Лавина чувств - Элизабет Чедвик

— Понятно, — проговорила Линнет, погрузившись в раздумье о де Гейле. Судя по внешности, ему было за двадцать пять. — Почему же он простой наемник, если является сыном Железного Сердца?

— Он всего лишь внебрачный сын лорда Вильяма. Его мать была дочерью обычного наемника, если верить словам моей матери, — заметила Элла, переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в платок. — Говорят, когда мать де Гейла умерла при родах, лорд Вильям чуть не сошел с ума и едва не наложил на себя руки, но лишь ранил себя, так как меч сломался. После этого случая люди прозвали его Железным Сердцем, так как его грудь оказалась крепче стали. Мама говорит, что прозвище Разбитое Сердце ему подошло бы больше.

Элла вновь перевела взгляд на их невольного спасителя, который в это время стоял, прислонившись к повозке, сжимая одной рукой меч, а другой откидывая со лба мокрые от дождя волосы.

Линнет, у которой за шесть лет замужества выветрился из головы весь романтизм, ничего не сказала. Она испытывала скорее досаду, чем интерес. Линнет знала, что значит зависеть от другой женщины, которая, в свою очередь, зависела от мужских капризов. Двое воинов, пыхтя, стягивали с телеги огромный железный ящик.

— Поторопитесь! — резко приказал Джайлс.

Но Линнет заметила, что он смотрит на де Гейла, с неприкрытым любопытством разглядывающего сундук с деньгами.

— Теперь я вижу, что за груз вы везете, — заметил наемник, не боясь последствия своих слов. — Не удивительно, что у вашей телеги сломалось колесо.

Быстро потеряв интерес к сундуку, он подошел к женщинам.

Линнет опустила глаза, зная, что у нее будут неприятности, если де Гейл зайдет в своей дерзости слишком далеко. Джайлс мог бы подумать дважды, прежде чем вступить в борьбу с де Гейлом, но обидеть Линнет ему не составляло особого труда. Она увидела, как двое воинов, тяжело дыша и изрыгая проклятия, пытались забросить сундук на повозку де Гейла. Когда она услышала резкий от нетерпения и испорченного настроения голос Джайлса, у нее по телу побежали мурашки.

Де Гейл, присев на корточки, осторожно отвернул полу ее плаща и, увидев ребенка, спросил:

— Кто это?

— Мой сын Роберт, — ответила она дрожащим голосом, бросив беглый взгляд в сторону мужа. В это время он давал указания своей охране, изредка посматривая на жену.

От де Гейла не ускользнул ее испуганный взгляд.

— Вы очень мужественны, миледи, — отметил он. — Надеюсь, я больше не причиню вам неприятностей. — И, нежно взяв ребенка из-под плаща, усадил его на руки. — Идем, мой юный воин, для тебя тоже в моей повозке приготовлено сухое местечко.

Линнет протянула руки к сыну, невольно вскрикнув при этом. Роберт испуганно смотрел через плечо де Гейла на свою мать, но все произошло так быстро, что он даже не успел заплакать. Когда же, опомнившись, завизжал, то уже сидел на сухом одеяле в новой повозке, до подбородка укутанный пледом.

Линнет, последовав за ними, вскоре оказалась рядом с сыном. Роберт перестал плакать и начал поглаживать руками плед, словно это был котенок. Линнет дотронулась до лба ребенка и, посмотрев на де Гейла, произнесла:

— Я вам очень признательна. Благодарю вас.

Де Гейл пожал плечами и небрежно бросил в ответ:

— Какой смысл держать бедняжку под дождем, если здесь ему будет намного теплее. Ну что ж, надеюсь, ваш муж тоже отблагодарит меня. — И уже собрался отойти, но, вспомнив, добавил: — Для ваших женщин, миледи, здесь тоже достаточно места. Я скажу им об этом, хорошо?

Дождь барабанил по крыше повозки. Линнет выглянула из-под навеса и увидела простиравшееся до горизонта поле. Запах мокрой одежды был ей неприятен и мешал дышать. Она следила взглядом за де Гейлом, который подошел к служанкам. Походка у него была легкой и элегантной. И все-таки его почему-то считали человеком второго сорта.

Она горячо любила своего отца, хотя была ребенком от его второго брака. Ему было уже за сорок, когда она родилась. Мать вскоре умерла, и ее воспитанием занимался отец. Десять лет она росла избалованным ребенком, и ее берегли как зеницу ока. Затем у отца начались боли в груди, и однажды утром он не проснулся. С этого момента и начался кошмар. Линнет столкнулась с обратной стороной мужской натуры. Рука, прежде ласкавшая и нежившая ее, теперь стала бить и наказывать за малейший проступок. Наследник отца, Томас, был приятным, но беспомощным и малодушным двадцатилетним юнцом, любившим все наслаждения жизни. Он водился с такими же, как и он сам, друзьями, среди которых был и Джайлс де Монсоррель, унаследовавший поместье и замок Рашклифф. В знак дружбы Томас отдал сестру в жены Джайлсу вместе с ее огромным приданым. Она вышла замуж в тринадцать лет, сразу после того, как у нее установились месячные.

Она видела красивое, но суровое лицо мужа, крепко сжатый на рукоятке меча кулак и широко расставленные ноги. Она много раз пыталась быть ему хорошей женой в надежде получить хоть немного ласки, заранее зная, что все ее старания тщетны. Ничто не могло смягчить Джайлса. А Томас погиб в пьяной драке в день своего двадцатитрехлетия. Теперь, кроме Роберта, ей больше никто не улыбался, и она знала обо всех опасностях, подстерегавших ее на каждом шагу.

Позади нее, на другой стороне повозки, воины укладывали весь во вмятинах от ударов сундук с одеждой. Роберт закрыл глаза. Линнет прислонилась головой к сыну, обняв его, и тоже закрыла уставшие глаза.

Глава 2

— Джослин, ты мошенник! — радостно крикнула Мод де Монсар и обняла своего племянника так же крепко, как в детстве. Ему в нос ударил запах лаванды, пота и миндаля, так обожаемого ею, но от которого у нее попортились все зубы. Уже пять лет как она была вдовой, и, не оставив после себя детей, вынуждена была ютиться в доме де Роше в качестве экономки и компаньонки леди Агнес, жены Вильяма. — Что привело тебя в Лондон?

Он в ответ тоже обнял ее и, улыбнувшись, сказал:

— Я приехал на ярмарку лошадей. Надо заменить кое-какое снаряжение и купить верховую лошадь.

— А я думала, ты сейчас во Франции, принимаешь участие в турнире.

Она взяла его тяжелый от дождя плащ, передала его слуге и подвела Джослина к столу, где стояли кувшин с вином и несколько изящных кубков. Наполнив один из них, она протянула его Джослину, наблюдая, как он пьет. Он сделал четыре больших глотка, тяжело вздохнув, расслабился и улыбнулся; на этот раз его улыбка получилась менее натянутой.

— Неподходящее время для турнира. Я обязался служить наместнику де Люси по крайней мере до Михайлова дня. Может случиться так, что он пошлет меня вместе с другими в Нормандию, чтобы присоединиться там к королевским войскам. Но скорее всего мы останемся в Ноттингеме. — Он снова наполнил кубок и оглядел гостиную. Две служанки зажигали свечи и закрывали ставни, оставляя за ними сгущающиеся тихие сумерки. Уже час как дождь перестал идти. Солнце, едва показавшись из-за туч, тотчас же спряталось за горизонт.