Погибший обвиняет через тридцать лет. Дневник, найденный в пустыне - Лев Маркович Василевский

километров, и я уверен, что ночью по ней ходят автомобили. Надеюсь, что раны мои не воспалятся. Нельзя расточать воду на их промывку. Своему врагу не желаю этих мук. Странно, если я должен буду умереть в пустыне.

Великолепный, симпатичный гриф уже кружит надо мной. Я кричу, и он отлетает немного дальше.

10 часов 45 минут

Жарко, как в аду, даже в тени под крылом… Нет!!! Я остаюсь у самолета. Если мне суждено умереть, я надеюсь, что это произойдет скоро.

11 часов

Первый день истекает, как целый год. Меня беспокоят мои раны. В них много песка. Как трудно бороться против желания пить, но это необходимо. Моя жизнь зависит от строгого рациона воды. Надеюсь, что не ослепну. Кровь сгущается вокруг глаз… Странное представление, когда минуты кажутся часами… Глядя на полет грифа, я завидую ему, и мне хочется поймать его, приручить, прыгнуть ему на спину и лететь до первой лужи.

Появилась маленькая птичка, немного больше воробья. Она села совсем близко от меня. Я спрашиваю себя, на каком расстоянии находится оазис. Я не хочу умирать. Отчаянно хочу жить!

14 часов 40 минут. Первый день

Я приготовил несколько примитивно сделанных факелов из полотняных лент, свернутых и привязанных проволокой к согнутым стальным расчалкам. Ночью я буду зажигать их каждые двадцать минут. Солнце палит, но время от времени ветерок приносит прохладу.

15 часов

Стало прохладней на два градуса. Быть может, это сон, но в руках у меня плитка шоколада, которую мне дала мама перед отлетом. Кроме нее, у меня нет продуктов. Кондор улетел, другие птицы — тоже…

15 часов 30 минут

Меня поддерживает надежда, что Чубби кое-что предпринимает. Я не знаю, что и как она сможет сделать, но я представляю себе это и могу гордиться ею…

16 часов 45 минут

У меня начинает кружиться голова, наступают моменты оцепенения. Следовательно, надо, чтобы я продолжал писать до тех пор, пока это не станет невозможным в последние мгновения… Смогу протянуть еще одну неделю…

О, пожалуйста, господа авиаторы, выводите ваши самолеты и отправляйтесь искать меня!..

17 часов 30 минут

Мне трудно верить своим глазам, но я вижу воробья. Это значительно подкрепляет меня; возможно, я вблизи от большой дороги.

Два воробья… Автомобили должны отправиться в 18 часов. Я не думаю, чтобы меня заметили на таком расстоянии. Возможно, они увидят свет моих факелов. Может быть и так… День никак не хочет кончаться. И это только первый! Если я останусь жив… Я принял решение держаться. Чубби, как дела у тебя?

Посмотрим! Остался еще один час до того, как автомобили отправятся на мои поиски. Я полагаю, что сегодня вечером лондонские газеты сообщат о моем исчезновении. Чубби сделает все… Могу лишь сказать, надеюсь, что в Лондоне, в Париже она все приведет в движение. От Реггана меня отделяют всего лишь 250–300 километров.

О, если бы я имел целую ванну воды, я пил бы ее, если бы она даже была соленой!

Мои запасы жидкости: девять литров в задней части кабины, термос с кофе и остаток воды в другом термосе. Сегодня пил каждые полчаса по глотку кофе. В термосе еще есть вода. По моим расчетам, к концу седьмого дня я останусь без воды. В случае лихорадки мне будет невозможно ограничиться одной бутылкой, но я молю бога дать мне силы противостоять этому. Люди, не побывавшие в пустыне, не имеют никакого представления о том, что такое жажда. Это ад! Я не испытал еще и десятой доли ужаса, который должен перенести, чтобы выжить. Я прошу вас, выходите скорее!

18 часов 30 минут

По моим расчетам, автомобили вышли из Реггана на дорогу примерно в 250 километрах отсюда. Я зажгу огонь в 22.30, затем буду зажигать свои факелы каждые полчаса.

Потерял много крови. Не могу сопротивляться желанию принять немного подкрепляющего и четверть литра воды. Удалось проглотить маленький кусочек шоколада.

Какая странная и сильная вещь вера! Я верю, что кто-нибудь придет и меня найдут.

Английский летчик Вильям Ньютон Ланкастер и австралийская летчица Кейт Миллер — Чубби

Пятница, 14 апреля, 6 часов утра

Мои факелы прекрасно горели. Они давали яркий свет по меньшей мере в течение шестидесяти секунд. Их никто не увидел!

Я выпил пол-литра воды в течение ночи и, следовательно, должен был ограничить себя до 8.30 вечера только одним термосом. Очевидно, я нахожусь значительно дальше от дороги, чем предполагал; в противном случае с автомобилей заметили бы мои сигналы этой ночью.

9 часов

Глаза опять беспокоят меня. Они до того опухли, что невозможно их закрыть.

…Резервуар с водой охлаждается за ночь, и, таким образом, у меня в течение дня имеется ледяное питье. Я пью по одному глотку каждые полчаса. Когда я подношу бутылку ко рту, мне приходится бороться с собой изо всех сил, чтобы не выпить больше положенного. Пока у меня есть силы, я хочу приготовить факелы. У меня осталось восемнадцать спичек. Мне необходимо как можно расчетливее жечь остатки самолета. Нужно будет оставить полотно на верхнем крыле (то есть на нижнем, потому, что самолет находится вверх колесами), это тоже может привлечь внимание спасателей. Если самолеты вылетят из Реггана завтра — меня найдут живым.

Какое разочарование — не увидеть ночью автомобильных фар! Теперь дело за самолетами. Нужно много самолетов…

Какое искушение пойти за бутылкой воды! Какой нектар она содержит для меня! Это мое единственное желание в настоящий момент. Воды! Воды! Воды!..

…Я увидел белую бабочку и стрекозу (не вижу ли я их во сне?). Я нахожусь вблизи оазиса и совсем близко от дороги. Летите, самолеты!

Я перестану писать в этом бортжурнале, когда