Любовники Летучей Мыши - Сергей Теньков

Все так, но кроваво красный окрас «Пежо» почему-то обнадеживал. «Пыжик» и послушно увязавшаяся за ним «Мазда» Белецкого уверенно обходили все препятствия, кружили, маневрировали дворами, еще не застроенными пустырями, где на веревках мокли забытые простыни в обнимку с хозяйскими панталонами. Соблюдалось главное – общее, такое нужное сейчас, направление на офис «Лики-капитал». Оставалось еще 5 минут. В их городе за это время можно многое успеть – познакомиться и объясниться в любви красивой женщине, доверить все деньги валютным кидалам у обменника, отлитой под заказ эксклюзивной золотой пулей из винтовки продырявить своему ближнему голову…

Наконец Злая туфелька красиво тормознула у неприметного серого четырехэтажного здания, притаившегося между милым муниципальным детским садиком и загадочным ночным профилакторием. Белецкий по инерции тоже остановился, но остался в машине, пытаясь осмыслить, что он здесь делает. Подсказкой из красного «Пежо» сначала показались обалденные модельные ноги, потом плавно выпорхнула их владелица – средних лет, стриженая под мальчика, брюнетка в деловом дамском пиджачке, в меру короткой юбке. Ливший, как из ведра, дождь внезапно прекратился и над всей этой мизансценой повисло разноцветное коромысло радуги. Цокая по мокрому асфальту тоненькими каблучками дорогих черных туфелек, незнакомка бросила быстрый внимательный взгляд на Мазду Белецкого и торопливо направилась к обставленному шикарными иномарками серому зданию. «Кастинг какой-то…» – решил Белецкий, но дверь незнакомке открыл в бронежилете полицейский, только проверив ее пластиковую карточку-удостоверение пустил вовнутрь.

К этому моменту Белецкий сориентировался, по торчащим рядом офисным высоткам понял, где именно находится. До «Лики-капитала» уже рукой подать, пять минут быстрым шагом через крошечный скверик, в складчину разбитый на радость местным пенсионерам засевшими вокруг банкирами и финансовыми воротилами. Беда в том, что даже этих пяти минут у Белецкого уже не было – электронные часы высвечивали мертвенно зеленым светом 18.02.

Эх, была – не была, схватив в охапку букет, он выскочил из машины. Пробегая мимо таинственного здания, за дверьми которого исчезла очаровательная незнакомка из «Пежо», Белецкий поневоле обратил внимание на серьезные решетки на окнах всех этажей под самую крышу.

«Не знал, что у Лики такие неприветливые соседи…» – успел он подумать, пиковая дама в казенном доме, но на отгадайки времени не было, время вышло, вся надежда на удачу: пока Лика выйдет из офиса, пока отдаст последние распоряжения у своего автомобиля, – все таки месяц целый собирается отсутствовать, – пока усядется на заднем сиденье поудобней. Вот тут он и возникнет – раскаявшийся и жаждущий прощения муж с букетом белых роз…

О, сладкий, радостный миг удачи! Из дверей офиса «Лика-капитал» как раз появилась, направлявшаяся к авто шефини, торжественная процессия: впереди в белом летнем плаще, завитая мелким бесом, она, жена; хотя дождь и закончился, зонтик над ее головой услужливо держал громила-секьюр; сзади – красивый юноша-референт госпожи с ее из матовой кожи гималайского крокодила портфельчиком; еще один секьюр в легком поклоне возле распахнутой двери в салон авто. На крыльце, тесно прижавшись друг к другу, как на ротной дембельской фотографии, столпились жизнерадостные сотрудники «Лики-капитал». Чудеса дрессуры, на манеже все те же. Проводы удались. Свой кусочек сахарку, в качестве поощрения, приготовился получить из рук жены и Белецкий. Ам-ам, мня-мня!..

Выставив вперед огромный букет, прикрываясь источающими благоухание розами «Пьер де Ронсар», Белецкий цветочной загадкой ринулся к Лике-жене. В своих школах телохранителей секьюры этого не проходили, такого им не задавали. Пока, помеченные бейджиками-бирками на голубых ленточках, громилы из охраны пытались осознать сотворенную Белецким нештатную ситуацию, он радостно, на выдохе, протянул супруге букет.

«– Поздравляю! Я был не прав!..». Кого-то, с чем-то всегда можно поздравить, поэтому в свои слова Белецкий не вкладывал особого смысла, главное начать разговор, установить какие-никакие коммуникативные связи, не дать супруге вот так, просто, укатить в отпуск. Она укатит, красавчик-референт будет на далеких берегах носить за ней крокодиловый портфельчик, а из своего логова, тем временем, повылазят ее адвокаты и всей сворой набросятся на Белецкого. Dura lex, sed lex – Закон суров, но это закон! – придумали беспредельщики из Древнего Рима, специально, чтобы отравить ему существование и сделать нищим…

«Какая прелесть! Спасибо!» – Лика принимает букет, который очень идет к ее белому плащу и милым кудряшкам. Наслаждаясь дорогим ароматом, прячет в нежных лепестках свое, подведенное голубым, лицо. Почему Белецкий только сейчас понял, что с женой из его жизни навсегда исчезнут цветы, не будет таких роз?

Заговорил торопливо, заметно волнуясь:

– Давай сегодня вечером встретимся! Я должен сказать тебе что-то очень важное…Очень-очень! Важное-преважное! Для нас обоих! Я был не прав! Теперь все будет по-другому! Поверь…

Не отвечая, Лика с букетом проходит к машине. На мгновение останавливается, короткая пауза, потом, не оборачиваясь, решительно швыряет цветы в лужу под колеса. Охранник захлопывает дверь. Газанув, директорский лимузин резко срывается с места.

Опять начался ливень.

Глава 2

На автостанции царила обычная летняя суета и неразбериха. Сердито толкая друг друга грязными до отказа набитыми мешками, корзинами, пузатыми рюкзаками, отъезжающие перебегали от автобуса к автобуса в поисках нужного маршрута. Следуя суровым законам конспирации, озорники из диспетчерской почти каждый день меняли таблички с номерами и направлениями автобусов, добавляя загадочные литеры «Д», «К», «Э», тасуя, перемешивая места посадки. И что же, они правы: бардак – это вовсе не отсутствие порядка, это и есть высший порядок, причудливая, бесконечно переменчивая субстанция окружающего нас мира…

Прикинувшись человеком толпы, с таким же, как у всех, злым озабоченным лицом, Золотая Пуля тоже побегал по автостанции, тревожно задавая встречным-поперечным дежурные вопросы, пока его не затолкали в убогую дорожную разливайку. Вот он, готовый на все вопросы ответ. Кстати, отличный способ убедиться в отсутствии «хвоста»; если за ним следят – даже самые опытные шпики потащатся через толпу следом, будут вынуждены повторять все внезапные виражи и фигуры высшего пилотажа объекта наблюдения, примелькаются, выдадут себя.

В разливайке-бистро, рядом с единственным свободным столиком, от руки аляповато написанное черным фломастером объявление: «Приносить с собой строго запрещается!». От безнадежно черного по белому накатила скорбь, захотелось холодного пива, горячих сосисок, зеленого консервированного горошка. За окном медленно проехала, хитро подмигнув маячком на крыше, полицейская машина.

Догадливая официантка сразу поставила на столик уже распечатанную бутылку с какой-то жидкостью, два стакана:

– Пиво закончилось, а из закуски – только спинка минтая, у нас холодильник не работает…

«А ты хороший! Добрый такой пацанчик…» – объяснила появление на столике второго стакана, сразу подсевшая к Золотой Пуле незнакомка с нарисованным дешевой косметикой лицом.

Золотая Пуля и сам сидел с приклеенными еще дома перед зеркалом молодежными озорными усиками, с перекрашенной на всякий случай шевелюрой. Правда, последнее время, закупленные местной полицией, по дешевке крупным оптом, видеокамеры наблюдения начали давать сбой. Призванная успокоить запуганное население, эта крупнозернистая оптика из Поднебесной вместо четких фотопортретов расплодившихся уличных грабителей, хулиганов и воров принялась выдавать на гора какие-то сюрреалистические, со смазанными контурами, изображения обитателей параллельных миров. Хорошо различимыми были только головные уборы – нахальные братковские кепочки, надвинутые на глаза бейсболки в комплекте с бейсбольными битами, балаклавы с прорезями для глаз и даже детские в цветочках панамки. Об остальном можно было только догадываться. Хотя нет, на многих знаменитые шварцнегеровские черные очки – «асталависта, бейби!» – особая примета.

Но уж раз в наследство от бабушки достался гримерный набор для малой сцены академического театра, то грех всем этим не воспользоваться, тем более в том деле, которым занимался Золотая Пуля. В конце концов вся наша сегодняшняя жизнь – это плохонький любительский театр абсурда, режиссура так себе, зрителей нет – все актеры, так почему бы не сыграть свою роль лучше других…

Разливайка, где заседал Золотая Пуля, имела два преимущества: здесь был кондиционер, а через большое окно хорошо просматривалась камера хранения, если приглядеться, то угадывалась и заветная ячейка № 27. В обществе новой, грубо намакияженной, знакомой четверть часика можно спокойно, в прохладе, посидеть, через окно понаблюдать за ячейкой и вообще за обстановкой. Если 27 номером интересуется кто-то еще, то он непременно проявит себя.