Третья попытка - Алексей Калугин

- Девять месяцев - раз!.. Девять месяцев - два!.. - Ведущий поднял руку и выдержал многозначительную паузу. - Девять месяцев!..

Вершигоров прижал бегунок пальцем и решительно перевел его в крайнее левое положение. Гонг!

- Три?.. - чешуйчатый запнулся, удивленно посмотрел на лежавший перед ним планшет, потыкал пальцем в какую-то кнопку и недоуменно потряс головой. - Три дня? - Он обернулся и посмотрел на большой экран, чтобы убедиться в том, что не ошибся. - Три дня? - он окинул притихший зал недоумевающим, растерянным взором. - Представитель планеты Земля предлагает три дня за астероид М-18-Альфа? - Он оперся руками о края трибуны, лег на нее грудью и пристальным, немигающим взглядом, как умеют только рептилии, посмотрел на Вершигорова. - Я правильно вас понял?

Вершигоров глянул в свой планшет. Последняя загоревшаяся на нем надпись гласила: «Планета Земля. 3 дня».

- Все верно, - кивнул он ведущему.

- Вы уверены, - озадаченно вывернул голову чешуйчатый, - что за три дня возможно забрать всю руду с астероида, а затем распылить его?

- Почему же нет? - улыбнулся Вершигоров. - Если никто не будет мешать…

Публика в зале возбужденно загудела. Кто-то одобрительно свистнул.

- И вы готовы предоставить устроителям аукциона проект трехдневного освоения астероида М-18-Альфа? - продолжал давить на Вершигорова зеленый.

Вершигоров задумчиво потеребил кончик носа. Понятное дело, никакого проекта у него и в помине не было. Он вообще не понимал, о чем идет речь. Но признаваться в этом не хотелось. Поэтому он гордо вскинул голову и громко произнес:

- Готов!

Ведущий ошарашенно высунул раздвоенный язык.

Публика в зале взорвалась восторженными аплодисментами.

Вершигоров довольно улыбнулся. Пусть всего на пару минут, но ему удалось оказаться в центре внимания. И не во дворе, среди любителей домино и пива, а в окружении участников элитного аукциона!

Неожиданно откуда-то слева выскользнул невысокий, худосочный типчик, одетый в лиловое трико, с тремя розовыми перышками, торчащими на самой макушке лысой головы. Прижимая локтем планшет, лиловый подбежал к ведущему и что-то быстро зашептал ему в прикрытое кожаной складкой ушное отверстие. При этом оба косились на Вершигорова.

Все, подумал Вершигоров, сейчас меня отсюда выставят. И ему вдруг отчего-то сделалось неимоверно грустно. То, что происходило сейчас, было, наверное, самым захватывающим приключением в его не сказать чтобы совсем уж безнадежной, но в целом тусклой жизни.

Выслушав лилового, ведущий коротко кивнул, поднял руку и щелкнул пальцами.

По залу поплыл протяжный гул. А с экрана за спиной ведущего пропали все надписи.

- Господа! Торги по лоту номер двести восемьдесят шесть признаны недействительными!

По залу прошел недовольный гомон.

- Повторные торги по этому лоту состоятся на следующей неделе! О точной дате будет сообщено отдельно!

Изображая досаду, Вершигоров щелкнул пальцами и крутанул головой.

- Они всегда так, всегда, - зашептало, а может быть, забулькало сидевшее справа от Вершигорова существо, отдаленно напоминающее сиреневого осьминога с широкой клоунской улыбкой и длинным слоновьим хоботом. - У них такая тактика, - осьминог дружески положил одно из своих щупалец Вершигорову на руку. - Зажимают все перспективные проекты. Не далее как на прошлой неделе…

К сожалению, Вершигорову так и не удалось узнать, что же произошло на прошлой неделе. Лиловый с тремя перышками сбежал с трибуны, подскочил к Вершигорову, крепко ухватил его за локоть и со словами: «Пойдемте со мной, господин Вершигоров, я вам все объясню», - повлек его к выходу.

Вершигоров едва успел кивнуть на прощание сиреневому осьминогу.

Едва поспевая за лиловым, Вершигоров покинул зал, прошел по широкой галерее, украшенной монументальными голографическими панно, изображающими, как можно было понять, различные варианты эволюции разумных существ, свернул в коридор, освещенный парящими под потолком большекрылыми бабочками, и вошел в просторный кабинет. Или, скорее, небольшой зал для совещаний. Дальняя стена была прозрачной - за ней по бледно-зеленому небу плыли пушистые белые облака. На других стенах были развешаны плоские экраны, каждый из которых выдавал какую-то визуальную информацию. Вершигоров сразу же узнал ящерообразного ведущего, экспрессивно размахивающего руками и беззвучно разевающего безгубый рот. Больше всего Вершигорову понравилось, как ловко, не прекращая говорить, зеленый время от времени облизывал свои выпученные глаза длинным раздвоенным языком. Как будто протирал от пыли. Хотя, может быть, так оно и было?

В центре комнаты стоял большой овальный стол на тонких металлических ножках, с прозрачной столешницей. На столе, как и полагается, находилась оргтехника - экраны, экранчики, пластиковые коробочки со множеством щелей и ящички с кнопочками. Вокруг стола - с дюжину прозрачных кресел необычной конструкции. Вершигоров никогда прежде не видел столь причудливой мебели, а потому решил, что именно такая форма называется эргономичной.

Два человека сидели по разные концы стола и без особой приязни посматривали друг на друга. Один был японец. Лет пятидесяти, с гладко зачесанными назад темными волосами, прикрытыми капроновой сеточкой, в маленьких очочках с круглой оправой, с тоненькой ниточкой усиков на губе - ну, просто классический представитель среднего класса Страны восходящего солнца. К тому же и одет он был в темно-синее кимоно с золотыми рыбками. Вершигорову нравились японцы, поэтому он приветливо улыбнулся человеку в кимоно. Японец тут же вскочил, сложил руки на животе и низко поклонился. Второй же окинул Вершигорова холодным, надменным взором и в знак приветствия едва заметно наклонил голову. Он казался моложе японца и, несомненно, относился к европейскому типу. Одет он был в серые брюки и кремовый блейзер с клубной эмблемой на груди.

Еще в зале находился гуманоид, родиной которого никак не могла быть планета Земля. Он был невысокого роста и очень, очень тучен. Ярко-малиновый френч с золотыми пуговицами и позументами с трудом сходился на круглом животе. Его одутловатое лицо с обвисшими щеками и выпученными водянистыми глазами показалось Вершигорову похожим на голову селедки, что в красивой селедочнице возлежит на праздничном столе, сбрызнутая подсолнечным маслом и прикрытая тонко нарезанными колечками репчатого лука. Оттопыренные складчатые уши малинового также наводили на мысль о жабрах.

Сопровождавший Вершигорова лиловый тут же подскочил к малиновому и что-то тихо зашептал ему в ухо. Малиновый внимательно слушал, кивал и время от времени поглядывал на Вершигорова. Взгляд у него при этом был совершенно невыразительный. Как у рыбы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});