели, что на машине иранские государственные номера.

Самир предложил остановиться и поинтересоваться причиной остановки в этом месте. Но хитрый ветеран Мустафа сказал:

– Не торопись, у меня есть небольшая идея по поводу этого иранца.

Они проехали мимо фуры, не останавливаясь. Мустафа полез рукой в карман брюк и достал старенький облезлый мобильный телефон, недолго в нем порылся, терпеливо нажимая на стертые кнопки, при этом телефон издавал характерные звуки, как бы подтверждая действия своего владельца. Держа руль одной левой рукой, Мустафа приложил правой телефон уху и стал ждать. Вдруг он улыбнулся и заговорил:

– Как дела, Сара?.. Спасибо, мое сердце! Слышать твой голос для меня всегда удовольствие. Есть время? Появилось дело к тебе… Я скоро заеду в чайную на «площади», расскажу при встрече, – полицейский закончил разговор, нажал на красную кнопку и положил телефон обратно в карман.

В том месте, где расположенные вдоль автострады сады, огражденные проволочными сетчатыми заборами, заканчивались и грунтовая дорога, пролегающая параллельно автостраде, огибая их, сворачивала на восток, белая «шестерка» повернула налево и съехала на эту грунтовую дорогу. В обратную сторону полицейские поехали не по шоссе. Почти напротив стоявшей у обочины фуры грунтовая дорога разветвлялась, и одна ее ветвь уходила между садов, проходя между высокими тополями и кучами навоза, собранного местами на обочине и ожидающего, чтобы его увезли на хлопковые плантации в грязных лафетах тракторов. Раскачиваясь на неровной дороге, извивающейся среди частных домов Хылабада с большими крашеными воротами и кирпичными стенами и, оставляя за собой облачко пыли, «шестерка» выехала на место, которое жители городка называли «площадь». Тут находилось несколько магазинов, где продавалась одежда, хозяйственные товары, а также большой продуктовый магазин, перед которым громоздились упаковки с разноцветной газированной водой в пластиковых бутылках. Рядом с этим магазином расположилась чайная. Несколько столиков находились прямо на улице под ветвями айвы и в тени листьев винограда, вскарабкавшегося на стволы трех тополей, растущих напротив одноэтажного строения, собственно и являвшегося чайной. Несмотря на то, что погода была жаркая, скорее душная, полицейские зашли внутрь. Обогнув несколько пластиковых столиков. На некоторых из этих столиков лежали домино. Полицейские подошли к столику у открытого окна, которое выходило на «площадь», где прижавшись передним бампером к низкой ограде вокруг стволов тополей, стояла белая «шестерка» Мустафы, выделяющаяся своими затемненными стеклами. Как только они сели, появился официант, парень в зеленой футболке и темных брюках и со стрижкой в стиле полубокс, и голова у него была в форме почти правильного параллелепипеда, он ловкими движениями руки смахнул тряпкой невидимые крошки со столешницы синего пластикового столика, покрытого затертой добела скатертью.

– Добро пожаловать, начальники, – заискивающе улыбнулся официант, – как вы поживаете?

– Спасибо, Фуад, принеси нам чайник чая, – хмуро ответил Мустафа.

Официант ушел, и полицейские стали ждать, молча глядя в окно на «площадь», где изредка проезжала машина, и, не торопясь проходили горожане, каждый по своим делам, не смотря на зной. В окно вместе с душным воздухом влетал шум улицы и пение цикад, спрятавшихся, видимо, в листве тутового дерева на противоположной стороне улицы. За двумя столиками, расположенными под тополями сидели посетители и, несмотря на жару, тоже пили чай. В это время обычно в чайной бывает малолюдно. После заката солнца люди начинают собираться пить горячий чай с лимоном из стеклянных стаканов, играть в домино и нарды, делиться последними новостями, решать проблемы мировой политики…

Подошел официант и положил на край столика грязный пластиковый поднос с круглым чайником, двумя стаканами на блюдцах, и маленькую розетку с тонкими дольками лимона. Поставил стаканы напротив полицейских, взял чайник и аккуратно наполнил их светлым чаем, поставил чайник в центр стола, поставил рядом с ним розетку с тремя дольками лимона и маленькой десертной вилкой, забрал поднос и, пожелав приятного чаепития, поинтересовался:

– Что-нибудь еще?

– Спасибо, Фуад, пепельницу только принеси, – ответил Мустафа за обоих, и Фуад положил пустую грязную пепельницу с соседнего столика на их.

Самир сделал маленький глоток и положил стакан на блюдце, достал из нагрудного кармана пачку сигарет, вытащил одну и, закурив, положил пачку и зажигалку на стол. Мустафа допил свой стакан чая и достал мобильный телефон, и, нажав несколько кнопок, прижал его к уху.

– Мы с Самиром уже тут, в чайной, ты готова?.. Хорошо, ждем.

Минут через пятнадцать старый мобильный телефон Мустафы завибрировал. Это был сигнал, и они встали. Мустафа положил на стол серую купюру в один манат, положил сверху полупустой чайник и вышел на улицу вслед за молодым напарником. Громко хлопнули дверцы старой «шестерки» заурчал двигатель, и машина выехала на проезжую часть дороги и поехала, держась ближе к обочине. Проехав полтора квартала, машина притормозила, сравнявшись с женщиной, идущей по старому разбитому тротуару. Это была Сара, имевшая репутацию женщины с невысокой социальной ответственностью, говоря проще,