Столичный доктор. Том II (СИ) - Вязовский Алексей

Надо было видеть как резко побледнел Галушко. То был красный, как помидор, а тут кровь резко отлила от лица, мужчина зашатался, сел на нары.

* * *

— Ох и ловки вы, Евгений Александрович! — восхитился Блюдников. — А я все голову сломал, что делать. Вызывать врачей из Канатчиковой дачи? Или подождать — авось само пройдет?

— Наука! — я назидательно поднял палец, потом мой тяжелый вздох, наверное, услышали во всех соседних кабинетах. — Я к вам, Емельян Алексеевич, по делу. Сложному.

Коротко изложил историю Винокурова, объяснил, что нас связывает. Попросил узнать детали дела.

Лицо пристава помрачнело, он побарабанил пальцами по столу.

— Политические дела… Ох, грехи мои тяжкие… Токмо из глубокого к вам уважения, Евгений Александрович! Так бы не взялся. Есть у меня знакомец в Охранке. Позову отобедать в трактире.

— Все расходы на мне — быстро сказал я.

— Дело не в расходах, — Блюдников страдал. — Тут шею сломать легко. Зайдите вечерком, расскажу что, да как.

* * *

После пристава я поехал… нет, не на свою станцию скорой. А во врачебный кабинет на Арбате. Два дня в неделю — умри, но открой. Я же ответственный, а жители на меня надеются. Эту торчащую на ногах гирю я планировал перевесить следующим образом. Заметил, что Адриан Данилкин, ординатор Боброва, очень любит деньги. Как ни встретишь — одни разговоры на тему цен, дороговизны, маленького оклада в университете. При том, что платили ординаторам вполне неплохо — больше ста рублей в месяц. Доплачивали, если берешь много операций, ведешь научную работу. Короче, Адриан, который совсем недавно женился, испытывал вполне понятный дефицит с финансами. Который я обещал ему восполнить, если он станет меня подменять во врачебном кабинете. Совсем практику ему отдавать не хотел, а ну как дела с подстанцией не пойдут? Куда возвращаться? Сегодня купцы деньги дали, есть на что жить. А завтра революция, волнения, забастовки, меценатов след простыл. В Парижах шампанское на Монмартре попивают. С каких денег жить? Со счетов скоропомощных больных? Даже не смешно. Это обычная больница может перед госпитализацией потребовать денежный залог. А скорая на улице?

Да, есть и будут доходы от патентов «Русского медика». Но тут тоже не все гладко. Чем больше новых лекарств — тем больше денег. Чем больше денег — тем больше внимания от власть предержащих. Великие князья — они такие, тоже любят литерным поездом прокатиться в Баден-Баден. Да еще всем своим кагалом — с детьми, женами, слугами, да любовницами. А на все это нужны просто огромные деньги. Где их взять? Да вон, какой-то «Русский медик» жирует.

Иллюзий я не испытывал. Как только стану заметным — за меня плотно возьмутся. Способов сравнительно честного отъема денег масса. Тут и новые налоги, рейдерские захваты, изменения в законодательстве… Нужно будет уходить под чье-то мощное крыло, но вот под чье? Витте еще десяток лет просидит премьером, пока его не пустит под откос русско-японская война. Точнее ее итоги. Столыпин? Он еще пока никто. К царю же меня никто не допустит — я не Распутин, вещать загробным голосом, закатив при этом глаза, не умею.

Пока размышлял о своей нелегкой участи, пришел Адриан, начал проверять лекарства в шкафу.

— Александр Алексеевич не слишком зол на меня? — поинтересовался я у ординатора.

— За что, господин Баталов? — удивился Данилкин.

— Как же… переманиваю ценные кадры.

— Мне на два дня отпроситься не трудно, — пожал плечами Адриан. — А профессор готов вас на руках носить — на днях у него получилось реанимировать больного, который собрался отдать душу Господу. Десять минут мы его «качали» по вашей методе.

— … моей и профессора Талля!

— Да, да. И представьте, ожил! Ей-богу, начал дышать, хотя мы были уверены, что все, пора заказывать место в морге.

Тут я, конечно, не мог не рассказать анекдот из будущего. Про санитаров, несущих больного на носилках, а он жалобно стонет: — Братцы, а может клизмочку? — Нет! — А может, укольчик? — Нет! — А может, все-таки, порошочки назначить? — Доктор сказал «в морг» — значит в морг!

Смеялись все. Я сам, Адриан, и первый за день пациент, что заявился к нам с почечными коликами. Узколицый, бритый до синевы мужчина хохотал сквозь маску боли на лице.

Я осмотрел его. УЗИ нет, дробить камни нечем. Прописал теплые ванны, много пива, и ходить по лестнице. Этот рецепт уже давно известен в народе и вполне работает. А если не работает и камни не выходят, то остается сложная операция, выживаемость в ходе которой совсем не радовала.

После почечного мы наложили целых три гипсовых повязки подряд, и все по поводу перелома луча в типичном месте — самой ходовой зимней травмы. А потом на прием заявился мой самый первый пациент в этой новой реальности — поручик Радулов. Радостно поприветствовал меня, потом, косясь на Адриана, сообщил, что у него конфиденциальное дело до меня.

Данилкин деликатно вышел в комнату ожиданий, а я поинтересовался у Радулова, не новый ли чирей у того на афедроне. Ну что могут быть за секреты от врачей?

— Никак нет! — отрапортовал поручик. — Здоров как бык. Дело вот какое, доктор… Мой сослуживец через три дня стреляется на дуэли. Нам нужен врач.

Вот это номер… Я присмотрелся к Радулову. Нет, не шутит.

— И вы, стало быть, решили обратиться ко мне?

— О вас, доктор, идет добрая слава, — высокопарно заявил поручик. — Я в секундантах у моего сослуживца, военных врачей посвящать в дело не хотим, предложил вашу персону. Тридцать рублей.

Сумма немалая, да и посмотреть на дуэль было любопытно. Поколебавшись, дал согласие. Все-таки полезная врачебная практика. Впереди две войны, наверняка зацепят так или иначе. Только поинтересовался, кто и где стреляется. Увы, все это было покрыто мраком тайны — Радулов напрочь отказался мне сообщить детали. Сказал, что заедет утром в понедельник, в семь часов, взял мой новый адрес и отбыл восвояси.

— Очень зря! — почти сразу Адриан остудил мой энтузиазм насчет дуэли. — Подсудное же дело!

— Для участников, не для врача, — засомневался я, жалея, что проговорился.

— Участникам так точно. Хотя, говорят, сейчас военный министр — Ванновский, послабления для дуэлей сделал. Может, и не будет последствий. Да, там от некой госпожи Бестужевой слуга записку принес. Вот.

Адриан подал мне листок бумаги, я впился в него глазами. Жар спал, появился аппетит и… Антонина Григорьевна завуалированно жаловалась на задержку. Вот это номер. Про такой эффект серы я даже и не слышал. Мог от укола нарушиться женский цикл? Я крепко задумался. Поразмыслив, понял, что да, вполне может. Организм борется с заразой, ему не до размножения. Аккуратно, отписался, что да, такое может быть, надо ждать, на днях загляну и осмотрю ее.

* * *

— Дело худое, — сообщил пристав.

Блюдников разложил перед собой бумаги, водил по ним карандашом. Сидели опять в его кабинете, наливались свежей порцией чая.

— Человечек мой сделал выписки из документов, касательно интересующего вас лица, заодно просмотрел о других участниках. Значится, все было так…

В ноябре 1894 года в Отделении по охранению общественной безопасности и порядка в городе Москве были получены сведения о том, что в квартире № 6 дома Якуб, по Тишинскому переулку, занимаемой студентом Московского Университета Алексеем Поволоцким собираются подозрительные люди и некто Иван Распутин — рабочий, бывший ссыльный, произносит крамольные речи.

— Вследствие сего за поименованными лицами с начала января 1895 года учреждено было последовательное наблюдение, — Блюдников внимательно на меня посмотрел, фиксирую, понял ли я серьезность проблемы.

Я сделал вид, что все осознаю, внемлю.

— В начале марта, — продолжил пристав, — означенное наблюдение было усилено, причем с этого времени, между прочим, обнаружены были особенно частые сношения Ивана Распутина с Алексеем Поволоцким, студентом Московского Университета Степаном Демидовым Кролевцом, которые посещали различные аптекарские магазины, где они, по-видимому, приобретали разного рода химикаты.