Что в садике растет у Мэри - Агата Кристи

Пуаро учтиво поднял шляпу.

— Pardon, здесь живет мисс Амелия Барроуби?

Служанка на некоторое время онемела от удивления. Глаза ее округлились еще больше.

— О сэр! Разве вы не знаете? Мисс Барроуби умерла. И все это так… вдруг… Во вторник поздно вечером.

Она заколебалась, разрываемая двумя противоположными чувствами: недоверием к иностранцу и свойственным прислуге желанием посмаковать случившуюся болезнь или смерть.

— Да что вы говорите? — не очень искренне изумился Пуаро. — У меня на сегодня назначена встреча с этой леди. Но… может быть, я могу повидать кого-нибудь еще, кто здесь живет?

Служанка не знала, что и сказать.

— Хозяйку? Может, и могли бы… Только я не знаю, примет она кого или нет.

— Меня она примет, — сказал Пуаро и протянул ей свою визитную карточку.

Уверенный тон Пуаро возымел действие. Розовощекая служанка отступила, пропуская его в дом, и, проводив в гостиную, отправилась с визитной карточкой к своей хозяйке.

Эркюль Пуаро окинул взглядом гостиную. Она была вполне традиционной: светлые, цвета овсянки, обои с бордюром вверху, мебель, обитая кретоном[6] неопределенной расцветки; розовые диванные подушки и занавески; множество разных безделушек и украшений. В этой комнате не было ничего, что привлекало бы внимание и говорило о хозяевах.

Внезапно Пуаро почувствовал, что за ним наблюдают. Он резко обернулся. В проеме стеклянной двери, ведущей в сад, стояла девушка — небольшого роста, с бледным лицом и очень черными волосами — и смотрела на него подозрительным взглядом.

Она вошла в комнату и, когда Пуаро поклонился, неожиданно резко спросила:

— И зачем же вы приехали?

Пуаро ничего не ответил. Только чуть приподнял брови.

— Вы не адвокат? Нет? — Она хорошо говорила по-английски, но никто никогда не принял бы ее за англичанку.

— Почему я должен быть адвокатом, мадемуазель? Девушка мрачно смотрела на него.

— Я подумала, что вы адвокат. Думала, вы собираетесь сказать, что она не знала, что делает. Я про такое слышала. «Оказать давление…» Так это, кажется, называется, да? Только это не правда! Она хотела, чтобы деньги достались именно мне… И я их получу! Если будет нужно, я и сама найму адвоката… Деньги мои! Так она написала, и так оно и будет!

Лицо девушки исказилось от гнева, глаза метали молнии.

Тут открылась дверь, ведущая из коридора, и вошла высокая женщина.

— Катрина, — негромко сказала она.

Девушка сразу как-то съежилась, щеки у нее запылали, и, что-то пробормотав, она вышла в сад.

Пуаро обернулся к вошедшей женщине, которая так эффектно овладела ситуацией, произнеся всего лишь одно слово. В ее голосе чувствовалась уверенность, презрение и легкая ирония, свойственная благовоспитанным дамам.

Пуаро понял, что перед ним хозяйка дома, Мэри Делафонтен.

— Мосье Пуаро? Я писала вам. Видимо, вы не получили моего письма?

— Увы! Меня не было в Лондоне.

— О, понимаю! Что ж, позвольте представиться. Я — Мэри Делафонтен. Это мой муж. Мисс Барроуби приходилась мне тетей.

Мистер Делафонтен вошел так тихо, что Пуаро даже не заметил его появления. Это был высокий мужчина с сильной проседью и нерешительными манерами. У него была привычка нервно теребить подбородок. Он часто поглядывал в сторону жены и, судя по всему, занимал подчиненное положение.

— Очень сожалею, — сказал Пуаро, — что потревожил, когда у вас такое горе.

— Ну что вы, я понимаю, что это не по вашей вине, — вежливо заверила миссис Делафонтен. — Моя тетя умерла во вторник вечером. Это произошло совершенно неожиданно.

— Крайне неожиданно, — сказал мистер Делафонтен. — Такой удар! — Взгляд его был устремлен на стеклянную дверь, через которую вышла девушка.

— Приношу свои извинения, и позвольте откланяться, — произнес Пуаро, делая шаг в сторону другой двери.

— Одну минутку! — остановил его мистер Делафонтен. — Вы… гм… вы сказали, у вас была назначена встреча с тетей Амелией, — Совершенно верно.

— Может быть, вы расскажете нам о цели вашего визита, — подхватила его жена, — и если мы чем-нибудь сможем помочь…

— Вопрос сугубо личный, — уклончиво ответил Пуаро. — Я детектив, — коротко добавил он.

Мистер Делафонтен уронил фарфоровую статуэтку, которую держал в руках.

— Детектив? — изумленно переспросила миссис Делафонтен. — И у вас была назначена встреча с тетушкой? Как странно! — Она пристально на него посмотрела. — Не могли бы вы, мосье Пуаро, рассказать немного подробнее? Это… это просто невероятно!

— Я в затруднении, мадам, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Не знаю даже, как поступить.

— Послушайте! — снова заговорил мистер Делафонтен. — Она случайно не упоминала русских?

— Русских?

— Ну да! Большевиков, красных… в таком роде… Понимаете?

— Это нелепо. Генри! — сказала его жена. Мистер Делафонтен тотчас сник.

— Извини… извини… просто я хотел знать… Мэри Делафонтен продолжала пристально смотреть на Пуаро. Глаза у нее были голубые, как незабудки.

— Если вы можете нам что-нибудь сообщить, мосье Пуаро, я была бы вам очень признательна. Уверяю вас, что прошу об этом не из праздного любопытства.

Муж с тревогой посмотрел на нее.

— Осторожно, дорогая!.. Может, тут нет ничего… Она снова взглядом остановила его.

— Итак, мосье Пуаро?

Пуаро медленно покачал головой. С видимым сожалением, но решительно.

— В настоящий момент, мадам, боюсь, я ничего не должен говорить.

Он поклонился, взял шляпу и направился к выходу. Мэри Делафонтен последовала за ним в прихожую.

Пуаро остановился на пороге.

— По-моему, вы очень любите свой сад, мадам.

— Я? Да, здесь все делаю я.

— Je vous fait mes compliments.[7]

Еще раз поклонившись, Пуаро зашагал к калитке. Выйдя на улицу и повернув направо, он оглянулся и заметил в окне второго этажа чье-то бледное лицо. По противоположной стороне улицы как раз в этот момент прохаживался какой-то джентльмен с военной выправкой.

«Определенно в этой норке скрывается мышка, — отметил про себя Эркюль Пуаро. — Вопрос в том, какой следующий шаг сделает кошка».

Немного поразмыслив, Пуаро зашел на ближайшую почту, — кому-то позвонить. Состоявшийся разговор, по-видимому, его удовлетворил. Пуаро направился в полицейское отделение Чарменс Грин и спросил инспектора Симса.

Инспектор оказался крупным дородным мужчиной, держался он приветливо и непринужденно.

— Мосье Пуаро? — спросил он. — Я так и думал! Мне только что звонил начальник полиции и сказал, что вы хотели заглянуть к нам. Входите же, входите!

Закрыв за собой дверь, инспектор жестом пригласил Пуаро сесть, сам уселся напротив и пытливо посмотрел на своего посетителя.

— Вы, мосье Пуаро, времени не теряете. Явились к нам узнать насчет дела в «Розовом саду», можно сказать, раньше, чем мы сами узнали, что такое существует. Что навело вас на след?

Пуаро вынул письмо, полученное от мисс Барроуби, и протянул инспектору. Тот с интересом прочитал его.

— Любопытно, — сказал он. — Беда только в том, что это может означать все что угодно. Жаль, что она не обозначила все хоть чуточку яснее. Нам бы это здорово помогло.

— Или вообще бы никакой помощи не понадобилось.

— То есть как?

— Возможно, она была бы сейчас жива.

— Вы в самом деле так думаете? Гм! Может, вы и правы.

— Прошу вас, инспектор, скажите, что вам известно, я пока совершенно не в курсе.

— Ну что ж, извольте. Старушке стало плохо во вторник вечером, после обеда. Конвульсии… спазмы… все такое. Все перепугались. Послали за доктором. Прежде чем он успел прийти, старая леди умерла. Якобы от удара.

Доктора это объяснение явно не убедило. Он мялся, что-то мямлил, стремясь уйти от конкретного ответа, но все же заявил, что свидетельства о смерти выдать не может. Так что родственники сейчас ожидают результатов вскрытия. Мы же их немножко опередили. Доктор намекнул (он проводил вскрытие вместе с полицейским хирургом), что сомневаться не приходится: старушка умерла от большой дозы стрихнина.

— Ага!

— Вот именно. Так что теперь придется крепко поломать голову. Вопрос в том, кто это сделал… Сначала мы решили, что стрихнин подсыпали во время обеда, но, честно говоря, на это не очень похоже. Все они ели суп из артишоков, который подавался в супнице, запеченную рыбу и яблочный пирог.

— Они — это кто?

— Мисс Барроуби, миссис Делафонтен и мистер Делафонтен. У мисс Барроуби жила девушка — наполовину русская — нечто среднее между прислугой, сиделкой и компаньонкой, но она не ела с ними за одним столом. Ей обычно доставалось то, что приносили из столовой после того, как поест семья. В доме живет еще служанка, но во вторник у нее как раз был свободный вечер. Она оставила суп на плите, а рыбу в духовке. Яблочный пирог подавался холодным. Все трое ели одно и то же. Кроме того, подсыпать стрихнин в эти блюда невозможно. Он же горький, как желчь. Доктор говорит, что стрихнин можно почувствовать даже в пропорции один к тысяче.