Записки о большевистской революции - Жак Садуль

В своих почти ежедневных записях Садуль рассматривает революционные события в России сквозь призму интересов Франции, Антанты. В одном из писем он признавался: «Никогда у меня не было иной цели, кроме как служить интересам Франции, не нанося в то же время ущерба русской демократии»[8]. По-видимому, вполне можно согласиться с мнением М. Н. Покровского, который считал, что Садуль в своих письмах «совершенно искренне старался просветить свое французское начальство по части действительного положения дел в России, чтобы оно могло вести свою оборонческую политику, опираясь не на иллюзии, а на действительное соотношение сил и вещей в России»[9].

Честно пытаясь разобраться в происходящих событиях, Садуль постепенно проникался идеями большевиков, начинал по-иному смотреть на их революционную деятельность. В биографических справках о Ж. Садуле, изданных в нашей стране, отмечается, что он перешел на позиции коммунизма под влиянием встреч и бесед с В. И. Лениным [10]. Безусловно, влияние Ленина на политические взгляды Садуля было огромным. Однако, следуя за историческими фактами, правильнее было бы говорить о влиянии не только Ленина, но и Троцкого, может быть, даже Троцкого — в большей степени! В первые месяцы знакомства (Садуль познакомился с Л. Д. Троцким и В. И. Лениным 26 октября (8 ноября) 1917 г.) Ленин относился к Садулю весьма сдержанно. В последнем письме из Петрограда перед приездом в Москву Садуль признавался, что «холоднее, если не сказать враждебнее, всех остальных» большевистских лидеров к его действиям относился Ленин. Зато с Троцким, возглавлявшим в первом Советском правительстве Народный комиссариат по иностранным делам, у Садуля с первых же дней сложились теплые, дружеские отношения. Французский информатор не только многократно интервьюировал «безжалостного диктатора, властелина всея Руси» (шутливое определение самого Садуля), но и запросто бывал у него дома, был знаком с женой и детьми Троцкого. Лев Давидович прекрасно владел французским языком. Это способствовало их частым и продолжительным беседам на всевозможные политические темы.

Однако сильнее личных встреч и бесед на Садуля повлияла сама революция. Он сумел увидеть «наряду с неизбежной разрушительной и насильственной ломкой старого режима… достойные восхищения созидательные усилия правительства рабочих и крестьян России, все возрастающее доверие народных масс к Советской власти — несомненное свидетельство консолидации сил Русской Революции»[11]. Несколько месяцев понадобилось французскому атташе, чтобы понять, что готовившаяся интервенция союзных войск в Россию — это не помощь ей в борьбе с Германией, как он убеждал себя и советское руководство в начале 1918 г., а борьба прежде всего с революцией. В письме к А. Тома от 27 июля 1918 г. Садуль признался: «Я слишком долго закрывал глаза на то, что очевидно. Против революции, и только против нее союзники направляли все свои удары в течение 9 месяцев».

Результат такого «прозрения» был весьма эффективен: в октябре 1918 г. Садуль вступил во Французскую группу РКП(б), организованную в Москве в конце августа этого же года. Инициатором создания и душой группы была Жанна Лябурб.

Став членом Французской коммунистической группы, Садуль выступал в печати, писал листовки, брошюры, обращения к французским солдатам. Объясняя истинные цели интервентов в России, излагал в доступной для понимания простых людей форме задачи и цели русской революции. Лейтмотивом всех его выступлений были слова «ни одного шага по русской земле, против русского народа! Ни одного выстрела против Революции!»[12]

Взбудораженное поведением Садуля общественное мнение Франции разделилось. Официальные круги негодовали, возмущались, называли его действия предательскими. В течение нескольких лет французское правительство неоднократно судило Садуля, трижды заочно приговаривало к смертной казни, и каждый раз парижский пролетариат выступал на его защиту.

В рабочей среде популярность французского коммуниста росла с каждым днем. Рабочие Франции видели в нем защитника русской революции и поддерживали его действия. На конгрессе Французской социалистической партии, состоявшемся 6—11 октября 1918 г. в Париже, Жан Лонге зачитал письмо Жака Садуля к Р. Роллану, в котором бывший французский офицер клеймил позором действия стран Антанты в России. По словам женевского корреспондента «Правды», «это письмо произвело колоссальное впечатление. Слева кричали „Да здравствует Советская республика!“»[13]

Обнародованное в Париже письмо Садуля к Р. Роллану (от 14 июля) к тому времени было уже широко известно в Советской России. 24 августа 1918 г. его опубликовала правительственная газета «Известия ВЦИК», а многие другие большевистские газеты прокомментировали его на своих страницах. Это случилось помимо воли Садуля. Дело в том, что 5 августа, после обстрела союзниками Архангельска, Советское правительство арестовало в Москве часть французских офицеров. В помещениях, занимаемых Французской военной миссией, чекисты произвели обыск. Вместе с другими документами они конфисковали и папку капитана Садуля с копиями писем, которые он регулярно посылал во Францию. Чуть позже его также арестовали, но ненадолго. Одно из конфискованных писем власти по своему усмотрению опубликовали.

Переломным моментом в жизни Жака Садуля в этот период стала его встреча с Лениным, состоявшаяся в 20-х числах августа 1918 г. Ленин настоятельно советовал Садулю порвать со своим правительством и социалистической партией и вступить в коммунистическую партию. Жак Садуль принял совет большевистского вождя и вступил не только в коммунистическую партию, но и в Красную Армию, так как, по его убеждению, «в этой классовой борьбе место всякого искреннего социалиста, а следовательно, и мое — в рядах пролетарской армии против армии буржуазной»[14].

Начиная с осени 1918 г. Садуль целиком посвящает себя защите русской революции и пропаганде ее задач и целей. В годовщину Октябрьской революции в соответствии с планом монументальной пропаганды в Москве в торжественной обстановке были открыты памятники выдающимся деятелям мирового революционного движения. 3 ноября Садуль выступал на митинге в Александровском саду по случаю открытия памятника Робеспьеру. В своей речи, которую переводила А. Коллонтай, Садуль резко выступил против тех, кто видел в Робеспьере только вдохновителя террора и кровавого разрушителя, 7 ноября Садулю пришлось выступать на открытии памятника своему покойному другу Ж. Жоресу, павшему 31 июля 1914 г. от руки наемного убийцы. С уверенностью Садуль произнес слова: «Если бы теперь он был жив, то протянул бы руку тов. Ленину для дружной борьбы за благо всемирного пролетариата»[15]. Выступая на митинге. Садуль, естественно, не знал, что именно в этот день французское правительство приговорило своего «заблудшего сына» к смертной казни. Еще не зная о приговоре, Садуль отчетливо понимал, чем грозит ему революционная деятельность в Советской России. Но тем не менее он продолжал мужественно выступать в печати, на митингах, активно работал во Французской коммунистической группе. В начале 1919 г. стал председателем бюро, выбранного для руководства этой группой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});