Королева Лис - Морган Даяна

Леора поежилась. Она не знала точного значения последнего слова, но он нередко повторял «ЗолСум», говоря об апокалипсисе и тотальном обновлении. В эти моменты его глаза блестели особым безумием.

Старик подошел к большому полотну на стене. Схема с фотографиями, стрелками, комментариями и мелкими заметками напоминала доску детектива и была едва различима в сумраке комнаты. Одно место оставалось пустым, но теперь его занял снимок девушки.

– Завтра ты отправляешься. Забери план с собой. Я должен быть уверен, что мы ничего не упустим. Да и ей не стоит его видеть.

– Хорошо.

Леора не сводила с наставника взгляда. Он мог казаться странным, сумасшедшим, пугающим, но когда говорил… все становилось правильным и необходимым. Каждое его слово вдохновляло и подчиняло, не давало усомниться в верности. Она боялась его и восхищалась им.

– Примус, идем.

Нечто в дальнем конце комнаты начало подниматься. Огромная тень вскочила с пуховой лежанки и стрелой метнулась к старику. В слабом свете ламп она разглядела пса, напоминающего тибетского мастифа. Хозяин потрепал его по холке и кивком попрощался с Леорой. Они вышли, оставив девушку наедине с ее мыслями.

Глава 1. Принцесса лондонских дождей

Áйсин Фарфа́ла с трудом оторвалась от книги, которую взахлеб читала до самого рассвета. Ее не смогли остановить даже яркие лучи солнца, настойчиво пробивающиеся сквозь оконное стекло, но случилось то, что, к сожалению, происходит со всякой историей: она подошла к концу. Айсин зевнула и взглянула на стоящие рядом часы. Смысла ложиться спать в семь утра уже не было, поэтому она решительно отбросила теплое одеяло. Книгу о жизни и удивительных завоеваниях Александра Македонского, прочитанную всего за ночь, поставила на место: между биографиями Гая Юлия Цезаря и Ганнибала Барки.

Выровняв книги в идеальную линию, Айсин направилась в ванную комнату, стараясь не разбудить отца, недавно вернувшегося с экстренного вызова. Она успела немного подслушать его телефонный разговор: возле королевского театра Ковент-Гарден нашли труп актрисы, играющей главные роли; никаких следов борьбы не обнаружилось, как и открытых ран, нанесенных холодным или огнестрельным оружием. Айсин понимала, почему именно ее отца с напарницей вызвали на это задание, ведь Áлфиан Фарфа́ла обладал невероятной способностью подмечать детали и связывать их между собой. Порой лишь с одной зацепкой ему удавалось закрывать старые дела, годами собиравшие пыль в ящиках. Благодаря этому таланту ее отца повысили до должности детектива и перевели в столичный уголовный отдел Лондона из полиции Сассекса, и сегодняшнюю ночь он провел в объятиях прохладной сентябрьской погоды.

Выйдя из ванной, Айсин почувствовала запах жареного бекона, разносившийся по всей квартире. Она заглянула на кухню, где ее отец стоял у плиты в раннем свете солнца. Ей казалось, он не заметит ее из-за своих густых каштановых волос, тихонько подкралась сзади и обняла его. Но Алфиан даже не вздрогнул от неожиданности. Обхватив дочь одной рукой за плечи, а второй продолжая помешивать бекон, весело подпрыгивающий на раскаленном масле, он произнес:

– С днем рождения, Айси! Опять до утра читала?

– Спасибо, пап. Эй, как ты понял?

– Лопнувшие капилляры, мутный взгляд, нет следов подушки на лице, вчерашний хвост со спутанной прядью возле уха, – серьезно перечислял Алфиан, но Айси прервала его и воскликнула с наигранным возмущением:

– Хоть на мне не используй свои шерло-штучки!

Алфиан рассмеялся.

– Ладно, давай завтракать.

Улыбаясь, Айси села за стол-островок, стоявший посреди кухни. Алфиан поставил перед ней тарелку с яичницей, беконом, небольшой порцией фасоли в томатном соусе и стакан с апельсиновым соком. Сам расположился напротив дочери с таким же завтраком и кружкой кофе.

– Так что случилось с женщиной? Кто ее убил и как? – с нескрываемым любопытством спросила Айсин, вилкой отрезая кусочек яичницы.

Алфиан хмуро посмотрел на нее. Он не любил рассказывать о работе, но Айси знала: отец непременно сдастся под натиском искреннего интереса. Вскоре морщины на его лбу разгладились, в васильковых глазах – таких же, как у дочери – заплясали искорки от солнечного света. Айсин обожала подобные моменты: даже глубокий тройной шрам отца, рассекавший левую щеку и доходивший до кадыка, переставал выглядеть жутко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мы уже много раз это обсуждали, – Алфиан все же попытался увильнуть от разговора на серьезную тему.

– Ты просто не можешь отказать мне в маленькой просьбе в такой день, – наивным выражением лица Айси попыталась склонить чашу весов на свою сторону.

– Ох, ладно, – с дался отец, неохотно вовлекаясь в игру. – Это была одна из солисток театра, Мари Левинг. Возвращалась домой после поздней репетиции, но, увы, не дошла. Найдена в ста шестидесяти пяти ярдах от здания театра Ковент-Гарден без единой видимой раны.

– А сумка при ней? Кошелек, деньги, банковские карты? – Айси не упускала возможности задавать вопросы, будто отец всего лишь свидетель, а не детектив.

– Все при ней. – Алфиан отпил кофе.

– Она лежала на спине, да? Ее всю осмотрели? Если нет видимых ран, ее могли отравить, – немного поразмыслив, предположила Айсин, крутя в пальцах вилку и совершенно позабыв о завтраке.

Алфиан усмехнулся и чуть заметно кивнул.

– На шее под волосами едва заметная ранка, как от иглы. Пока не ясно, был ли это…

Алфиан не успел договорить – прервал телефонный звонок. Он взял трубку и стал сосредоточенно слушать собеседника, поглаживая подбородок. Айсин не могла разобрать ни слова и пыталась по эмоциям отца угадать, о чем речь. Он смотрел на нее чуть отрешенно, взглядом, с каким обычно говорил, как она похожа на свою мать. Айсин ненавидела это сравнение и не хотела иметь ничего общего с женщиной, которая бросила их.

– Я понял, спасибо, Э́ллен. До встречи. – Алфиан шумно выдохнул и положил телефон. – Айси, знаю, я обещал провести весь день вдвоем, но меня срочно вызывают.

Виноватый тон отца заставил Айсин произнести:

– Пап, все нормально. Я понимаю, долг есть долг, – она пожала плечами. – Прогуляюсь тогда в Гайд-парке, подвезешь?

– Конечно, иди одевайся. Я подожду. Постараюсь сегодня не допоздна.

Вернувшись в спальню, Айсин переоделась в джинсы и любимую майку с надписью «Police Force». Завязав на талии ветровку, она схватила с полки биографию Ганнибала Барки и поспешила к отцу.

* * *

К моменту, когда Айсин все же смирилась с обидой на отца из-за одинокого дня рождения, по Лондону расползлись промозглые сумерки и заглянули в самые темные переулки.

Она весь день бродила по парку и теперь неторопливо шла к дому по затопленному лужами тротуару, опустив голову и засунув руки в карманы серой ветровки. Дорогу заливал лишь тусклый свет трехглавых чугунных фонарей, напоминающих суровых стражей Букингемского дворца. С неба, затянутого иссиня-черными тучами, яростно хлестал дождь, будто старался прибить к земле не только пыль, но и людей, оставшихся на улице в поздний час. Колючий ветер проникал под тонкую куртку, пробирал до костей и выл в подворотнях раненым зверем.

В такую погоду Айсин могла думать только о том, что день не задался с самого утра. Ей хотелось плакать, но она с детства привыкла не показывать слабость. Даже когда мать ушла к другому мужчине, а отец серьезно заболел, маленькой Айси пришлось самой о нем заботиться. Она знала о существовании деда, но никогда его не видела и не могла попросить помощи.

После переезда в Лондон она подружилась лишь с соседкой Меган, но та, не предупредив, неожиданно покинула Британские острова и оставила на память только часть двойного кулона «лучшие подруги». Теперь он хранился на дне шкатулки, задвинутой вглубь одной из книжных полок. И сегодня свой день рождения Айсин провела в гордом одиночестве, сетуя на злосчастный переезд из Сассекса.

В кармане джинсов завибрировал телефон. Прикрывая его рукой от дождя, девушка прочитала сообщение от отца: «Дорогая, ты где? Волнуюсь».