Рожденные в дожде - Кирилл Александрович Шабанов

голове – Потому что мы вывели твою гитару только на мониторную линию, так что тебя было слышно только тебе самому! Впрочем, как и всегда!

Они с Пэдом выдали комбинацию дикого хохота, заставив нескольких прохожих с опаской бросить взгляды на всю компанию.

Слайд нахмурился и скрестил руки на груди, воздух с шумом прошел через широко раскрытие ноздри; он тихо выплюнул ругательство сквозь зубы и резко отвернулся. Как и все люди его темперамента, Слайд не переносил стеба над собой, считая его личной привилегией в отношении окружающих.

Стадо толстых городских голубей, мерно пасущихся на пастбище окурков и просыпанных семечек, было внезапно потревожено приближающимся Рафом, приветственно машущим высоко над головой раскрытой ладонью, как будто на концерте в момент медленной песни, когда все зажигают фонарики. Он пришел не один. С ним была невысокая стройная девушка. Шатенка, с окрашенной в голубой прядью. Три пары глаз мгновенно метнулись к ней.

Пэд поприветствовал девушку открытым добродушным взглядом с легкой полуулыбкой, как веселый щенок. Слайд, приподняв подбородок, кинул острый профессионально оценивающий взор – просканировал сверху вниз и обратно. Димон повернул голову вполоборота и смотрел как на незнакомый звукозаписывающий аппарат.

– Привет, ребят,– В ее голосе не было робости, но излишне раскованно он тоже не звучал.

Только тогда медленно повернулся Вок. Он еще не отошел от путешествий по чертогам своей творческой души, отчего лицо его выражало легкую растерянность, как у внезапно разбуженного человека.

Их взгляды пересеклись, и Вок смотрел новенькой в глаза чуть дольше, чем это делают при первом знакомстве. А потом отвел безразличный взгляд обратно, вглубь себя.

– Здарова, черти,– Раф вытянул руку в сторону девушки,– Это Настя. Вок просил привести ему женщину, у него есть пара классных идей.

– Думаю, ты его не так понял. Вряд ли она из этих,– произнес Слайд безразлично-колким тоном, как умел делать только он. Димон попытался замаскировать улыбку, остальные сделали вид, что не слышали.

Девушка пропустила высказывание мимо ушей.

– Настя,– Обратился Раф к спутнице,– Можешь не запоминать имена этих придурков. Большинство из них откликается на собачьи клички.

Настя осторожно улыбнулась, как улыбается человек в незнакомой компании, когда шутки бьют в сторону кого-либо из ее представителей.

Вокалист спрыгнул с памятника и, подойдя, взглянул на девушку еще раз.

–Я почти доработал несколько вещей, туда очень удачно подойдет женский вокал. И еще, я думал добавить его в припевах и в третьем куплете нашей последней песни.

– Той самой, где Слайд раскрыл истинную глубину своего таланта?– Успел влезть Димон, которому все больше нравилось бесить соло-гитариста.

– Да,– Вок никак не отреагировал на шутку, в отличие от Слайда, злобно заскрипевшего зубами. Больше подколов в свой адрес он не любил только подколы в свой адрес в присутствии девушек. Да, сейчас она не понимает о чем речь, но ее неведение едва ли продержится даже до вечера.

Раф все же представил парней по именам, повторив, что не стоит утруждать себя их запоминанием, да и вообще с некоторыми из них следует общаться только в случае крайней необходимости, дабы сохранить свое психическое здоровье.

Вок быстрым движением достал телефон, кинув взгляд на время:

– Нам пора, через полчаса на студии потечет наше время.

– Через полчаса, когда зазвучит мое соло, потечет не только время,– Слайд скользнул взглядом по девушке. Никто не оценил его остроумие, и день Слайда испортился окончательно. Он с напускным безразличием повернул голову, решив, что отыграется на репетиции. О да, ему было что показать!

На город медленно находили тучи. Ветер осторожно, словно пробуя на прочность, трогал верхушки деревьев.

♫ ♪ ♫ ♪ ♫ ♪

Студия больше походила на склад. Стены, обитые черным звукоизоляционным материалом, надежно сдерживали внутри даже мощный рев разгневанной гитары, не позволяя ему вырваться из помещения. Комната хранила секреты самых безумных рокеров, вывинчивающих на всю ручки тумблеров.

Подключение и настройка оборудования – довольно скучное занятие со стороны, но одно из самых ответственных во всем выступлении. Вечно путающиеся провода, норовящие схватить ступню неосторожного музыканта, сплошным ковром покрывали пол. Тишину рушили нестройные безобразные звуки, предшествующие подкрутке гитарных колков и подстройке эффектов комбиков. В эти минуты взятая нота ведет себя, как необузданный мустанг – она скачет вверх и вниз, ревет и взвизгивает. Гитара проверяет на прочность того, кому предстоит реализовать саму цель ее существования. И, упаси медиатор, если она сочтет его недостойным – бедняга уйдет осмеянный людским обществом под затухающие адские скрипы фальшивых звуков и не просто ему будет восстановить пошатнувшийся титул. Поверьте, упасть со сцены гораздо больнее, чем со стремянки.

Не смотря на то, что ребятам не надо было сегодня выходить на публику, студийная запись тоже требовала внимательности и точности.

И они сидели, осторожно пробуя пальцами струны, как опытный путешественник прокладывает путь через вязкую топь – сначала проверяя легким нажатием, с недоверием, а затем укрепляясь на точке резким уверенным звуком. С хирургической точностью поворачивали ручки тумблеров на несколько миллиметров – нужно строго следить за эхом дилэя и колоритностью перегруза, ведь инструменты не должны заглушать друг друга или теряться на периферии, звукам требуется литься единым потоком, не накладываясь и не перекрываясь.

С барабанами немного по-другому. Там требуется, подобно архитектору, возвести вокруг укрепление, рассчитать наклоны, как для метательных машин на верху крепости. Выставить в идеальном геометрическом рисунке вершины каждой «башни» и расположить их на оптимальной дистанции, создав идеальный плацдарм для рождения ритма. Иначе почувствуешь на себе всю тяжесть конструкции – через минуту начнут болеть сведенные ноги, руки будут промахиваться, попадая в обод. А затем, не выдержав, крепость рухнет, придавливая тебя под собой – ты собьешься раз, другой, бесконтрольные руки выдадут последние неровные дроби, и ты затихнешь…

Воздух в комнате был столь плотным, что его можно было поцарапать медиатором. Ушла вся шутливость, задиристость – остались в старых гитарных чехлах. Наблюдатель видел бы перед собой разминающихся молодых воинов. Собранных. Отрешенных. Ведь им предстояло одновременно попасть в одну мишень. Не целясь. Находясь все время в движении.

Наконец, гитары признали в гитаристах своих хозяев, приветствуя свистящими выкриками, подбадривая завываниями. Все элементы барабанной установки заняли свои позиции и тарелки сверкнули нетерпеливым блеском.

– Зацените реальный запил!– выкрик Слайда обеспечил ему внимание окружающих. Без промедления он выпустил из узды свой талант и, начав с нескольких ярких бэндов, принялся танцевать по всему грифу. Потоптался на верхних струнах, а затем галантно начал спускаться вниз – два шага вперед, один назад – к самому основанию грифа, пока не добрался до его подножия. И принялся полоскать звук, как тряпку – множеством быстрых-быстрых рывков. Его движения были естественными и непринужденными, но сосредоточенное лицо с прикушенными губами и сконцентрированным взглядом показывало, что на разработку своего