Дачи и дачники - Алексей Овчинников

К этому времени от Брестской (затем Белорусской) линии железной дороги, по которой поезда достигали западной границы Империи, проложили железнодорожную ветку немного не доходившую до уездного города и поезда стали останавливаться на станции у села Введенское, находившегося в тридцати минутах ходьбы от всех домов, построенных Канунниковым. По железной дороге 2–3 раза в день ходили пассажирские поезда из 5–6 вагонов. Паровик шёл, не торопясь, долго стоял на станциях, ожидая встречного состава – ветка вначале была одноколейной. По рассказам старожилов, весь путь от Москвы занимал около 3 часов. Пассажиров было немного и отношения между ними и железнодорожниками складывались поистине патриархальные. В середине пятидесятых годов железную дорогу электрофицировали и современные электрички находятся в пути немногим более часа, отправляясь с Белорусского вокзала 10–12 раз в день.

Часть I. Композитор Павленко и его семья

Глава 1. Дача композитора

Старый купеческий дом, построенный в конце XIX века, с большим лесистым участком площадью немногим менее двух десятин купил у Канунникова еще до его ареста и суда местный священник Бухарев, у которого была незамужняя дочь. О его жизни в про́клятом доме имеется очень мало сведений. После революции, когда началось гонение на церковь, священник в 1922 году был арестован большевиками и сослан на Соловки, куда в те годы отправляли большую часть священнослужителей. Он оказался первой жертвой проклятия, наложенного покойной супругой Канунникова на принадлежавшую ему недвижимость и на тех, кто в ней проживает. Перед своим исчезновением, как говорит легенда, он собрал все свои драгоценности, положил их в большую вазу с ручками в виде двух нимф и закопал где-то на своем участке. Все последующие хозяева дачи предпринимали неоднократные попытки найти этот клад, но безрезультатно. Дом перешел по наследству к дочери Бухарева, но довольно скоро был экспроприирован советской властью и несколько лет в нем была детская колония.

В 1936 году этот дом, вернее то, что от него осталось, приобрел уже известный в то время композитор Павленко, профессор консерватории, автор нескольких симфоний, опер и балетов, а также музыки к кинофильмам. За сюиту из одного из своих балетов композитор получил Сталинскую премию, а в начале тридцатых годов он был удостоен звания Заслуженного деятеля искусств. Написав музыку к чрезвычайно популярному в те годы кинофильму, он получил приличный гонорар и на эти деньги купил и отремонтировал старый дом.

Дача, купленная композитором, требовала не только капитального ремонта, но и существенной перестройки. Пришлось заменить крышу, расширить окна, обновить террасу. Во время замены пола последней купленные доски оказались длиннее старых и их решили не укорачивать, а продлить пол террасы, сделав на ее выходе в сад нечто вроде открытого балкона, с которого в обе стороны спускались широкие лестницы с перилами из точеных балясин. А на крыше веранды устроили небольшую огороженную площадку, напоминающую капитанский мостик, с которой через несколько прореженный сад была видна долина реки и возвышенности на ее противоположном берегу. Из этого балкончика дверь вела в небольшую мансарду, в которую поднимались по узкой лестнице из одной из комнат. В доме были перепланированы и расширены некоторые помещения, в которых заменили полы и покрыли морилкой стены и потолки. Сделали кафельные печи, придавшие комнатам нарядный и уютный вид. В кабинете композитора, где он писал музыку, поставили отличный немецкий рояль фирмы «Бехштейн». Дом покрасили в желтоватый цвет с золотистым оттенком, придавший ему вид старинной усадьбы. Жена композитора принимала непосредственное участие в разработке проекта и перестройке дома. Для приема часто приезжающих гостей она велела построить в углу сада небольшой деревянный гостевой домик с комнатой под высокой крышей, в котором ночевали и жили приятели, знакомые и ученики знаменитого композитора.

Единственно, что омрачало жизнь семьи – это периодическое появление в слабоосвещенном подвале дома фигуры неизвестной женщины, закутанной в белое покрывало, под которым в свете свечи можно было разглядеть искаженное лицо синего цвета с открытым ртом и вывялившимся языком. Эту ужасную фигуру видели многие, но чаще всего она являлась кухарке, которая нередко спускались в подвал за хранившимися там продуктами. Однажды ее увидела и жена композитора. Поднявшись в ужасе по узенькой лестнице, она с трудом добралась до постели. Мужу пришлось отпаивать ее сердечными каплями. А кухарка трижды в разные часы, увидев страшное привидение, больше спускаться в подвал отказалась и вскоре попросила расчета у хозяев про́клятого дома. Тогда композитор привез из Москвы одного из немногих оставшихся на свободе священников, и тот, осветив подвал множеством свечей, окропил пол, стены и все углы святой водой. Вскоре в подвал было проведено электричество. После этого привидение там не появлялось. Однако, композитору во время игры на рояле несколько раз по вечерам слышались какие-то хриплые завывания. Но, скорее всего, это был ветер, шумевший в печных трубах.

Глава 2. Семья композитора

Семейная жизнь композитора Павленко была довольно сложной. Первый его брак оказался неудачным, и он вновь стал холостяком. Вскоре после революции и гражданской войны композитор, живший в голодной и холодной Москве, но уже получавший небольшие гонорары за свои произведения, чтобы прокормить семью своего женатого друга Георгия Магелланова, потерявшего работу, с согласия последнего переехал в его квартиру. Так началась их «жизнь втроем», вернее вчетвером, так как у Магеллановых подрастала дочка.

Здесь нужно сказать несколько слов об очень необычном человеке, Георгии Магелланове. До октябрьского переворота он был известным юристом и адвокатом, прославившимся на защите многих борцов против монархии, в том числе и с террористическим наклонностями, арестованных третьим отделением жандармерии. Его отец происходил из рода грузинских князей, носивших фамилию Магелладзе. Дед Георгия, Иосиф Магелладзе, как я уже писал в одной из своих книг, переехал в Россию еще в шестидесятых годах XIX века и входил в свиту грузинской царевны Елены Симеоновны. Он получил из рук Александра II русское дворянство и русское же окончание фамилии. Отец Георгия умер, когда ему было всего 8 месяцев, и он остался на руках у своей матери. Тем не менее, окончив классическую гимназию, он поступил на юридический факультет московского университета и его дипломная работа была удостоена золотой медали. Георгий Магелланов был широко образованным человеком и, помимо своей основной специальности, увлекался искусством, дружил со многими художниками и был завзятым театралом. Еще в 1902 году, став членом литературно-художественного кружка, в который входили известные артисты, писатели и художники, он поставил серию спектаклей «Истории русского театра», музыку к которым написал композитор Павленко, его приятель со студенческих времен. Тогда и началась дружба этих феноменально талантливых людей.

Еще в свои молодые годы за несколько лет до первой Мировой войны Георгий женился на удивительной женщине Татьяне Александровне Шапошниковой, бывшей на несколько лет старше него. Татьяна была племянницей жены графа Румянцева и в молодости служила фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Позже она вышла замуж за престарелого графа Протасова, стала графиней, а когда ее муж умер, вышла замуж за молодого и подающего большие надежды адвоката Георгия Магелланова и родила ему дочку Олечку. Перед первой Мировой войной Магелланов вместе с женой, дочерью и своим другом Павленко несколько раз ездил за границу и побывал во многих европейских городах, где он познакомился с западным искусством.

Революция и гражданская война принесли серьезные испытания семье Магелланова. Будучи востребованным при царском режиме, большевикам Георгий не понадобился и остался без работы. Некоторое время его семья жила на деньги, полученные от продажи драгоценностей Татьяны Александровны, но вскоре они закончились и с середины двадцатых годов Магелланов с семьей практически голодали. Приспособиться к новым, непривычным для него условиям жизни Георгий так и не смог. Он часами сидел молча у себя в кабинете и, по словам его внучки, «смотрел на закатное небо». К тому же он стал слишком много выпивать и алкоголь постепенно разрушал его. Какое-то время в самые тяжелые голодные годы Павленко и Магелланов с супругой и дочерью уехали в Сергиев Посад, где жили в очень непростых условиях, и как только закончилась гражданская война, вернулись в Москву к себе на Арбат. В это время началось уплотнение квартир и, чтобы в большую квартиру Магеллановых не подселили чужих людей, композитор Павленко переехал к ним, заняв сразу две комнаты. В одной он спал, а в другой поместился его рояль, на котором он сочинял музыку.