Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан

вжатой в плечи головой, камердинера, и хозяина замка, высокого и статного мужчину, в его походке и движении плеч читалось крайнее раздражение, как будто его оторвали от важного занятия.

Чародей выпрямился и, предприняв героическую попытку приосаниться, сделал шаг вперед.

— Ваше Величество князь Ладвиг, позвольте представить вам принцессу Доминику Ост-Гаэльскую, у нее для Вас важное сообщение, мы…

— Ваша принцесса валяется на полу, как ветошь, — только и сказал князь. Чародей обернулся — получилось слишком резко, в глазах потемнело, а в следующую секунду Куно перестал сопротивляться охватившей его темноте.

1

Она помнила, как князь цокнул языком, а затем склонился над ней, поднес свечу к самому лицу, так что перед глазами заплясали цветные искры. Доминика была более, чем в сознании. Ее мозг продолжал работать, слух улавливал каждый звук, каждый вздох и слово. Горячие сухие пальцы коснулись ее лица, за подбородок повернули голову к свету, затем убрали налипшие на щеки волосы.

— Самозванка, хозяин?

— Не понятно, пока она вся в грязи, — хмыкнул склонившийся над ней мужчина. — Освободи гостевые комнаты и позови Эдвина, чтоб отнести этого задохлика. Девушку я дотащу сам.

— Будет сделано!

Доминика почувствовала, как князь подхватил ее под колени и спину и одним рывком поднял в воздух. Голова откинулась назад, и стало тяжело дышать, но только на секунду. В следующее мгновение князь наклонил девушку так, чтобы ее голова оказалась у него на плече, и продолжил путь со своей ношей.

— А их вещи? — раздался голос позади.

— Отнеси в их комнаты чуть позже.

Лучше было бы провалиться в сон, как это сделал Куно, но Доминика просто не могла расслабиться в чужих руках. До тех пор, пока ее не положили на застеленную кровать, она только и могла, что считать повороты, шаги и раздававшиеся над самым ее ухом вдохи. Если придется бежать, она найдет дорогу к выходу. Хозяин замка — князь Ладвиг Бернбергский — он же «Дикий князь», был известен как непредсказуемый и взбалмошный правитель. Говорили, что он многоженец и его замок забит красивыми женщинами, которых он собирал со своих земель, как дань. Доминика знала, что это, скорее всего, домыслы, но полностью выдохнуть смогла только когда князь, положив ее на кровать, вышел из комнаты. В конце концов, нормальная кровать, крепкие стены и крыша над головой дают хотя бы примерное ощущение защищенности, а в придачу к нему — надежду на лучшее. Девушка осторожно стянула с себя мокрую одежду и бросила ее на пол, забралась под одеяла и свернулась клубком. Следующие несколько часов она провела, паря у самой грани зыбкого сна, чтобы при любом шорохе выныривать из него, оглядываться и проваливаться обратно, навстречу роящимся на дне сознания сновидениям.

Ей все снилось, как неизвестные то и дело заходят в комнату, стаскивают ее с кровати и бросают на пол. Как за дверью раздается женский крик, а в ответ на него звучит только холодный безразличный смех. Доминика несколько раз просыпалась от этого, а в последний раз и вовсе поняла, что перемещавшаяся по комнате тень — не плод ее фантазии, а вполне реальный человек, выскользнувший из спальни, как только она открыла глаза.

Девушка поняла, что можно даже не пытаться уснуть дальше. Она выползла из кровати и принялась озираться в поисках своих вещей или хотя бы того мокрого комка одежды, который она сбросила на пол. Они обнаружились возле камина — неизвестный развел огонь и развесил вещи на стульях, давая им обсохнуть. Рядом стоял изрядно потрепанный дорогой вещмешок. Доминика бросилась к нему, осторожно ступая босыми ногами по каменному полу, и воровато оглядываясь по сторонам, как будто ее смущало, что кто-нибудь может в любой момент наведаться в комнату и застать наготу девушки. Вещи внутри остались нетронутыми: немного одежды, книги, свитки, украшения, запасная пара обуви, все было на своих местах. Водоотталкивающие чары и расширяющее заклятье сработали на ура. Куно все не понимал, почему бы им не наложить водоотталкивающие чары и на свою одежду, но Доминика сказала, что тогда по прибытии у них будет недостаточно жалкий вид, а образ опальной принцессы и ее чародея подразумевает некоторую потрепанность судьбой. «Как будто нас и так мало помотало», — фыркал Куно. Последний месяц они скрывались в лесах, перемещаясь от одной охотничьей лачуги к другой, а иногда и ночуя под открытым небом. Пока на дворе стояло бабье лето, все было хорошо, и их путешествие порой даже напомнало активный туризм, но как только начало холодать, Доминика поняла, что прохлаждаться в лесах и пугать белок голыми задницами больше нельзя. Пора было приступать к плану. Они достаточно долго скрывались от королевских ищеек, путали следы и даже несколько раз изображали собственную смерть в разных концах королевства, чтобы превратиться в призраков Ост-Гаэля. Пока король и его двор будут разбираться, есть ли среди самозванцев или замаскированных тел настоящие Доминика и Куно, изгнанники успеют прочно обосноваться в Бернберге.

Первая часть плана была пройдена, и даже лучше, чем Доминика ожидала. Они оказались на севере до первых заморозков и, что важнее, раньше отправленного в горы отряда. Они даже смогли дойти, не привлекая к себе внимания и не подцепив по пути воспаление легких, столбняк или еще какую заразу. Теперь нужно было сделать так, чтобы князь Ладвиг не выставил их вон в первый же день. Доминика достала из мешка сухую одежду и осмотрелась. Из-за приоткрытой двери в другом конце комнаты лился многообещающий свет. К своему удовольствию, принцесса обнаружила там ванну и несколько ведер с водой.

Дожидаясь, пока вода закипит, Доминика прислушалась. Хотя за окном все еще простиралась глубокая ночь, замок не спал. Откуда-то из глубины хитросплетения коридоров доносилась музыка и с десяток голосов. Тем лучше, на пирушке знакомиться проще, чем при допросе.

«Дикий князь» Ладвиг Бернбергский был той еще задачкой. Одни его обожали, другие пугали им детей, третьи рассказывали о нем совершенно невообразимые вещи, мол, он многоженец и людоед, — но никто не воспринимал его толком всерьез. Он был как будто наполовину ожившей сказкой, бродившей так далеко на просторах гор, что никого не интересовало, насколько он реален. Это был мужчина тридцати лет, светловолосый и синеглазый, как все северяне, крепко сложенный и покрытый шрамами, как все воины. Он должен был стать предводителем армии своего клана, но у эпидемии чумы были на него свои планы — старший брат князя умер, и Ладвиг стал первым в очереди на наследование. Его называли главной политической ошибкой судьбы: