Ванька 9 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин

как пришел, так и ушел. Только его и видели.

Мы сидели и сидели, время от времени ходили к колодцу. Французы нас в этом не ограничивали.

Тут у меня в нательном поясе и теплеть начало. Там, где мои золотые зверьки находились. Причем, с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Жар был не обжигающий, а какой-то добрый и радостный. Не знаю, как это и объяснить, но так я его ощущал.

Никогда ещё подобного этому раньше не было.

Тепло ласковыми волнами омывало всё моё тело. Мне стало хорошо-хорошо. Если мог бы — взлетел.

Как-то почти сразу, словно из-под земли, метрах в пятистах от колодца появилась цепочка из десятка верблюдов. Просто, чудеса какие-то…

Сержант-майор как к земле прирос, ладонь козырьком ко лбу приложил.

Меня как какая-то сила на ноги подняла. Сам не зная зачем я подошел и встал рядом со старшим в конвое.

Верблюды с сидящими на них людьми между тем всё приближались и приближались.

Наконец, они полукругом выстроились перед сидящими и стоящими у колодца.

На землю с верблюдов спустились мужчины, одетые так же, как человек, который приходил к нам ранее. Среди них была и одна женщина, но уже вся в фиолетовом.

— Старая Мать Верблюдов… — именно так, каждое слово с заглавной буквы, произнёс сержант-майор. Говорил он сам себе, но я стоял рядышком и хорошо расслышал его слова.

Мои зверьки в поясе под мундиром словно мухоморов объелись, если бы не в брезентовых кармашках лежали — в пляс пустились.

Я был в полном обалдении.

Мля…

У женщины, лица её тоже не было видно, из матерчатого сооружения на голове только глаза сверкали, на шейной цепочке висела золотая фигурка… верблюда. По стилю изготовления — как будто её тот же мастер делал, что и мои фигурки. Пусть у меня — медведь, рысь и прочие, а тут — верблюд.

Женщина с верблюдом мне что-то сказала. Я не понял её языка.

— Старая Мать Верблюдов приветствует Хозяина Северных Зверей, — перевел мне сержант-майор.

Странно, я его об этом и не просил.

— Я… её тоже приветствую, — запнулся при ответе я.

Сержант-майор тут же перевёл гостье мною сказанное.

Женщина протянула мне большую круглую флягу в чехле, украшенном орнаментом. После этого опять что-то сказала на своем языке.

— Это Вам, Хозяин Северных Зверей, подарок. Без фляги здесь никак нельзя.

Последнюю фразу он явно от себя добавил. Старая Мать Верблюдов была более кратка.

— Большое спасибо. — я принял с поклоном подарок.

Гордо держа голову женщина повернулась и зашагала-поплыла к своему верблюду. Кстати, белому. Я раньше и не знал, что такие бывают.

Через пять минут люди на верблюдах уже удалялись от нас.

Я стоял и вертел в руках подарок.

Сержант-майор глазами по пять копеек смотрел на меня.

Так? Что это было?

Чем дальше удалялся караван, тем мои золотые зверьки всё больше и больше приходили в обычное состояние, а скоро уже и ничем не проявляли себя, замерли и затихли. Превратились в обычные фигурные слитки желтого металла.

Я, как дома часто говорили, на автомате скрутил крышку фляги и приложил её горлышко ко рту.

Вода была холодной и очень приятной на вкус.

Глава 3

Добрели…

После встречи с бедуинами у колодца отношение ко мне изменилось. Что мои товарищи по несчастью, что конвоиры сейчас на меня как-то особенно посматривали. В этих взглядах всякого-разного было намешано — любопытство, недоумение и даже страх.

Да, да, некоторые начали меня побаиваться. К разряду колдунов отнесли. А колдуну в голову неизвестно что может взбрести. Может — хорошее, а может и плохое. Пойми их, колдунов.

Согласен — в целительстве всегда есть элементы чего-то необъяснимого, магического, а тут ещё и такое…

Тащится себе колонна осужденных военно-революционным трибуналом по Африке, а тут непонятные люди на верблюдах. Ещё и с подарками…

Здравствуй мол, Царь Зверей, добро пожаловать в наши палестины. Ну, не Царь Зверей, а Хозяин, но всё равно — круто.

Не просто всё с этими золотыми зверьками. Ой, не просто. Мои — с просторов России, а здесь, в Африке, они опять же в большом почете.

Всю голову я с этими зверьками сломал, но так ничего путного и не надумал.

— Долго нам ещё идти?

На этот раз сержант-майор сразу же мне ответил, не проигнорировал мой вопрос.

Так, если на привычные мне по прежней жизни километры перевести, то где-то их сорок с небольшим гаком получается. Ну, не смертельно. Тем более, сейчас у меня фляга имеется. Попойду — попью, попойду — попью. Сил сразу как-то прибавляется.

Вечером я с фляги чехол снял, немного полюбопытствовал. Металл, из которого она изготовлена, скорее всего — серебро. Работа — весьма старая, орнамент большой мастер делал. На стенках вместилища для воды какие-то фантастические звери меж собой дерутся. Одно чудище — вылитый динозавр из моего школьного учебника.

Полюбовался я на флягу и чехол на место вернул. Так лучше будет. Незачем её чужим глазам разглядывать.

За размышлениями у меня незаметно пол дня прошли. Иду себе и иду, а товарищи мои что-то совсем сдавать стали. Не климат, похоже, им тут. Бредут, еле ноги переставляют. Вот, кто-то свалился, а друзья-знакомцы ему помогать начали. Подняли, с двух сторон под руки подхватили. Не оставили лежать на песке своего. Наши — своих не бросают.

— Скоро колодец? — подошел я к сержант-майору.

— Скоро… — старший в конвое, как и мы, выглядит уставшим. Африка, это тебе не Париж или Шампань.

Очередной обед всухомятку. Час отдыха и снова вперёд.

Глупо как-то они нас ведут. Ночью бы это было делать лучше…

Ага, лучше. Ночью — темно, ничего не видно. Так можно неизвестно куда забрести…

Чего только я за дорогу не передумал — голова-то, в отличие от ног, не занята.

Только на следующий день добрели мы до своего нового местожительства. Нас так рано не ждали, ничего нам не приготовили — ни еды, ни места размещения…

Мля…

У меня голова от голода кружится и колени от ходьбы подгибаются, а каково же другим? Меня ещё золотые зверьки поддерживают…

Так… Щелястые бараки из необстроганных досок… Просто дворцы какие-то…

Мля…

Ни коек… Ни освещения…

Впрочем, керосиновые лампы через пару дней нашлись. Были они, оказывается, но про них кто-то запамятовал. Ну, что нам они предназначались.

Кормили нас…

Вареная фасоль и пол фунта хлеба. С такого питания у всех в животе бурчало.

После ночи на голой земле, утром к нам явился французский капрал и объявил, что кровати мы