Литературные портреты - Салават Асфатуллин

А долговязый Голубев среди них – так, мелкая сошка. Вот когда на западных аукционах его картины начнут уходить за тысячи долларов, вот тут-то и всполошится город Кондрово. Сразу вспомнят, что это у них он состоялся как Художник, вот здесь жил, вот здесь учил. Мемориальные доски повесят, дом-музей откроют под оркестр. Жена мемуары напишет, экскурсии будет проводить. Только одна пороге и возвращает долг. норукому, одноглазому Шуре это будет глубоко до лампочки в могиле сырой.

19 часов. Старый знакомый Карипов, два месяца назад занявший 50 тысяч рублей на пару дней, вдруг возникает.

20 часов. Кажется, нужно поесть.

21 час. Приходит мысль написать литературные портреты двух известных писателей: Сергея Михеенкова и Потоцкого.

4 утра. Литературные наброски портретов готовы. Кажется, надо поспать.

10 утра. После восьми месяцев проволочек суд, наконец-то, разводит меня с женой, а главное, с тещей-генералиссимусом. Наступает долгожданный день Освобождения.

Скажете, что все это фантастика? Или маниловщина? Нет, все так и было. И есть куча свидетелей, которые могут по часам все подтвердить, да и дата суда – официальнее некуда.

Он бывает – день Удач! Надо только перед этим настойчиво и целеустремленно работать над книжкой в течение долгого времени, да за снимками города побегать летом и зимой, не обращая внимания даже на гипс, да Семейный и Гражданский Кодексы изучить до корки.

И конечно же, и удача нужна. И тогда все получится.

Так выпьем-те же, друзья, за нее – за госпожу Удачу! Причем не за ту – дурную, когда по лотерее сваливается миллион. А за тот маленький толчок удачи, которого остро не хватает людям ищущим, людям работающим, людям творящим!

Последний, маленький толчок – и гора преодолена!

20 февраля 1997

На самом деле он метр восемьдесят, с благородной сединой на висках и в короткой бородке на скулах. Заводной, глаза круглые, веселые.

В отличие от того Филиппка одевается в современную джинсу-двойку и короткую кожаную куртку. Если бы не слегка помятое лицо и временами мутные глаза, выглядел бы всегда презентабельно. Тем более – имеет благородную посадку головы. Учится в Литературном, имеет там среди своих кличку «Фил» с массой утяжеляющих.

Пишет длинно, витиевато, рассказ деталей. Утверждает, что так ему диктует некто или нечто и что это – обязательно для него. Якобы его стиль.

Но вот что интересно, в рассказах всегда есть два-три небольших талантливых кусочка, в принципе и делающих всю картину. Вот бы ему научиться выкидывать мусор из своих рассказов, а еще лучше изначально писать чисто. Получился бы живой классик.

Талант у него, безусловно, есть. Это однозначно можно утверждать, прочитав хотя бы три-четыре коротких афоризма из сериала «Думающая трава». Написать: «Я русский, со всеми вытекающими отсюда последствиями…» имел право любой пьющий и пишущий русский, но смог – только он.

Этой строчкой он сразу занес одну ногу в следующий век.

Общаться с ним и интересно, и тяжело. Приезжает из своей глуши, весь истосковавшийся по интеллектуальному общению. Сыплет именами и стилями, задает вопросы и, не дождавшись конца ответа, ассоциативно переключается на другие темы вперемешку со своими случаями. Деньги начинает занимать с третьей встречи. Может попросить снова, даже не отдав первый долг. В тридцать семь лет – это уже несерьезно. Выпить может так, что утром очнется в редакционной подсобке.

В общем, перемешано в нем и русского таланта, и русской бесшабашности, и крестьянской хитрецы, и российской грязи с расхлябанностью вперемешку. Взять бы его, внутренне отмыть и установить вертикально поддерживающие никелевые стержни. Интересный получился бы мужик-писатель. Но только крайне ювелирно, на уровне профессора нейрохирургии. А то как бы не смыть одновременно и те жемчужные строчки.

Лучше всего, если эту тонкую пластическую операцию он проделает сам. А то так и останется стоять с занесенной в будущее левой ногой.

1 марта 1997

Анатолий

Имя какое-то нейтральное, не подходящее для него. Ему бы поярче что-нибудь подошло. Например, Юлий или Август, или Тамерлан. Потому что много в нем одном действующих лиц. Именно действующих.

Или наоборот, помягче, например, Женя, Евгений. Потому что так выглядит.

Надо копнуть перевод его имени, может, там скрыта загадка. Ага, Восточный, Восходящий. Подходит.

Внешнего лоска ему не хватает. Зато внутри… Море! Купайся – не хочу! Интересно с ним. Понимает с полуслова. Такое мгновенное понимание редко встретишь.

И очень любопытно – только мне одному кажется, что еще в прошлой жизни состояли с ним в одной ватаге благородных разбойников?

Сидели в старом дубовом лесу, ели мясо, срезая ножами прямо с огромных копченых туш над кострами. Пели разбойничьи, ухарские песни вечерами у костра в лесу. Всегда заступались за больных и бедных, детей и париков. Защищали друг друга и от врагов, и от так называемых друзей? Причем не только словесно, а зачастую, и даже очень зачастую, с мечами в руках. Вернее, он с мечом, а я с легкой саблей. Красиво он тогда погиб. Огромный, огненно-рыжий, могуче отбиваясь сразу от двенадцати стражников.

Я же и в прошлой жизни был легковесом. И тоже, наверное, погиб в том бою. Потому что слишком быстро снова появился на земле. И именно в предыдущей жизни это было.

Позапрошлой я был совсем в другой стране и не маленьким человеком. Помню, было много жен, наложниц и при-. слуги. Первую, главную жену я недавно встретил в этой жизни. Чинно сидим в институтской аудитории, ждем первой лекции преподавателя – ученой с положением, именем и степенью. За кафедрой появляется солидная женщина бальзаковского возраста, наклоняет голову, произносит первые два слова… И мягко так по сердцу, мозгу и душе пронеслось: «А ведь это Она, милая сердцу Первая ханум!»

Видно, сильно я ее любил в позапрошлой жизни, раз, несмотря на два перерождения, две печати Бога-Аллаха Основателя и несколько прошедших веков, мне от разлета ее бровей и первых слов – бальзам на сердце.

Уж не из красивой легенды о мавзолее Тадж-Махал в Индии мы с тобой, моя возлюбленная? И, может, поэтому в этой жизни мои любовные дела пущены на самотек?

Хотя она здесь старше меня, с положением, детьми и, наверное, кучей внуков уже, мне все равно тепло на душе. Даже на расстоянии. Тепло от того, что она снова Человек и снова с интеллектом. Правда, в той жизни у нее было больше роскоши, неги и больше прислуги, но, к чести, она этим не злоупотребляла.

Видно, слишком безмятежно мы жили в том дворце. Надо теперь вот пожить в смутную годину Перелома истории в России. Стать мудрее.

Положение Главного визиря оказалось недостаточным для мудрости. Пришлось побывать и скрывающимся ниспровержителем королевской системы в прошлой жизни, и что-то возвести своими руками в этой.

То-то меня все тянет в Англию, в Оксфорд и далее. Видно, кто-то из наших там снова появился.

А может, и сам Робин сейчас там? Хотя вряд ли, он только-только умер в Москве, в 80-м году. Не успел еще пройти Чистилище. Там время длиннее. А жаль. Он снова нужен здесь, на Земле.

А Анатолий-то, видно, от природы мудрый. Растет по прямой. Был запевалой в отряде Робин Гуда, а теперь ответственный секретарь областной газеты «Знамя». Тут родственного гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И тогда он был запевалой, душой компании, и сейчас он творческий дирижер в редакции. Причем не железной палочкой, а мягким голосом. Сейчас-то голос у него совсем мягкий стал, а тогда, помню, изрядно луженая глотка была. Соответствовала нашим песням типа:

«…и бутылка рома! И-о-хо-хо, и бутылка рома!»

Зато у него теперь слух стал лучше. Он больше оттенков различает. И даже совсем тонкие берет. Но бойцом остался – не зря же в этой жизни боксом занимался. И я тоже.

Видно, права книга «Ключи к тайнам жизни» – хороший интеллект прибавляет во всех жизнях. А если человек при жизни был свиньей или, того паче, очковой змеей, значит, в следующей он уже физически будет этим животным или пресмыкающимся гадом.

Знамя свое мы и тогда берегли. Родное оно было, самими придумано и сшито. Правда, и тогда, во время королевских облав, приходилось его на время свертывать. Но не зря Анатолий писал:

«Я все снесу. Явыдержу любое Ибуду долго В этоммире жить.»

Хотелось бы, чтоб сбылось. Хотя вряд ли… Нельзя, мой друг, отмахиваться от давления 230 на 120.

2 марта–10 июня 1997

Смирнова

Фамилия ею оставлена, наверное, в насмешку над окружающими. Более эгоцентричную в поведении женщину трудно представить. И характер мальчишеский, нахальный.

Ее первый муж, тот, наверное, действительно был из породы смирных. Или вот есть