Иномирец - Никита Баранов

Виктор Евгеньевич не сразу понял, что снова задремал, на этот раз в маршрутке. Повезло еще, что жил он на конечной остановке, так что, поблагодарив водителя, он спешно покинул транспорт и засеменил к своей панельной девятиэтажке, похожей на другие рядом стоящие дома как две капли воды.

Закон подлости вновь сработал на ура: лифт почему-то был отключен, так что старику пришлось подниматься на четвертый этаж своим ходом. Каждая ступенька отдавалась в бедрах мучительной острой болью, и даже трость не помогала полностью сохранять равновесие. Кроме того, в подъезде было полным-полно никогда не подметаемого хлама, и смотреть на весь этот бардак Виктор Евгеньевич уже не мог, а значит, взгляд на пол не опускал. Оттого и спотыкался, чертыхаясь и ругая все на чем свет стоит.

Когда перед самым носом оказалась дверь родной квартиры, старик наконец радостно выдохнул и вставил ключ в замочную скважину. Трижды повернул его, после чего спрятал в карман и потянул дверную ручку.

На кухне горел свет – Виктор Евгеньевич заметил это сразу. Остановившись на пороге, он стал вспоминать, не собирался ли кто из детей или внуков к нему заехать на огонек. Порывшись в своей памяти, понял, что никто в гости заходить не планировал. Старик вдруг махнул рукой: «А, сам забыл выключить свет. Вот же я растяпа…» После чего стал медленно раздеваться. Стянув с себя сапоги, повесив пальто и шляпу на крючок, Виктор Евгеньевич пошел на кухню – выключать свет.

Но у плиты его кое-кто поджидал.

– Здравия тебе, Богданов, – подмигнул незнакомец.

Он выглядел донельзя странным: в парадном белом костюме, с красным галстуком-бабочкой и высоким начесом на голове, как у стиляг в шестидесятых годах. На горбатом носу держались огромные квадратные очки в толстенной оправе, а длинная, но аккуратная борода была заплетена в вычурную косичку, достающую почти до самой груди. На первый взгляд казалось, что ему лет тридцать пять, не больше.

Виктор Евгеньевич бросил взгляд на стол, где лежал кухонный нож сантиметров тридцать в длину. Если постараться, то можно успеть схватить его до того, как этот странный мужик на него нападет. Конечно, если у него вообще имелось подобного рода желание.

– Э-э нет, – покачал головой незнакомец, крепко сжав губы. – Не будем колоть друг друга острыми предметами, о’кей? У вас ведь так говорят?

Только сейчас старик заметил, что этот стиляга жарит на сковороде яичницу с кусочками сала. Живот призывно заурчал, когда запах еды едва лишь коснулся носа Виктора Евгеньевича.

– Голодный, Богданов? Так ты садись за стол, я накрою сейчас. Кстати, доставай из холодильника бутыль. Будем пепельников гонять.

– Что? Кого гонять? – вопросительно изогнул бровь старик, медленно подходя к холодильнику. Глаз с незнакомца спускать ой как не хотелось.

– Пепельников. Больших таких, серых и рогатых. Я тебя попозже познакомлю с этими забавными ребятами. О’кей?

Виктор Евгеньевич заглянул в холодильник. Там действительно лежала странная на вид керамическая бутыль, обвязанная льняной тканью. На матерчатой «этикетке» от руки были написаны слова на очень странном для русского человека языке. Буквы напоминали смесь арабской вязи и китайских иероглифов, что само по себе уже казалось старику абсолютно нечитаемым бредом.

– Что это такое? – спросил он незнакомца. – Ни черта не понимаю…

– О-о-о, дорогой друг! Это магмагрог – самая забористая штука во всей Вселенной! Тащи сюда кружки!

Старик поставил бутыль на стол и сложил руки на груди.

– Ты вообще кто такой, парень? Я тут как бы живу, если ты не заметил. Один. Гостей к себе не звал, ясно? И очень не люблю, когда кто-то нарушает границы моей территории. Если ты немедленно не объяснишься, то, клянусь своими легкими, я пинками выпровожу тебя прямо из окна!

Незнакомец театрально понурил голову. Выключил газ и перетащил сковородку с яичницей на заранее приготовленную подставку на столе. Уселся на стул, взял в руки вилку и ответил:

– Ну скажи, чего ты такой злой, Богданов? Чего я тебе сделал, а? Вот смотри – обед приготовил. Магмагрог притащил. Ты хоть знаешь, сколько такая вот бутылочка стоит? Да этот напиток вообще только в узких кругах пьют! Он гонится прямо из вулканической магмы! Не то что ваша водка, тьфу…

Виктор Евгеньевич бдительности не терял, но решил играть по правилам этого парня. Взяв из шкафа две пивные кружки, он разлил по ним странную жидкость огненно-красного цвета и поставил рядом со сковородой. Забавным казалось то, что от магмагрога действительно пахло чем-то вулканическим…

– Ладно, ладно, понял я. Не враг ты. А кто тогда? – С этими словами старик уселся рядом и тоже вооружился столовыми приборами. – Я тут, понимаешь ли, прихожу домой, уставший, и просто хочу поспать. А тут – на тебе! Незнакомец жарит яйца на моей кухне! А сало я, между прочим, хранил для особого случая!

– Для какого такого случая? Для поминок по тебе, что ли? Хе-хе…

Мужчина в костюме достал из кармана салфетку и положил ее к себе на колени, чтобы не запачкать брюки. Подцепил вилкой кусок горячего сала, закинул его в рот и сразу же запил изрядным количеством магмагрога. Незнакомец сморщился так, будто ему пришлось прожевать лимон целиком.

– Ву-у-ух! – замотал он головой. – Ну и забирает! Отведай, Богданов. Клянусь, тебе понравится! А меня, кстати, Лагош зовут. И не дуйся на меня, про поминки я чуток пошутил, хе-хе.

Виктор Евгеньевич кивнул:

– Привык я к таким шуткам, черт с тобой. А меня ты, видимо, уже знаешь. Но откуда? И зачем пришел?

С этими словами старик тоже приступил к трапезе. Распробовав яичницу, глотнул странного на вид напитка и тут же закричал: горло обожгло, словно в него и впрямь залили раскаленную докрасна лаву. Но эффект длился недолго – всего спустя несколько мгновений ощущение ожога пропало, равно как и остальные неприятные чувства. И в голову дало действительно неплохо – перед глазами все поплыло всего от одного-единственного глотка.

– Ну как оно? – ухмыльнулся Лагош. – То-то же. А вот представь себе: пепельники кормят этим грудных детей через соску! Звери, одним словом!

– Да кто эти пепельники такие? – не выдержал Виктор Евгеньевич. – Кавказцы, что ли? Я слышал, что они детей с раннего возраста вином накачивают, но чтобы такой вот отравой…

– Э нет. Пепельники – это пепельники. Потом все расскажу. Ты ешь пока, ешь. Я ж не только для себя все это готовил.

Старик последовал совету и стал активнее поглощать свой обед. С набитым ртом он все же решил повторить уже заданные вопросы:

– Откуда ты меня знаешь, эм… Лагош? Зачем пришел? И что за имя такое странное? И как ты попал в квартиру? Я что, забыл закрыть дверь?

– Нормальное у меня имя, – чуть обиженно ответил парень в костюме. – А теперь давай по порядку. Откуда я тебя знаю? Ну ходил себе, бродил, увидел тебя. Стал следить. Разузнал все о тебе. Все-все-все. Вообще все. Даже то, что ты только что вернулся с кладбища, где похоронена твоя любимая жена, которую ты потерял почти три десятка лет назад. В автокатастрофе, верно? Ты всегда скептически относился к ее умению водить автомобиль, всегда побаивался чего-то подобного…

– Откуда ты зна…

– Погоди маленько, Богданов, я еще не закончил. Зачем пришел? Кое-что предложить, но об этом чуть позже, ладно? Все расскажу, ничего не утаю, но сперва – кушай, пей, наслаждайся.

– Да уж, насладишься тут, – буркнул старик. – Когда каждое движение челюстями вызывает лютую боль в груди…

Лагош сочувственно кивнул и вытащил из кармана скомканный листок бумаги. Развернув его, он что-то быстро прочитал и покачал головой:

– Рак легких, да? Метастазы в печени. Все плохо.

– Где ты взял это? – нахмурился Виктор Евгеньевич. – Я ведь сжег эту бумагу, чтобы никто не увидел. Особенно дети. Не люблю, когда они начинают обо мне заботиться и нянчиться, словно с пускающим слюни овощем.

– Гордость, все понимаю. Отличное чувство – как раз то, что надо для героя вроде тебя. Но об этом позже. Почему у меня такое странное имя? А мне почем знать? Каким наградили, такое и ношу. Я своим именем, знаешь ли, даже горжусь. Вот сам посуди: каждый день меня упоминают в своих жалких причитаниях, которые грех даже молитвами назвать, сотни и сотни пьяниц, убийц, развратников и просто вставших не с той ноги неудачников. Упоминают меня! Великого меня!

Лагош громко рассмеялся и снова отпил из кружки. Хлопнув Виктора Евгеньевича по плечу, он продолжил:

– А дверь ты с детства ни разу не забывал за собой закрывать, Богданов. Так что, признаюсь, мне пришлось замочек твой «взламывать». Эй, эй, ты только не хмурься так – все абсолютно законно! Ни один ваш закон не запрещает открывать запертые двери силой мысли!

Старик прикрыл лицо ладонью и попытался сосредоточиться:

– Знаешь, парень… весьма вероятно, что я сейчас лежу на носилках «скорой помощи», а врачи беспомощно пытаются меня спасти. И все, что я вижу вокруг, лишь плод моего воображения. Собственно, если это взаправду так, то жить мне действительно осталось совсем уж недолго. А значит, тратить время на выяснение отношений мне не с руки. Так что прощаю я тебя на этот раз.