Рекламный агент (СИ) - Ярчук Сергей

— Чёртов болван! Сколько раз напоминать об обязательном включении фильтров?! — прошипел Первый.

Корчась от хлестнувшей по нервам боли, Первый едва удержался, чтобы не свалиться на пол. Он до треска кожи сжал кулаки, зубы заскрипели, не щадя эмали, а вены на тощей шее вспыхнули синим фейерверком. Он не слышал ничего вокруг. Всё его существо боролось с подавлением кипящей волны, которая безжалостно терзала почти лишённый эмоций разум.

Наконец боль отступила. Первый медленно поднял голову, вперил в уже обесцвеченную голограмму налитые кровью глаза и зло отчеканил:

— Ты отстранён от слияния на месяц!

На том конце явно не ждали такого оборота. И объёмная проекция собеседника тут же заверещала:

— Первый! Простите! Но ведь это экстренный вызов. Я просто не успел…

— Заткнись! Ты раз за разом выжимаешь из меня эмоции, которыми я обязан делиться с вами. Ты не только делаешь мне больно. Ты губишь наших собратьев.

— Но, Первый…

— Молчать! Я не меняю решений. И ты ещё должен благодарить меня. Знаешь, что делает с нарушившим правила клоном Великий магистр?

— Знаю, Первый… — промямлил тот в глубоком раскаянии.

— А теперь к делу. Так что у вас стряслось, Восьмой?

— Пятый убит Роговым!

— Что?! — из головы Первого тут же вылетела оплошность Восьмого, — Что у вас, чёрт подери, произошло?

— Точно не знаю. Я был на шестом ярусе криоцентра. Рогов поручил перепроверить показатели энергоустановки. Но когда я поднялся, обнаружил труп Пятого.

— А Рогов?

— Сбежал.

— Что? Сбежал? — Первый поражённо откинулся на спинку кресла, — Это проверено?

— Так точно!

— Надо же… В голове не укладывается, — едва слышно пробормотал Первый, затем громко добавил: — Почему он так поступил? Он же должен понимать, что нелегалу не выжить в современном мире!

— Не могу знать.

— Ясно. Значит так, максимально быстро выясни, всё что возможно. Высылаю тебе подмогу.

Спустя четыре часа Первый уже был в курсе произошедшего. Антон Владимирович Рогов, один из отцов криотехники, подложил свинью нереальных размеров. Проломив череп клону номер пять, он тут же стал единоличным администратором инфоузла криоцентра и погрузил тело исходного образца своей дочери Вероники обратно в криокамеру. Но самое главное — он заблокировал возможность принудительного извлечения всех пациентов из криокапсул. Более того, он успел сообщить всем бодрствующим сознаниям потенциальные последствия их выхода в реальность. Описывая ситуацию настоящего момента, исказил всё, что только возможно. Да ещё и нагрузил тонну чудовищных негативных домыслов и выдумок.

Прошло ещё несколько часов. Первый всё также одиноко сидел в кресле. Сил не оставалось. Проблема извлечения доноров с каждым мгновением угрожающе перевоплощалась в неразрешимую. А это несло не только опасность прекращения роста числа новых клонов. Проблема была куда глубже. Перспектива удачного проведения завтрашней процедуры слияния рушилась как карточный домик. Передача клонам отрицательных эмоций была равносильна заражению смертельным вирусом. Первый это отлично понимал, но был бессилен. И осознание собственной беспомощности ещё сильнее вгоняло в тоску.

Неожиданно раздался тихий стук в дверь. Первый с трудом промямлил:

— Да…

На пороге показался Восьмой. Он медленно пригладил непослушный ёжик седых волос, сделал короткий кивок и негромко проговорил:

— Первый, есть новые сведения.

Первый молчал. Восьмой потоптался несколько секунд и продолжил:

— Мы пытались взломать блокировку. Но, к сожалению, получилось только хуже.

— Хуже? — Первый повернул голову и отрешённо посмотрел куда-то сквозь вошедшего.

— В доменах некоторых камер это сказалось на виртуальных хронопотоках.

— И что?

— Последствия пока трудно прогнозируемы. Но в любом случае, надо как можно быстрее извлечь биоматериал.

— Ну, что ж… Ты принёс просто отличные новости! — саркастично воскликнул Первый, — Ты думал мне отрицательных эмоций мало?

— Простите, но это ещё не всё.

— Как?

— При изучении документации криоцентра мы обнаружили архивные файлы, которых не было в официальном реестре. Из них следует, что мы ничего не знали о замороженных первого яруса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что за бред?! На первом ярусе нет криокамер! Я руковожу центром уже сорок лет.

— Есть. Судя по записям, это были первые экспериментальные заморозки. Которые проводились ещё без подключения криокамер к пси-доменам.

— Восьмой, прости меня, — Первый уронил голову на грудь, — Я не думал, что эта беда так ударит по тебе. Вон как ты поглупел. Прости! Я должен был сберечь хотя бы образцовые копии, но…

— Не беспокойтесь, Первый. Я не слетел с катушек. Я отлично помню, что опыты по разморозке пациентов конца двадцатого и начала двадцать первого века провалились. И тому причиной было неверное понимание криопроцессов.

— Именно, — Первый горько усмехнулся, — Замороженное тело с длительной дисфункцией сознания не подлежит разморозке.

— Но это не касается тех, кто был заморожен без тела.

Первый поначалу решил, что ослышался. Но затем быстро сообразил, что психика Восьмого уже дала заметную слабину. “Чёрт! А ведь я даже не проводил слияние. Чувствительность эталонов оказалась куда выше…” Но поток черных мыслей был настойчиво прерван Восьмым.

— Первый! Мы нашли человека, который был заморожен без тела!

Первый посмотрел в полные спокойствия глаза. Что-то шевельнулось в душе, и он решил ухватиться за соломинку и попробовать изо всех сил притормозить наступающее безумие клона.

— Как человек может быть заморожен без тела? Без тела вообще не бывает человека, — пояснил с максимально достоверной улыбкой.

— Бывает. Если тело погибло в аварии, а остался жить только мозг. И у нас есть такой пациент!

— Погоди… Что? — Первый не поверил своим ушам.

— Первый, не смотрите на меня как на двинутого. Да, ваши отрицательные эмоции бьют не хуже стальной плети. Но эталонная серия — есть эталонная серия. Мы часть вас. Мы даже больше, чем ваше собственное тело. Так выслушайте меня.

— Да…

— Этот человек… Точнее, мозг этого человека смог пережить заморозку без пси-домена. А значит, он ничего не знает о нашем мире. Для него всё ещё идёт радостное двадцать первое столетие. Его можно извлечь безо всяких проблем.

— И какой от него будет прок?

— Думаю, огромный.

— Что?

— Из-за блока Рогова мы теперь не можем принудительно извлекать из криокамер биоматериал. Но любой бодрствующий пациент может выйти из криосна. Выйти по своему желанию.

— Ну, так они и не желают! — Первого начало раздражать неторопливое изложение.

— Мы сделаем так: изолируем смежные домены. Хватит им общаться. Объясним это делом рук помешанного Рогова. То, что хронопотоки пойдут в разброс — так ещё и лучше. А этот парень из двадцать первого века будет шикарным агитатором за выход в реальность. Одно дело сумбурный минутный выкрик Рогова, и совсем другое дело обстоятельные рассказы ныне живущего человека. Да, живущего в своей реальности. Но он-то об этом не знает. Поверьте, он будет искренен, как никто…

Глава 2. Даниил

Закат догорал с такой необыкновенной красотой, что ожидание грядущей темноты надвигалось словно конец мироздания. И никакие бриллианты звёздного неба не могли окупить потерю этого невероятного ало-золотистого волшебства… Казалось, берег окутывает вовсе не вечер, а происходит что-то куда более масштабное. Провал планеты в чёрную дыру? Гибель цивилизации?

Даниил передёрнул плечами, избавляясь от бегающих по спине мурашек. “Да что со мной?! В самом деле! Ну, и мысли… Хорошо, что это всего лишь сон”. Молодой человек поспешил отвернуться от буйства красок над морем и начал разглядывать творящееся на берегу. А там никто не ведал о мучивших Даниила страхах: бегали дети, степенно беседовали старики, прогуливались парочки… Как в любой вечер. Как всегда. Но в этот раз всё казалось иным. Слишком резкие тени, непривычно насыщенные цвета. Всего несколько секунд созерцания убедили в полном отсутствии окружающей гармонии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})