Побег из Альтарьера - Ульяна Муратова

он навесил на Рею особые кандалы, заточил её в магическую тюрьму, и уже год она медленно угасает в нашем подземелье. Защита там теперь стоит такая, что я не могу войти в её камеру или освободить, зато регулярно приношу немного еды. Иногда Рея беседует со мной, но чаще молчит. Не представляю, насколько сложно ей находиться в темнице одной, но любую жалость она всегда отвергает с презрением.

Я незамеченной прошла через двор, подошла к дверям тюрьмы и тихо позвала охранника:

— Карим? Карим, ты тут? Это я, Амелия.

Из четырёх тюремных стражей только он пускал меня внутрь. Я приносила немного еды и ему тоже, пыталась шутить или рассказывала о новых выходках Синвера. Карим был одним из немногих приятелей, что остались у меня в Альтарьере. Он всегда радовался мне, всегда прикрывал от опекуна. У Карима даже с Реей наладилось что-то вроде дружбы, насколько вообще могут дружить тюремщик с заключённой.

— Проходи скорее, — Карим приоткрыл дверь и встретил тёплой улыбкой.

Мышкой шмыгнув в узкую щель, шепотом сказала:

— Синвер наверху, бесится и не может меня найти.

— Конечно, ему невдомёк, что кто-то в здравом уме и твёрдой памяти может приходить сюда и служить мишенью для Реиной язвительности.

Я хмыкнула в ответ, прошла в глубь каземата и позвала:

—  Рея?

Тишина.

— Рея? Я принесла еду.

Тишина.

— Рея, мне нужна твоя помощь, — шёпотом проговорила я, и за дверью раздался шорох.

— Что случилось? — сильный и глубокий голос не изменился даже после года заточения. — Что сделал ублюдок на этот раз?

— Рея, у меня появился план. Ты знаешь, что моей неприкосновенности осталось лишь шесть недель? Я страшусь побега, но готова рискнуть, пока Синвер не усилил охрану.

— Поздно, магические контуры он поменял еще месяц назад, и я чувствую, что людей в замке тоже стало больше, — ответила Рея.

Я потрясённо замолчала.

— Откуда ты знаешь?..

— Я же всё-таки магесса, а этот ублюдок не отобрал у меня всю силу, просто запечатал её в этих мерзких кандалах. Изменения контура я всё ещё ощущаю, пусть и слабо.

— А ауры видишь?

— Да. Твоя уже сформировалась, если ты об этом.

Я разочарованно потёрла виски. Значит, никакой отсрочки не будет. А ведь есть девушки, у которых аура только годам к двадцати формируется, почему же мне опять не повезло? Ладно, нет смысла сокрушаться из-за того, что нельзя изменить.

— Рея, скажи, у Синвера есть могущественные враги?

Пауза. Мне показалось, или пленённая магесса задышала чаще?

— Насколько могущественные?

— Такие, которые могли бы его уничтожить и не побоялись бы этого сделать?

— Возможно, — тихо сказала Рея.

— Ты мне поможешь найти их?

За дверью хмыкнули. В маленькое окошко на уровне пояса я едва могла разглядеть лишь руки магессы, закованные в кандалы.

— Как ты собираешься выбираться отсюда? Когда ты вообще была за пределами замка последний раз?

— Одна — никогда. Но я должна попробовать, Рея. Думаю, если не приму условия Синвера, то сойду в могилу вслед за отцом. Я не верю в совпадения, не верю, что папа внезапно заболел сразу после отказа кузену, и не верю, что случайно умер ровно за год до моего совершеннолетия. Все знают, что Альтарьеры носят годовой траур по родителям. Не верю, что это совпадение. Папа заболел, когда это понадобилось Синверу, и умер, когда это было ему удобно! — слёзы стояли в глазах, но я продолжала говорить: — Я буду следующей. И неважно, соглашусь я выйти за него замуж или нет. Я обязана попробовать нанести удар первой.

— Ты права, Амелия, болезнь твоего отца и истерики твоей матери — не случайности. Ублюдок изобрёл нечто новое и пользуется этим вовсю, а мы ничего не сможем доказать, пока не поймаем его на горячем, — горько зашептала Рея. — Я не знаю подробностей, да и он убил бы меня, если б я успела понять хоть что-то, но сдаётся мне, ублюдок незаконно экспериментирует над людьми. Он всё тщательно планирует, и сейчас у него тоже есть план, поэтому тебе нужно быть предельно осторожной.

— Экспериментирует над людьми... — глухо повторила я.

Предыдущий император был крайне щепетилен в вопросах магических опытов и исследований, даже на право применять новые целительские практики учёным приходилось делать запросы и подолгу ждать ответа от комиссии. Новый император гораздо сговорчивее и даже поощряет различные эксперименты, так что если Синвер не стал получать разрешения, значит, занимается откровенными изуверствами, на которые даже новая власть не готова смотреть сквозь пальцы.

Меня это не удивляло. Как не удивляло и то, что он замешан в смерти близких.

Первое предложение Синвер сделал, когда мне исполнилось пятнадцать. Отец уже тогда знал, на что способен кузен, и решительно отказал, ведь ходили слухи о мрачных привычках единственного и донельзя избалованного отпрыска Альтаров. И это стало началом конца нашей семьи. После отказа отец тяжело заболел. Из сильного, здорового мужчины за два года превратился в развалину, перестал вставать с постели и узнавать близких. Причиной его болезни не были ни яды, ни проклятия, ни заклинания — это мы проверяли, но я всё равно подозревала, что в смерти отца виновен именно кузен. Папа скончался через неделю после моего семнадцатилетия, и траур стал новым знаменем нашего дома.

В линии Альтарьер не осталось мужчин, и указом императора ларда Альтара назначили нашим опекуном. Этого можно было бы избежать, но мама совсем помешалась от горя. Моя замечательная, добрая, любящая мама не справилась, не смогла взять себя в руки, и когда приехал наместник императора, она даже не вышла к нему, лишь захлёбывалась рыданиями в своей комнате и никак не могла успокоиться. Она не слышала и не понимала ни меня, ни сестру и была погружена в своё горе так сильно, что наместник с кривой улыбкой фальшивого благодетеля утвердил ларда Синвера нашим опекуном.

Али́вии было всего шестнадцать, а мне едва исполнилось семнадцать, закон не позволил несовершеннолетней встать во главе семьи. Этот бой мы проиграли, даже не начав.

После долгой паузы я с сомнением спросила у Реи:

— Я смогу покинуть территорию замка?

—