Алешин год - Юрий Третьяков

Дала бабушка Алёше целую горсть новеньких и острых гвоздиков.

Взял он молоток и пошёл искать дощечки, из чего скворечник строить.

Отдельных дощечек не нашёл, а нашёл ящичек. Разломал его — получились дощечки.

Тут пришли Алёнка с Васильком, стали помогать.

Прибили друг к другу дощечки: одна стенка, другая стенка, ещё одна стенка — опять вышел ящичек! На скворечник не очень похоже…

— Лазейки нет! — догадалась Алёнка. — Как они туда залезут?

И Алёша сообразил, что нужна лазейка — такая круглая дырка посредине скворечника.

А как эта дырка делается — никто не знал…

Тогда Алеша отодрал одну стенку, отпилил у неё верхний угол — получилась лазейка под самой крышей. Хоть и не круглая, зато большая, пролезать легче.

Алёнка лазейку похвалила:

— Даже лучше! Другие скворцы будут твоим завидовать — ни у кого такой интересной лазейки нет!..

Хотели ещё со всех сторон окошки сделать, чтобы скворцам было светло, да не стали.

— А порожек, куда им садиться? — вспомнил Василёк.

Прибили под лазейкой маленькую дощечку — порожек.

Начали думать, что ещё сделать.

— Надо им гнездо туда положить! — сказала Алёнка. — Прилетят, а тут уже и гнездо есть, не нужно строить… можно прямо сразу скворчат выводить!..

Пришлось опять крышу отрывать — хорошо, что некрепко была прибита.

Потом взяли сена, свили мягкое круглое гнездо, положили внутрь. Насобирали в сарае куриных пёрышков, постелили сверху и крышу обратно прибили.

Больше ничего доделывать не стали — и так все дощечки расшатались, плохо держатся.

— Давай им туда хлебушка накидаем для угощения! — посоветовал Василёк.

Накидали внутрь хлебных кусочков. Готово всё для скворцов, могут прилетать!

Потом Алеша залез на яблоню и повесил свой скворечник на самую видную ветку.

Вышла посмотреть бабушка, и Зубастик с ней вышел — сощурился и тоже смотрит.

— Ты не смотри! — закричал на него Алёша. — Ты лучше иди, на своих мышей смотри!

Устыдился Зубастик, под порог шмыгнул.

А на другое утро и скворцы прилетели!

Большой чёрный скворец сел па яблоню и запел. Долго пел на разные голоса, постукивая себя крылышками по бокам, а на скворечник даже не глянул.

— Чего он в мой скворечник не залезает? — волновался Алёша.

— Погоди, дай ему очухаться… — утешала Алёшу бабушка. — Издалека летел!..

Скоро все другие скворечники были заняты скворцами. Только Алешин висел пустой.

Воробьи суетились и шныряли вокруг него, залезали внутрь, озоровали: вытащили и выкинули на землю гнездо!.. А потом сами начали таскать туда прутики, соломинки, перышки…

— Бабушка, чего они? — расстраивался Алёша.

— Гнездо себе вьют… — сказала бабушка.

— А скворцы?

— Им, знать, не по вкусу скворечник твой. — сказала бабушка. — Некрепко сделан и лазейка не на месте…

Захныкал Алёша, а бабушка говорит:

— А воробьи чем хуже? Им тоже жить нужно.

— Пускай ещё где-нибудь живут! — сердился Алёша.

— Они, бедняги, свои, тутошние, — заступилась бабушка за воробьев. — Скворцы улетала на тёплое море прохлаждаться, а они маялись всю зиму-то, кто где. Голодно им было, холодно…

Пожалел Алёша воробьев, а бабушка говорит:

— И квартиры им достались самые плохонькие. А у них тоже — заботы да детишки. Скворцы поживут, да и улетят. А эти круглый год будут тут жить да тебя добром поминать.

— Ладно уж… — согласился Алёша. — Пускай живут.

А воробьи хлопотали, суетились: перышки и пушинки к себе таскали.

Пришёл кум, увидел па скворечнике воробьев и спросил Алёшу:

— Это как же ты, мастер, еловая голова, скворечник состроил, что в нём воробьи живут?

— А я для них и строил, — находчиво ответил Алёша. — Воробьятник это! Воробьям жить негде, они свои, тутошние… А на ту весну и скворечник сострою! Теперь знаю как…

КАК БЕРЁЗЫ ПЕРЕСТАЛИ ПЛАКАТЬ

Почти совсем снега не осталось. Он прятался от солнышка в тёмных углах, старый стал и грязный. Скорее бы дотаивал, да место травке освобождал!

Травка уже показалась на тёплых сухих бугорках.

Зубастик думал, что её можно есть, и ел. Ещё он лазил по бузине и обкусывал веточки. Бузина росла только у Алёши. Поэтому все другие кошки приходили к Зубастику покушать бузины. Алёша тоже попробовал одну веточку — ничего хорошего… Наверно, только у кошек она считается вкусной.

Больше ничего зелёного, чтоб есть, пока не выросло.

Раз заметил Алёша, что Пашка-букашка от берёзы возле своего дома баночку какую-то отвязывает.

— Это какая баночка? — спросил Алёша.

— Берёзовый сок! — отвечает Пашка и прямо из баночки что-то такое пьёт…

— Дай попробовать… — попросил Алёша.

Жадный Пашка почти всё выпил сам, а капельку, на самом донышке, дал покушать Алёше.

Вкусный сок! Не то кислый, не то сладкий — не распробовал Алёша с такого маленького глоточка.

— Откуда он взялся? — спросил Алёша.

— Из берёзы! — ответил Пашка и показал в берёзе дырочки. В них воткнуты тряпочки, а по тряпочкам сок капает прямо в банку. — Как полную накапает — можно пить!

— Долго он накапывает? — спросил Алёша.

— Часа два! — сказал Пашка, снова повесил баночку и сел на землю.

— Я с тобой посижу… устал… — сказал Алёша и хотел сесть.

Но Пашка-букашка догадался и закричал:

— Иди к своей берёзе! Самому мало!

Тут Алёша вспомнил, что у него свои берёзы есть — три! Больше и выше Пашкиных. Из таких берёз сок потечёт, как из самовара!

Алёша был не такой жадный, как Пашка-букашка. Он сходил за Алёнкой и Васильком и позвал их берёзовый сок вместе пить.

Навертели они буравом дырок в берёзах и много баночек повесили: им много сока нужно.

Сели под берёзами, стали ждать.

Начал помаленьку сок в банки накапывать.

Много никак не получалось, потому что всё время пробовали. Как чуть накапает, так и попробуют.

— Хороший! — хвалил Василёк.

Алёнка с ним согласилась:

— Я всякие соки пила… и виноградный. А берёзовый самый лучший! Только очень тихо капает…

Сок не весь попадал в баночки, тёк по берёзе и застывал жёлтыми сосульками. К ним налетели, набежали муравьи, мухи и даже желтенькая бабочка — все пили вкусный берёзовый сок!

Шёл мимо кум и спросил:

— Угощаетесь, еловые головы?

— Ага! — ответила Алёнка. — Прямо из дерева сок пьём! Берёзовый!

— Это не сок вы пьёте… — сказал кум. — Это берёзовые слёзы…

— Вот ещё! — не поверила Алёнка. — Слёзы!..

— Да, — сказал кум. — Вы вот в дереве дырок навертели, оно болеет теперь и плачет. Слёзы текут… Поплачет-поплачет, да и засохнет. И не будет больше берёз, одни пеньки останутся… Они ведь тоже живые, как вот, к примеру, Алёшка… или кот его рыжий…

— Вот ещё! — воскликнула Алёнка, подумала и спросила: — А если дырки залепить, заживёт это место?

— Тогда заживёт! — уверил кум и ушёл.

Неохота стало сок пить…

И Василёк сказал:

— Ничего в нём хорошего…

— Кислятина! — согласилась Алёнка, — Виноградный лучше, не сравнить!

— У меня он даже в животе бурчит, — сказал Алёша. — Я уже напился, больше не хочу…

— Мальчишки! — приказала Алёнка, — Несите пластилин, будем дырки залеплять, а то весь сок вытечет!

Принесли пластилину, залепили все дырки, и сок перестал вытекать.

Сверху ещё берёзовой шелухи налепили, чтобы совсем не заметно, где дырки были.

Отбежала Алёнка, посмотрела на берёзы и говорит:

— Сразу сильней зазеленели!.. И веточки стали другие…

Алёша с Васильком тоже заметили, что берёзы повеселели…

— Теперь пошли Пашке скажем, а то он не знает! — скомандовала Алёнка.

Но Пашка-букашка бестолковый был и упрямый.

— Ну и пускай плачут, — говорит. — Я соку напьюсь, и ладно…

— Твоя берёза засохнет, а наши дорастут до самого неба! — дразнила его Алёнка.

— Ну и ладно… — говорит Пашка. — Я весь сок выпью, и пускай засыхает!

Хотели его прогнать, а баночку забросить. Только у Пашки к берёзе лохматый Бобик привязан. Лежит смирно, но может рассердиться и укусить…

— Тебя Алёша нарисует страшного, как… крокодила! — пугала Пашку Алёнка.

— Ну и ладно… — упёрся Пашка.

— Из пластилина тебя слепим… пузатого! Как ты соку обпился!..

— Ну и пускай пузатого… — бормочет Пашка.

Так и ушли.

Выискали самую сухую и зелёную лужайку, начали на ней в космонавтов играть — в бочке кувыркаться.

Залез Алёша в деревянную бочку, руками и ногами в стенки упёрся, покатили его Алёнка с Васильком по лужайке!

Трудно в бочке удерживаться, а вылезешь — в глазах всё кружится и мелькает!..

Потом Василёк в бочку залезал, Алёша с Алёнкой его катили.