Мертвая петля - Андрей Максимович Чупиков

изношенный временем, словно символизирует его выносливость, его готовность к авантюре. Он выглядит брутально и устало, но несет в себе невероятную силу и стойкость. Его внешний вид не обещает легкости, но борьба — вот что делает его жизнерадостным.

Лицо человека имеет выразительные черты: нос слегка приподнятый, среднего размера, с небольшими прямыми ноздрями; глаза большие, карие, с длинными ресницами, часто выражающие эмоции; брови тонкие и аккуратно зачерченные; губы полные. Руки этого человека также привлекают внимание: они длинные, подвижные, с некрупными костяшками; пальцы изящные, с узкими ногтями, но немного загрязненными от работы; кожа на руках гладкая, с небольшими шрамами и мелкими шишками от ударов и травм. Даже в состояние блокады он хорошо выглядел. В детстве он очень мало ел, не потому что не хотел, а потому что ему много и не надо. Голод переносится не так тяжело, как большинству людей. Спустя пару минут Кремнев снова спустился со второго этажа, и пошел по разгромленной улице.

Люди выглядят как живые мертвецы, многие падают по среди дороги, грязь и трупы вот чем кишит улица, из-за холода вони и инфекции нет. Вокруг были видны развалины, обугленные деревья и обломки бомб. Многие здания были разрушены, а оставшиеся были серьезно повреждены. На улицах не было ни одного живого дерева, большая часть зелени была уничтожена. Кремнёв прикоснулся к своей веревке на поясе и тяжело вздохнул- «Может так и есть…» — подумал он. Кремнев поравнялся с одной молодой девушкой, тут она неожиданно стала падать, легкой движением руки она была спасена от падения. Эта девушка выглядит истощенной, с изможденным лицом и потухшими глазами. Ее тонкая фигура склонена вперед от голода, покрытая грязью и пылью. Она дрожит от страха и холода, в ее глазах отражается ужас перед окружающей реальностью. Одежда на ней обветшала и разодрана, не защищая от ледяного ветра и непогоды. Издалека видно, что ее шаги неуверенные и слабые. «Помогите мне» — тихо и с отчаянием проговорила она. «Увы, слишком поздно для помощи, вам особенно»— подумал про себя Кремнёв, и отпустил девушку на лёд. Кривая улыбка обрисовала его лицо, когда он это сделал. Быстрым шагом он пошел вдаль своей улице, оглядывая разрушенные дома и сгоревшие склады, на улице практически нет людей, близился комендантский час. Кремнев сделал петлю, через соседнею улицу, и вернувшись домой, поднялся в квартиру, он снова огляделся и лег спать.

Кремнев подскочил в два часа ночи от звуков сирен. «Черт, и куда я побежал»— подумал Кремнев, стоя у двери и уже схватившись за ручку. Он медленно повернулся и снова лег на кровать, но заснуть уже не получилась, он все думал про свой крюк. Но заснуть ему уже не получилось, долго ворочался, а мысли его были рассыпаны по всей голове. Шесть часов утра Кремнев проснулся, и глубоко зевнул, словно он живет счастливой жизнью, накинув свое пиджачок, он стал спускаться по лестнице, и мимо него прошла старая уборщица, которая жила в соседней квартире. В принципе дом был почти полон, все квартиры были заняты, кроме парочки квартирок на третьем этаже. В квартире по правую сторону от Кремнева жила молодая супружеская пара, которая обвенчались за полгода до войны. По правую руку от уборщицы живет большая семья, размером в пять человек. О других жильцах мало что было известно Кремневу. Кремнев вышел на улицу и чуть не упал в воронку, которая образовалась в десяти метрах от дома, от взрыва бомбы. Кремнев заглянул в воронку и увидел там труп. «Явно ещё свежий, но точно не больше суток ведь бомбардировка была поздно ночью, и этот труп не мог оказаться в ней раньше. Если конечно чудесным образом бомба не упала на труп и не капли, не повредила тело, такого, конечно, не может быть».

«Интересно как мой старший брат на фронте, он уехал туда давно, но писем до сих пор не приходило». Тут Кремнев нервно рассмеялся, люди даже стали оглядываться думая- «Во какой критин, сотни наших детей погибают от голода, а он ржет на всю улицу». Кремнев продолжал думать: «Какие письма, я серьезно думал, что будут письма, идиот, мы в полном окружение, с одной стороны финны, а с другой гитлеровца проклятые, так что писем мы ни каких не дождемся» В подобном духе он думал всю свою бессмысленную прогулку. Здания были повреждены в результате бомбардировок, снарядов и пожаров. Разруха была повсюду, с обломками зданий, обгоревшими автомобилями и обломками улиц. Многие здания были разрушены или серьезно повреждены, оставаясь только обломки и руины. Несмотря на тяжелую обстановку, жители города, в том числе и на сенаторской площади, организовывали временные укрытия, которые иногда были созданы из обломков зданий. Вокруг площади можно было увидеть людей, которые искали пищу, воду и другие необходимые ресурсы. «И это великая Сенатская площадь, очень смешная штука». Кремнев заметил странный домик: на нем было наляпано зеленная пятно. Кремнев сразу же направился к этому дому, старое деревянное здание с покосившимися стенами и потрескавшимся краской. Окна обшиты деревянными поддонами, чтобы защитить их от обстрелов и осколков. На стенах видны следы осколков и пуль, которые оставили свои раны на этом здании. Внутри дома блокады люди собрались в маленькой комнате, которая выглядит заставленной из-за отсутствия места. Они сидят на стульях, которые выглядят изношенными от постоянного использования. Воздух пропитан запахом гари и дыма, который проникает в помещение из-за постоянных огней и обстрелов. Кремнев зашел туда с огнем в глазах, как будто предчувствовал некую схватку, как словесную, так и физическую. Вдали послышался крик: «Да кто такой этот Сталин…?», Кремнев ускорил шаг и вошел в тесную комнату. Перед ним стоял мужчина лет тридцати пяти весь обросший в грязных лохмотьях, его лицо было все стянуто кожей, а в глазах блистала ярость, его рубашка, которая когда-то была белой, теперь потеряла свою первозданную яркость, покрытая пятнами и порванная на самых заметных местах. Старые ботинки, разъеденные временем и нищетой, издалека выдавали его бедственное положение. Взгляд его был утратившим надежду, словно отражение бесконечной муки, но в нем также читались искры прежнего достоинства и силы духа, несмотря на все трудности, с которыми он сталкивался на своем жизненном пути. Его лицо было изможденным, а губы сжимались в мучительной улыбке, свидетельствующей о его бесконечном внутреннем страдании.

— А ты ещё кто такой, докладывай немедленно?! С злобой стал спрашивать этот «старичок», как будто думая, что Кремнев скажет то, что ему это должно обязательно понравится.

— Вы что то, говорили Виссарионовича Сталина?