Принц для Золушки - Барбара Картленд

Белокурая, голубоглазая, с нежной розовой кожей, Линн походила на статуэтку дрезденского фарфора. Мариота не уступала ей в красоте, но была совсем иной.

Как-то мать сказала ей:

— Линн напоминает прекрасный портрет одного из великих мастеров. Она обладает яркой красотой, которой, пожалуй, не найдется равных. Тебя же, моя дорогая, я сравнила бы с рисунком Леонардо да Винчи. Нужно долго разгадывать, что скрыто в глубине твоей души.

Тогда Мариота не оценила замечания матери, но в последнее время, глядя в зеркало, частенько вспоминала эти слова.

Такие лица с большими серыми глазами и светлыми волосами действительно можно было встретить на страницах старых альбомов и книг.

Но девушка редко вспоминала о своей внешности. Мариота дорожила каждой минутой и, поднявшись поутру и торопливо зачесав длинные волосы в пучок на затылке, бежала вниз, чтобы отдернуть занавеси и открыть окна.

Она быстро поняла, что в огромном особняке, изначально спроектированном в форме буквы «Е», в честь королевы Елизаветы, поддерживать порядок без множества слуг немыслимо и анфилады комнат в его крыльях придется запереть.

Но иногда девушка все же заходила в некогда роскошные комнаты с низкими потолками и окнами из алмазного стекла. При взгляде на толстые слои пыли на полу и мебели ей казалось, что она попала во дворец Спящей Красавицы, которую уже ничто не способно пробудить.

Это запустение было столь тягостно, что Мариота спешила вернуться в центральную часть дома, пусть ветхую и обшарпанную, но где, по крайней мере, чувствовалось хоть какое-то присутствие жизни. Здесь слышались шаги, раздавался громкий смех Джереми, если только на того не нападала хандра.

Вот и сейчас он тщетно пытался побороть охватившее его отчаяние. Мариота попыталась его утешить:

— Не грусти, дорогой. У меня такое чувство, что скоро что-то произойдет.

— О чем ты говоришь? — мрачно усмехнулся Джереми. — Может быть, у нас снова обвалится потолок или выйдет из строя дымоход.

— Нет, я имела в виду совсем другое, — серьезно ответила Мариота. — Старая Нанни назвала бы это предчувствием, но я уверена, что мы накануне какого-то знаменательного события.

— Что ты болтаешь?! — осадил ее Джереми. — Какие там события! Разве что ночью разразится гроза и молния пробьет новые дыры в крыше. Или пришлют какой-нибудь забытый счет, и нам снова придется раскошелиться.

— Ты все время злишься, — возразила Мариота. — Злость еще никому не помогала, а вот мечты иногда сбываются.

— Насколько мне известно, никогда!

Однако, заметив, что сестра обиделась, Джереми улыбнулся, и в его голосе зазвучали примирительные нотки.

— Ну, прости меня, — проговорил он. — Признаю, я вел себя как глупый мальчишка. Но неужели ты не видишь, что мы загнаны в угол и никто не явится спасти нас от унижения.

— Разумеется, я все понимаю, — откликнулась Мариота. — И тебе хуже, чем нам с Линн, потому что ты старше.

Немного помолчав, она добавила:

— И ты такой красивый! Разумеется, тебе нужны элегантные костюмы и лошади вроде тех, на которых ездил до самой смерти наш дед. А потом мы узнали, что он так и не заплатил за них.

— Во всяком случае, он пожил в свое удовольствие, хотя это его и не оправдывает.

Джереми допил кофе и пристально оглядел столовую.

— Здесь продавать уже нечего, — протянул он, ненароком посмотрев на портреты предков.

— Даже не думай. Нам больше нечего продавать, — твердо проговорила Мариота. — Лучше забудь об этом. Мы уже избавились от всего мало-мальски ценного, когда папа вступил во владение Квинз-Фордом.

— Жаль, что он не смог продать свой титул, — посетовал Джереми. — Или хотя бы книгу, которую пишет последние три года.

Мариота тихо вздохнула.

— Если даже он ее закончит, то вряд ли найдет покупателей. Кому интересна история угасания нашего рода.

— Тем более что все наши родственники бедствуют так же, как и мы, — завершил ее мысль Джереми.

Он встал из-за стола и бросил беглый взгляд на другой, большой и отполированный до блеска стол, за которым могли бы свободно разместиться тридцать человек. А затем задумчиво посмотрел на стоявший на буфете серебряный канделябр, требующий постоянного ухода. Обычно Мариота зажигала свечи только перед обедом, а на ночь уносила канделябр из столовой.

Догадавшись, о чем подумал брат, девушка негромко сказала:

— Нет-нет, Джереми, я ни за что не позволю его продать, да ты и не посмеешь. Этот канделябр подарил нашему прапрадеду сам Георг I, и эта вещь значится во всех реестрах.

Джереми внезапно оживился:

— Послушай, кажется, я придумал! Ты запрещаешь мне грабить самого себя и моих будущих сыновей. Ладно, пусть так. Но почему бы мне не ограбить еще кого-нибудь?

— Что ты говоришь? Неужели ты хочешь стать вором? — изумилась Мариота.

— Вор — это уж слишком. А вот разбойник с большой дороги — это по мне!

— Да ты с ума сошел!

— Вовсе нет, я знаю, что говорю. Помнишь, два года назад в здешних краях прошел слух о разбойнике. О нем судачили на всех углах. Он ограбил не одну дюжину экипажей и ни разу не попался.

— Но, Джереми, как ты только мог такое придумать?

— А почему бы и нет? Я гораздо беднее любого разбойника, и мне очень нужны деньги.

— Скажи, ведь это шутка?

— Нет, я уже все обдумал. И рассчитываю на твою помощь.

— На мою помощь?

— У настоящего разбойника всегда есть какой-нибудь помощник. А иначе — верная гибель. Пока ты грабишь проезжих, кто-то должен прикрывать тебя и стоять на страже. Ведь в эту минуту второй путешественник может либо выстрелить тебе в спину, либо наброситься с кулаками.

Мариота собрала посуду и поставила ее на поднос.

— Чушь! — уже спокойнее сказала она. — Я не желаю больше тебя слушать. Лучше займись-ка делом и проверь, хватит ли нам картошки для ланча.

Джереми прошелся по комнате и молча остановился у окна.

Глядя на него, Мариота снова подумала, до чего же он красив. Каково ему томиться в бездействии и ездить на старых клячах, таких же бедных и несчастных, как их владельцы!

Джереми продолжал сосредоточенно о чем-то размышлять, и сестра поняла — ему в голову пришла очередная безумная идея. Ей стало не по себе — эта авантюра не сулила им ничего, кроме бед.

— Ты не слушаешь меня, Джереми.

— У меня есть план, — неожиданно просияв, сообщил он. — Сегодня в полдень мы отправимся на Вустерширскую дорогу. Уверен, мы сможем подкараулить какого-нибудь богача, ведь в Вустере и Малверне немало знати. Вот мы и остановим кого-нибудь из них и посмотрим, не удастся ли нам поправить семейное благосостояние. Разбойники грабят путешественников вот уже добрых пятьсот лет.