Сын палача - Вадим Сухачевский

Это был отрывок из протокола беседы двух британских лордов, проходившей на поле для гольфа неподалеку от Берлина. («А Юстас им, что ли, мячики подавал?» – зло подумал нарком, прежде чем перечитать донесение.)

Сов. секретно

Юстас – Алексу………

(Пер. с английского)

…Лорд Лэмсбери. Похоже, Московскому отделению Тайного Суда положен конец.

Лорд Макдональд. Да, после гибели г-на Васильцева и г-жи Изолской-Сазерленд – похоже на то. Как они, кстати, погибли?

Л. Л. Да как… Взорвались в самолете. И ведь, судя по всему, действительно заурядный несчастный случай.

При всем своем раздражении, нарком не смог сдержать довольной улыбки: «А вы учитесь, учитесь, господа лорды, – глядишь, и у вас дело получаться будет, а не только болтовня за игрой в гольф».

Однако ясно: Англия снова что-то замутила. Она всегда против нас что-нибудь мутит…

Ладно, дальше… Ну, несколько страниц малоинтересной говорильни…

Ага! Вот!

Л.М. …Правда, остался еще один, кто мог бы по праву рождения…

Л. Л. Вы про сына Викентия? Но дитя ведь еще совсем!

(«Ага, дитя! Такое дитя, что лагерных волкодавов на части зубами рвет!.. Ну, что там еще?..»)

Л. М. Во всяком случае, никого другого у нас там сейчас нет. И если мы хотим как-то возродить отделение…

Л. Л. Да, помощь оказать, видимо, придется. Но сперва хорошо бы проверить этого человека в деле.

Л. М. Может, Люцифера в Россию послать?

Л. Л. Что ж, почему нет… А если он что-то неладное обнаружит?

Л. М. Он знает, что делать. Пусть все подчистит…

(Окончание беседы из-за проявившейся бдительности охраны прослушать не удалось. Кажется, говорилось о конкретной помощи, которую они намерены оказать упомянутому объекту. – Юстас.)

Еще, понимаешь, и Люцифера какого-то выдумали! А «объект» был – вот он, туточки. Уже через два дня должен был отбыть из порта Ванино на Колыму.

Еще нарком подумал о Юстасе: экий все же хват! Вон, и с лордами он вась-вась, и в Берлине в чинах немалых, какой-то там… как это по-ихнему… хрен-фюрер. Много, ох много, должно быть, знает, сукин сын.

А кто много знает, тот, как известно, долго не живет. Похоже, зажился этот Юстас на белом свете. Хорошо бы вызвать его сюда, в Москву, – да и…

Нет, пока нельзя! Из Берлина присылает ценные сведения Самому, при нынешней политической обстановке Коба его в обиду, пожалуй, не даст.

А время пропустить – очутится он где-нибудь в Японии, как этот… как его?.. Рамзай[2], – выковыривай его потом оттуда!

Ладно, решил наконец народный комиссар, все это дела не сегодняшнего дня, и снова взглянул на донесение из Ванинского пересыльного лагеря.

И не то чтобы появление этого недобитого палачонка как-то пугало народного комиссара, – не таких, поди, видывали, – но то, что какая-то крохотная какашка все-таки осталась от этого Тайного Суда, лишало мир той гармонии, к которой он, нарком, привык: искоренять – так начисто!

А тут, понимаешь, какой-то капитан Заяц…

И не многовато ли чести этому Зайцу – везти его за народные денежки спецрейсом, чтобы шлепнуть здесь, в столице Родины? Дороговато выйдет. Да и смысл? Там, в Ванино, что ли, стенок не хватает?

В сущности, капитан Огурцов не ошибался – народный комиссар, когда доходило до дела, не скупился, но и бессмысленно расточительным все-таки тоже не был, поэтому он снова взял трубку и сказал:

– Вот что. Я передумал. Зайца этого в Москву не надо везти.

– А куда его?

– Шлепнуть вражину прямо там, в Ванино.

– Есть!

* * *

Копии тех документов, которые просматривал народный комиссар, лежали сейчас и на столе у майора государственной безопасности Н. Н. Николаева. Люди, работавшие на этом тихом этаже лубянского здания, знали обо всем, что происходило в стране, ничуть не меньше, чем сменявшие друг друга народные комиссары, если даже не поболе. Их фамилии и инициалы не блистали разнообразием. В соседних с Н. Н. Николаевым кабинетах трудились И. И. Иванов, П. П. Петров, А. А. Антонов и т. д., и были они в действительности такими же ивановыми, петровыми, антоновыми, как Н. Н. Николаев – Николаевым. Свои родные имена и фамилии многие из них почти забыли – и вовсе не оттого, что были такими беспамятными, а просто успели поменять столько всяческих имен, что не имело смысла докапываться до того, первого, полученного когда-то при рождении.

Что же касается сов. секретных документов, попадавших к ним в руки, то добывать их здесь, в Москве, было для этих людей занятием, в сущности, привычным; ничуть не менее секретные документы они добывали не один раз – кто в Берлине, кто в Лондоне, кто в Бухаресте, кто в Токио.

Впрочем, было кое-что, известное только майору Н. Н. Николаеву. Он один знал, что Юрий Васильцев и Екатерина Сазерленд живы. Знал это потому, что некогда послужил им ангелом-хранителем, предупредив о взрыве того самолета и передав парашюты[3].

Зачем поступил именно так? Он мог бы дать тому разные объяснения, но только одно объяснение прятал даже от самого себя как слишком сентиментальное для опытного разведчика: эти двое были просто-напросто по-человечески симпатичны ему. Может, в тот момент вообще действовал даже не он, а романтически настроенный юноша по имени Митенька, еще не успевший побывать китайцем Синь Дзю, румыном Антонио Петреску, французом Эженом Дени, наконец, снова русским, но уже под именем Н. Н. Николаев? (Эти «Н.Н.» он почему-то даже в мыслях неизменно приставлял к своей нынешней, не родной, фамилии.)

Впрочем, нет, была и другая причина его тогдашнего поступка. Он надеялся, что Васильцев и Катя сумеют когда-нибудь возродить Тайный Суд, который он, Н. Н. Николаев, считал благом для Отечества – того Отечества, которому, несмотря на некоторую самодеятельность со своей стороны, продолжал служить верой и правдой.

Сколько мрази, сколько самых настоящих мародеров творят свои гнусные делишки под прикрытием НКВД! И никто никогда их не тронет: кто ж это осмелится?

А вот этот самый Тайный Суд взял да и осмелился! От скольких негодяев с высокими званиями уже освободил мир!..

Но прошли месяцы, а Тайный Суд так и не возрождался. Н. Н. Николаев по своим каналам выяснил, что Васильцев и Катя нынче проживают где-то в глубинке, за Уралом, и явно не собираются возвращаться к делам Суда.

Да по правде сказать, они теперь не так уж и нужны были майору Н. Н. Николаеву. Теперь Тайный Суд был своеобразным marque[4], под которым могли действовать люди, гораздо более подготовленные.

Майор А. А. Антонов и старший майор П. П. Петров относились к здешним лубянским мародерам так же, как он, Н. Н. Николаев, и подготовлены были ничуть не хуже, чем он. Чего стоило устранение капитана Курицына, мародера из мародеров, погибшего (надо же!) в результате самовозгорания, или насильника малолетних майора Жумайло, пораженного (гляди ж ты!) шаровой молнией. Теперь в конторе долго до причин не доискивались, все мигом списывалось на этот Тайный Суд.

Нынче на очереди были комиссар госбезопасности 3-го ранга Палисадников и старший майор Недопашный. Оба имели отношение к отвратительному проекту «Невидимка», нынче вроде бы закрытому. Когда он, Н. Н. Николаев, узнал, что они там выделывали с детьми, даже он, привычный ко всему, не сразу поверил.

Между ними троими – Н. Н. Николаевым, П. П. Петровым и А. А. Антоновым – насчет судьбы того комиссара 3-го ранга и того старшего майора все уже было решено, акцию можно было проводить хоть завтра, но в связи с побегом сына палача майор Н. Н. Николаев решил на какое-то время притормозить с исполнением.

Нет, не просто так сбежал с пересылки Викентий-младший! Наверняка будет теперь разыскивать Катю и Васильцева. А дальше…

Что будет дальше, Н. Н. Николаев угадывать не стал – он был не из тех людей, которые в своих действиях опираются на догадки.

Он снял трубку внутреннего телефона, набрал двузначный номер старшего майора П. П. Петрова и произнес несколько ничего вроде бы не значащих слов. Для Петрова они означали: операция по устранению Палисадникова и Недопашного пока на неопределенное время откладывается.

– Любопытно, любопытно… – все еще держа в руке гудящую трубку, проговорил майор Н. Н. Николаев вслух.

Эти слова относились теперь уже к легендарному Люциферу, которого, судя по разговору двух английских лордов, скоро должны были забросить сюда, в СССР. Года два назад его уже забрасывали сюда, и он сумел-таки, сделав свои дела и убив с дюжину народу, благополучно убраться восвояси.