Затяжная любовь - Федор Галич

для них не менее значимой.

За следующие полгода их небесный роман перерос в неземную любовь, и они уже не представляли жизнь друг без друга, идя по жизни и летя по небу, крепко держась за руки.

Незадолго до первого «Дня рождения» их отношений, Владимир как-то спросил Лерку, что бы она хотела в подарок? На что она, смущённо опустив взгляд, попросила исполнить её давнюю фантазию и заняться с ней сексом во время затяжного прыжка.

Понимая, всю техническую сложность этого действа и САМОЕ ГЛАВНОЕ — его временное ограничение, они как дуэт профессиональных акробатов приступили к репетиции предстоящего «шоу».

На протяжении нескольких недель они имитировали половой акт в аэродинамической трубе, перебирая возможные и подбирая самые удобные для этого позы. Найдя оптимальный вариант, напоминающий тандемный прыжок (когда инструктор, находясь сзади, летит практически лёжа сверху на парашютисте, а самого парашютиста воздушный поток сильно прижимает к инструктору) и, проведя пробный практический «тест-драйв», убедились, что в принципе это возможно сделать не только в трубе, но и в облаках!

Арендовав частный самолёт, они поднялись на оптимальную (для этого «совокупного» прыжка) высоту. В специально сшитых для этого, чёрных, герметичных костюмах с перепонками на ногах и руках для большего сопротивления ветру, Владимир с Леркой были похожи на двух летучих мышей, у одной из которых в паху торчал насос, а у другой сзади был вделан воздушный «ниппель». А ещё их можно было сравнить с резиновыми самолётами будущего, один из которых должен был (во время испытательного полёта) дозаправить другой.

Пока арендованный ими самолёт поднимался на нужную высоту, Лерка активно «поднимала» «насос» Владимира, а он теребил «пипку» её «ниппеля», приводя «прибор» в «боевую готовность» перед предстоящей «стыковкой».

Долгожданное воздушное совокупление растянулось на десять тысяч метров и продолжалось две минуты. За это время Лерка испытала такой всплеск адреналина, что успела получить оргазм и «залететь» на двойню.

Когда через девять месяцев она родила двух маленьких «бэтманов», Владимир был уже далеко. А точнее там, где должен был защищать Родину, причём не свою.

Дембельнувшись через два года, Владимир узнал, что Лерка его не дождалась и удачно выскочила замуж за конфетного магната. Конечно, не по любви, а исключительно по причине финансовой недостаточности. Ради того, чтобы дети не сосали палец, а сосали сладкие конфетки и были «запакованы» в нарядную «обёртку», весёлая и жизнерадостная Лерка распрощалась со своей мечтой и превратилась в важную, прагматичную и флегматичную Валерию. Посидев на конфетной диете, у маленьких «бэтманов» слиплись попки, и они превратились в маленьких, неповоротливых, розовощёких поросят, не способных летать, а способных только ползать.

Валерия сходила с ума, видя, как её родные детки любят «отчима», больше чем её, и прыгают перед ним за конфетки, как дрессированные тюлени за рыбой, не обращая внимания на родную мать. Она понимала, что никогда больше не сможет вырваться из этой золотой клетки на свободу и, расправив свои «подрезанные» бытовым кухонным ножом крылья, взлететь в (по-прежнему) зовущую её, высь.

Что касается Владимира, то тоскуя по счастливым временам и гонимый ностальгией по уснувшему в нём адреналину, он устроился работать инструктором на тот самый аэродром, где и прошла его бурная молодость.

Женившись на стюардессе местных авиалиний, Владимир попытался построить новую жизнь, но то ли «стройматериал» был бракованным, то ли он был тот ещё «строитель», но ту «ячейку общества», которую он пытался строить, трудно было назвать счастливой.

Провожая в еженедельные командировки, вылетающую на несколько дней из вновь созданного альтернативного холодного семейного «гнёздышка», нелюбимую жену, и ежедневно провожая грустным взглядом пролетающие над аэродромом, «какающие» парашютистами, самолёты, Владимир не переставал думать о Лерке.

Как могло получиться так, что разлученные красной армией и зелёными деньгами белые ангелы разлетелись в разные стороны и превратились в облезлого павлина, гордо волочащего за собой пыльный расправленный парашют прошлых боевых заслуг, и в жирную курицу, кудахтавшую о будущем благополучии своих бройлерных цыплят?! Почему он, с тех пор, чувствуя себя без своей «половинки» Лерки однокрылым ангелом, физически не может сесть в самолёт, взлететь, прыгнуть и парить над этим аэродромом в одиночестве? А может лишь с ревностью и завистью наблюдать с земли за своими молоденькими курсантами и курсантками, «кувыркающимися» на их с Леркиной небесной «перине»… Почему бессонными ночами он должен выть на Луну сквозь звёздное небо и смотреть, как Большая и Малая медведицы «доедают» его мечту, вместо того, чтобы вприпрыжку, держась с Леркой за руки, бегать по поверхности Луны, счастливо улыбаться и, обнимаясь, целоваться?!

Пятизвёздочный коньяк иногда вырывал его из лап прошлого — в настоящее, но обычно, это продолжалось недолго, и «Игристое Шампанское» опять влекло его в будущее…

Теоретически, Владимир предполагал, что от подобных «путешествий» может даже сойти с ума и, честно говоря, уже гостеприимно поджидал прихода «белочек» или даже собачек — первых четвероногих космонавтов «Белку» и «Стрелку», но то, что сумасшествие придёт к нему в образе Лерки, он даже и надеяться не смел. Правда, явившийся перед ним образ оказался не плодом воображения, а разодетым, как на витрине магазина, СЮРПРИЗОМ в виде похорошевшей (хоть и немного поправившейся) его второй половинки — Лерки…

Неожиданное явление БОЖЕСТВА С НЕБЕС, на пороге его дома сотворило чудо. Мгновенно во внутреннем мире Владимира восторжествовала справедливость. Жизненные «качели» его души уравновесились. Чёрные и белые полосы слились в одну сплошную светлую.

Задыхаясь от счастья и волнения, он переживал такой эмоциональный шок, который мог бы пережить — неожиданно прозревший слепой. Или начавший слышать — глухой. Ну, или, заговоривший — немой. На него хлынул такой поток счастья, словно у стойкого, одноногого оловянного солдатика отросла вторая нога или у однокрылого мотылька выросло второе крылышко.

Окрылённый чудодейственным извлечением Лерки из его памяти наружу, с последующим и мгновенным излечением его от хандры, Владимир подлетел к Лерке и, подхватив её на руки, стал кружить с ней по комнате.

— ЛЕРКА! ЛЕРОЧКА! Я принял тебя за лучшую в мире «белочку», которую только могла прислать ко мне «белая горячка»! Как ты нашла меня? И что такой барыне как ты, нужно от скромного, немного злоупотребляющего алкоголь, инструктора? — с горящими от счастья глазами спрашивал Владимир, крепко прижимая к себе родную плоть, жадно вдыхая полной грудью знакомый запах любимой, совершенно позабыв о (находящейся в той же комнате) официальной жене-стюардессе, которая раскрыв от удивления рот, молча, следила за происходящим, вытаращив глаза.

— «Барыня» желает совершить тандемный прыжок с опьянённым когда-то её красотой инструктором и расплатиться за это своим семейным положением! — со свойственным ей юмором