Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше всех за словами гонялся Солфил. Он начал строить свою обитель с «дороги», «фонаря», «света» и добавлял туда всё, что узнал. Так там появились скамейка, беседка с колонами, высокие бордюры, стены с парапетом, даже крошечный воздушный замок. Солфил всегда ходил в другие кварталы и узнавал от его обитателей новые слова, которые потом пристраивал у себя, строя свой неповторимый узор вроде бы из тех же понятий.
Единственное слово, которого не было ни у кого, и которое все, тем не менее, знали, это «одиночество». Никто его не произносил. На это решался только Приман в разговоре с новоприбывшими, но тут же вытеснял его другими словами.
– Каждое слово – ключ к этому городу, – всегда повторял он. – Так одиночеству не будет тут места.
– А разве одиночество не слово? – вдруг спросил Солфил, и вокруг поднялся глухой шум.
– Он произнёс его!
– Солфил, – мягко обратился Приман, перекрывая тихий шум. – Не думай о нём. Все слова существуют, чтобы отличиться от него. Они существуют для этого. В одиночестве же пусто.
– Пустота?
– Конечно.
– Но разве и это не слово? – упорствовал Солфил, стараясь понять, открыть глаза перед знаниями.
– Солфил, – повторил Приман с прежней мягкостью, – Пустота, замкнутость, холод, темнота, страх, боль – слова. Но это ключи к одиночеству, а не к городу.
Ах! Я помню! Я чувствовал. Мне тогда вдруг стало холодно, больно, темно и страшно. И я не мог выбраться, словно вокруг больше не было ничего. Через эти ключи я оказался в одиночестве. Но новый ключ привел меня к городу! Вот только… что это был за ключ? Что я принёс с собой? Своё имя? Кажется, я придумал его на месте, сложил из осколков чего-то почти забытого, что слабо отзывалось эхом в темноте.
Приман посмотрел на притихшего Солфила, а затем произнёс серьёзно:
– Никогда не сомневайтесь ни в чём. Особенно не сомневайтесь в этом месте. Кэлестис портум соткан из ваших желаний в форме слов. Усомнитесь в своих желаниях – слова рухнут. И останется только одно бесполезное слово: «сожаление».
– Да… из одного слова квартал не построишь, – отозвался Инвентор4, хотя он всегда не спешил к новым словам, а предпочитал комбинировать старые.
В его обители бесконечный лес колонн вместо узорных капителей венчали плотно прилегающие друг к другу вращающиеся крупные шестерни. Фонарь остался без шеста – коробки со светлым огоньком висели в воздухе. Шесты же, расставленные повсюду, служили длинной осью, вокруг которых крутились небольшие колёса – они плавно то опускались вниз, то взлетали к облакам. Сам Инвентор часто садился на них, поднимался на самую высокую точку обители, где смотрел сверху вниз на созданный им большой двигающийся механизм из разных предметов. Вокруг разных осей они вращались в бесконечном цикле. Все предметы очень точно подходили друг другу по форме. Если форма слова выглядела иначе, чем было нужно, Инвентор менял её под стать своей обители. Подобный крутящийся механизм можно увидеть, если заглянуть внутрь крупных часов, но то, что создала душа, было несравненно богаче. Солфил заметил, что Инв может любоваться своим творением значительные периоды вечности, не двигаясь с места и не отрывая взгляда, пока кто-нибудь к нему не зайдёт.
Солфил с не меньшим старанием строил свою обитель, тщательно выбирая и взвешивая каждое слово. Он хотел, как и все, наконец, закончить её и обрести покой. Но одно слово он так и не сумел встроить в общую картину обители. Это его собственное слово «воодушевление», которое он придумал в первом разговоре с Приманом. Так как Солфил придумал его сам, то не знал точно, как оно должно выглядеть. Словно не имело формы, как и те слова, что были запретны.
А вдруг это слово ещё один ключ к одиночеству, про который никто не знал? Не может быть! Оно отличается от него! В пустоте не было ничего подобного! Пусть я его не вижу, но я ощущаю, как оно переполняет меня! Это слово…
«Живое» – сказал бы Солфил, если бы понимал, что это значит.
Он решил спросить об этом у Примана. Ведь он знает много слов и стал первым, кто придал облик Кэлестис портуму. Возможно, он встречал нечто подобное.
Обитель Примана, куда пришел Солфил, оказалась самой большой и самой тесной, в каких он только бывал. Словно целый город мог здесь уместиться со всеми словами, какие только были известны, со всеми эпохами, какие могли пройти. Величественный храм с узорными капителями колоннад. Мощные столбы, подпирающие тяжелые крыши, которые венчают причудливые витки, вимперги, застывшие цветы и пальмовые листья. Стрельчатые арки, высокие башни, стремящиеся ввысь. Огромные окна соседствуют с контрастными и пышно украшенными стенами и глухими крепостными строениями с узкими прорезями. Массивные многоэтажные высотки и терема, ледяные дворцы и каменные руины, легкие беседки и судна, замершие на облачной волне, колесницы и запустелые фонтаны, витые окаменевшие тропинки, устремленные ввысь. Среди строений возвышались горы из самых разных предметов крупных и мелких – от огромного накрененного корабля с облачными застывшими парусами до маленьких стеклышек самой причудливой формы. Чашки, фонарики, цепочки, статуэтки, коробочки, маятники, мощные куски крепостной стены, башни, винтовые лестницы.
Но в этом многообразии существовал лишь один Приман, что говорило о величайшем богатстве знаний его души кому-либо здесь известному. Весь этот мир громадой высился над головой, почти закрывая облака, и грозился упасть, но держался вечным пожеланием хозяина обители. Солфил же, напротив, был склонен к частым перестановкам – его обитель менялась с каждым посетителем. Но то, что он создавал у себя, походило на комнатный садик, в то время как обитель Примана казалась целым миром – безразмерным и непознанным.
– Солфил, – спросил Приман, – ты хочешь какое-нибудь слово?
– А можно мне вот это… это… – указал Солфил на первый попавшийся предмет, заворожено разглядывая все и уже забыв, зачем пришел.
– Это статуя. Похожа на форму души, – пояснил основатель.
– Статуя, – Солфил старался тщательно запомнить форму, чтобы воспроизвести её у себя в обители.
Это было несложно, так как она и впрямь похожа на душу: та же форма тела, кистей рук, головы, глаз. Словно ты разделишь свою обитель с безмолвным другом.
– Или ты хотел что-то спросить? – вновь заговорил Приман.
– Да! – всполошился Солфил и принялся объяснять всё, что он смог понять в слове «воодушевление».
Ответ на все объяснения оказался коротким и неожиданным:
– Забудь это слово.
– Но почему?
– Это бесполезное слово, – бесстрастно ответил Приман.
– Бывают и такие?
– Бывают.
– Точно, ты, кажется, говорил про бесполезные слова. А как их различить?
– Они не имеют формы, подобно одиночеству и его ключам. Их нельзя сделать частью города потому, что нельзя увидеть. И они не являются его ключами. Для нас они бесполезны.
– Для нас? А есть ещё кто-то, кроме нас?
– Не думай об этом.
– Почему?
– Здесь есть только мы. Другого места для нас нет. Бесполезные слова только бремя.
– Откуда ты это знаешь? Есть другие места, которые не для нас?
Приман на мгновенье умолк, будто припомнил что-то, унесся в путешествие по воспоминаниям вечности, что он провел здесь. Он видел много душ и слов, но до этого он увидел то, чего не пожелал видеть никто из ныне пребывающих в Кэлестис портуме. Он заговорил снова:
– Это было мое желание, Солфил.
– Желание?
– Что ты пожелал, прежде чем оказаться здесь? – вдруг спросил Приман.
– Перестать быть одному, – признался Солфил. – Я это хорошо помню.
– А я пожелал, – глухо отозвался Приман, – узнать, кто обрек нас на одиночество. Пожелал узнать: за что? И я увидел…
Воспоминание настолько сильное и четкое, что не поблекнет, даже если вечность кончится. Приманимус не скрывал его, но и не торопился рассказывать о нем юным душам. Только он начинал намекать на то, что увидел, как многие просили прекратить и впоследствии старались забыть, что речь об этом вообще шла. Ведь это знание отличалось от тех, что они привыкли получать. Обычно весь поток информации можно было подхватить прямо на улице. Информация призвана лишь затем, чтобы скрасить существование душам, чтобы избавить их от одиночества. Но это знание, которым в полной мере владел лишь основатель, не приносило ничего. Лишь…
– Что? – замер Солфил. – Что ты увидел? Я тоже хочу это узнать.
Приман сомневался. Сомнения редко были присущи душам и касались лишь обустройства обители новоприбывших. Иного никто не допускал, ибо сомнения могли разрушить то, что построено. Но Приман сомневался, потому что не хотел, чтобы столь юная душа как Солфил сломалась от знания, которого пожелала. Но, понимая, что душа вправе желать знаний, он решился.
- Вечность в пустоте - Виктор Геннадьевич Бурмистров - Киберпанк / Социально-психологическая / Триллер
- Внедрение - Евгений Дудченко - Попаданцы / Социально-психологическая / Фэнтези
- Жизнь №2 - Anne Dar - Остросюжетные любовные романы / Социально-психологическая / Триллер
- Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова - Социально-психологическая
- Мисс Тейлор - Анастасия Голикова - Научная Фантастика / Социально-психологическая / Ужасы и Мистика
- Фантастические басни - Амброз Бирс - Социально-психологическая
- Фантастические басни - Амброз Бирс - Социально-психологическая
- Живые тени ваянг - Стеллa Странник - Социально-психологическая
- Время – иммунная - Валерия Чухряева - Попаданцы / Социально-психологическая
- Бессонница - Владимир Громов - Научная Фантастика / Социально-психологическая