Ее последний круиз - Керен Певзнер

Ах, они и время на раздумье дают! Ну что ж…

– Через два дня. Но мой ответ будет зависеть…

– От суммы контракта! – перебил он. – Ну конечно, конечно!

Остальное время мы посвятили обсуждению финансовых проблем. На прощанье Гарвиц дал мне папку с фотографиями и короткими биографиями девушек.

– А это для вашей дочки, – он протянул мне увесистый пакет с рекламой «Шуман и сыновья». Пакет был холодным.

– Спасибо, Элиэзер. До встречи.

Рекламный автомобильчик ждал меня у входа, и так как с мороженым возвращаться в контору мне не хотелось, я попросила водителя отвезти меня в Разбойничий тупик на Самсоньевку – именно так, в вольном переводе с иврита, звучало название моей улицы.

* * *

Дарья, одетая лишь в майку на три размера больше чем нужно, открыла мне дверь.

– Это тебе, – сказала я, протягивая ей пакет. – Сказали, передать лично, в собственные руки.

– Молодец, мамуля! – она чмокнула меня в щеку и вывалила на кухонный стол содержимое пакета. Во все стороны покатились стаканчики и брикеты в пестрых обертках. – Ну, этого мне теперь на неделю хватит!

– Смотри, не лопни, – предупредила я, но ее на кухне уже не было. Схватив пломбир, она удалилась в свою комнату.

Сняв туфли с двенадцатисантиметровыми каблуками, я с удовольствием растянулась на диване в гостиной, но тут же вскочила. Мороженое продолжало лежать на столе.

– Даша! – закричала я, надеясь, что она меня услышит из-за закрытой двери. – Спрячь мороженое в морозилку!

– Да, мам, кстати, – спросила Дарья, облизывая палочку от пломбира, – а зачем тебя туда звали?

– Они выбирают «лицо фирмы». Чтобы с их мороженным фотографировалась.

– Так значит тебя… – Дарья даже отставила палочку и с восхищением посмотрела на меня.

– Моя дочь! – радостно констатировала я и чмокнула ее в макушку. – Я подумала то же самое. Но выбирают не меня.

– А кого? – чуть ли не обиженно спросила она и продолжила прерванное занятие.

– Нашли восемь девиц, длинноногих блондинок и будут выбирать среди них.

– А ты?

– А я буду за ними присматривать. Как за тобой, – пояснила я.

Дарья отложила в сторону до блеска облизанную палочку, после чего эффектно повела плечами и выдала:

– Если ты за ними будешь смотреть как за мной, они у тебя через день в море попадают. Скажи спасибо, что у меня компьютер есть… Он для меня и нянька, и сторож.

Ну что поделаешь с этой современной молодежью?!

* * *

Теперь нужно было сообщить новость моему другу Денису Геллеру. Мы с ним мирно уживаемся, несмотря на то, что он моложе меня на семь лет, имеет склонность к резонерству. После того, как его мамочка вышла замуж и укатила с новым мужем в Америку, Денис стал после продолжительного рабочего дня на благо родной фирмы по программному обеспечению приходить ко мне, и я успеваю рассказать ему все, что приключилось со мной за ближайшие сутки.

Жизнь после отъезда «молодых» в свадебное путешествие упорядочилась. Утром контора и переводы, вечером телевизор и редкие выезды к друзьям, ночью интернет и секс. Рутина.

Новость Денису понравилась.

– Представляешь, – рассказывала я ему, – он так и сказал: «Нам вас порекомендовали…». Интересно, кто это мог быть?

– Да тебя весь город знает, – ответил Денис, ковыряя вилкой салат. Наверное, нашлась добрая душа.

– Ужасно хочется поехать, – мечтательно сказала я и зажмурилась. Совсем тут закисла.

Когда я разлепила глаза, то увидела, что он не ест, а смотрит на меня изучающим взглядом.

– Ты чего?

– Ох, Валерия, попадешь обязательно в какую-нибудь историю, – сказал он озабоченно. – Тебя же к морю близко подпускать нельзя, так и норовишь спрыгнуть.

Это он намекал на ту историю с яхтой, когда меня выкинули за борт. Но я же не сама треснулась, меня огрели по голове! Конечно, не стоило лезть в чужие документы, но это так, к слову. И вообще, дело прошлое.

– Ты совсем как Дарья рассуждаешь, – возмутилась я. – Она считает, что у меня девицы в море попрыгают, а тут ты еще… Нехорошие вы, уйду я от вас!

– Ладно, не кипятись, – миролюбиво заметил Денис. – Вот только на кого ты дочку собираешься оставить?

– А ты на что? – удивилась я. – Девка вымахала будь здоров, пятнадцать лет, сама сможет шницель в микроволновке разогреть. Инструкции по пользованию ключом, газом и телефоном знает с шести лет. Я наготовлю перед отъездом. Какие проблемы? Давай лучше посмотрим, с кем мне предстоит работать.

Сложив в раковину посуду, я раскрыла на кухонном столе папку с фотографиями конкурсанток.

– Цветник! – удовлетворенно прокомментировал Денис. – Слушай, а давай я вместо тебя поеду! Иврит я знаю, манеры у меня очень приличные, сама знаешь. Только вот рекомендации достану и вперед…

– Сейчас… – я замахнулась на него кухонным полотенцем. – Пусти козла в огород… Интересно, откуда ты достанешь эти самые рекомендации?

– Оттуда…– задумчиво пробормотал он, рассматривая одну фотографию. Вот эта мне положительно нравится.

Девушка была роскошная. Не буду перечислять набившие оскомину штампы типа «ноги от ушей», тем более, что ног на портретном фото не было видно. Но вот глаза… Ярко-зеленые, с поволокой, они смотрели так пронизывающе, что я даже вздрогнула.

Совершенный овал лица, густая копна каштановых кудрей с рыжиной и легкая россыпь веснушек в сочетании с умным серьезным взглядом делали из простой альбомной фотографии произведение искусства.

Но на Дениса ее глаза произвели иное впечатление.

– Смотри, Лера, как прекрасно выдержана цветовая гамма! Все эти оттенки зелени, терракоты и фона кофе с молоком классно смотрятся ну, хотя бы, по сравнению с этой, – он взял фотографию девицы с выбеленными волосами, вишневыми губами и курносым славянским носиком. Этакая Барби воронежского разлива. – Знаешь, будет жаль, если у моей красавицы на глазах окажутся линзы, а на носу нарисованные веснушки.

– Да кто же их специально рисовать будет? – удивилась я – Их же выводят лимонным соком и отбеливающим кремом.

– Э-э, подруга, не скажи, – возразил он. – Веснушки вызывают в мужиках стремление опекать беззащитную девочку. Признак детства.

Мне почему-то вспомнилась Ирка Сокирянская, моя однокурсница. У той лицо было, как яйцо пеструшки, в пятнах, величиной с копейку. Она жутко комплексовала, и ходила с вечно воспаленной кожей, втирая всякую гадость, вплоть до ртути. Ей кто-то сказал, что ртуть обладает отбеливающими свойствами. В конце концов, после долгих бесплодных усилий в борьбе с собственной внешностью, она вышла замуж за первого отличника нашего факультета. У него зрение было минус восемь, и Инку он считал писаной красавицей.

– А кто еще тебе здесь нравится? – спросила я, подвигая к Денису остальные фотографии.

– Вот эта неплоха, эфиопочка. Я представляю ее, облизывающую эскимо на палочке. Такое сплошное кофе с молоком. Очень сексуальное зрелище!

Темнокожая девушка состояла из одних глаз и кудряшек. В профиль вылитая Нефертити. Повернув фото, я прочитала на обороте имя: Рики.

– Ее зовут Рики, – сообщила я Денису. – Рики-Тики-Тави. Очень мило.

– Все! – решительно сказал он и отодвинул от себя фотографии. Остальные не стоят внимания. Пошли спать.

* * *

Своих подопечных я увидала только на «Афродите». У причала собралась толпа провожающих. Глаза слепило от фотовспышек, уши глохли от криков, музыки и шума механизмов. Казалось, полгорода пришли нас провожать. Все вместе очень напоминало декорацию знакомого фильма, и я машинально искала глазами фигуру сеятеля, разбрасывающего облигации государственного займа. Сеятель не появился, я опомнилась и, быстро пройдя паспортный контроль, очутилась на внешней палубе.

У поручней при входе стоял Гарвиц, который радостно бросился мне навстречу:

– Валерия, дорогая, вы уже здесь! Ценю вашу пунктуальность. Давайте, забрасывайте вещи в каюту и возвращайтесь. Девочек скоро привезут, – он произнес это таким образом, словно девочки были частью багажа.

Каюта оказалась небольшой, одноместной и очень уютной. У меня не было времени осматривать все хромированные и полированные штучки, поэтому я положила свой саквояж на застеленную кровать и вышла в коридор.

Мне тут же стало слегка не по себе. Еще никуда не тронулись, а голова уже закружилась, к горлу подступил противный ком. Я невольно пожалела, что ввязалась в эту авантюру – мой вестибулярный аппарат отказывался прилично себя вести.

На мгновение закрыв глаза, я прислонилась к стене коридора, и почувствовала, что кто-то дотронулся до моего плеча.

– Вам плохо?

– Нет, все уже прошло, – ответила я, с усилием прогоняя темноту в глазах.

Передо мной стоял молодой человек в очках-консервах, закрывающих пол-лица. Они делали его похожим на шофера тех времен, когда автомобили еще называли самодвижущимися механизмами. Висевший на шее фотоаппарат с огромным объективом и оттопыренные жилетные карманы указывали, однако, на другую профессию.