Время камней - Михаил Ежов

— Надеюсь, ты станешь для меня таким мастером.

— Я? Вот еще! Не забывай, что я принцесса и мне не пристало иметь дело с ремесленными инструментами, — Армиэль рассмеялась. — Но я помогу тебе овладеть этим искусством.

— Тогда я согласен стать таким, как ты закочешь.

Они вышли на окруженную розовыми кустами площадку, в центре которой возвышалось стройное дерево. На его раскинутых ветвях алели крупные цветы, источавшие сладкий аромат меда. Вокруг с низким жужжанием вились пчелы. Сафир подошел к дереву, сорвал самый крупный цветок из тех, что мог достать, и воткнул Армиэль в волосы. Она улыбнулась.

— Эти цветы тебе нравятся больше, чем лилии, которым суждено украсить меня в день свадьбы? — спросила она, касаясь бархатистых лепестков кончиками пальцев.

— Не знаю. Я ведь не видел тебя в белом венке.

— У цветов есть одно неприятное свойство, — заметила девушка с улыбкой, — на них слетаются пчелы, а они могут ужалить. Но моя наставница говорит, что за все в жизни надо платить, даже если ты принцесса.

Они рассмеялись и присели на каменную скамейку. К их ногам сразу же слетелись птицы, привыкшие к подачкам, и начали расхаживать по дорожке, распуская веерами длинные золотые хвосты, которые казались усыпанными самоцветами. Птицы назывались мутхами и были привезены из Казантара в подарок императору Камаэлю после подписания мирного договора, положившего конец распрям между этими двумя странами. С тех пор владыка Урдисабана смог сосредоточить свое внимание на соседних мелких государствах и относительно быстро покорил их, превратив в провинции и создав, таким образом, единую империю.

— Жаль, мне нечем покормить их, — сказала Армиэль.

— Сделаешь это в другой раз. Здесь достаточно слуг, так что с голоду птицы не умрут, — Сафир улыбнулся. — А вот я без поцелуя могу зачахнуть.

— Я этого не допущу! — ответила Армиэль.

— Лорд Маград! — громкий выкрик заставил их вздрогнуть.

— О боги! — вздохнул Сафир, оборачиваясь на голос. — Опять этот несносный Ухаэль! Что ему нужно на этот раз?

— Отзовись — и узнаешь, — посоветовала Армиэль.

— Я тут! — крикнул Сафир, вставая. — Подожди здесь, — добавил он, обращаясь к Армиэль, которая согласно кивнула.

Сафир направился туда, откуда донесся голос его слуги. Через полминуты на дорожке показался толстяк Ухаэль, отдувавшийся и поминутно вытиравший красное лицо белым тонким платком. На нем болтался светло-желтый балахон, который по замыслу слуги должен был скрыть его лишний вес, — Ухаэль чрезвычайно стеснялся своего жирного тела, но при этом был не в силах совладать с собой и постоянно предавался чревоугодию.

— Господин! — воскликнул он, завидев Сафира. — Я ищу вас уже…

— Целых пять минут! — перебил его Сафир. — Не стоит приписывать себе несуществующие заслуги и уверять меня, будто ты сбился с ног, прежде чем нашел меня.

— Вы все шутите! — пропыхтел Ухаэль, приближаясь и стирая катившийся по его жирному гладкому лицу пот. — А у меня к вам поручение. И как вы думаете, от кого? От самого императора, так-то!

— И что приказал тебе передать наш властелин? — Сафир сразу стал серьезней. Врожденное почтительное отношение к императору не позволяло ему сохранять шутливый тон, когда речь шла о царственной особе.

— Его Величество повелевает вам немедленно явиться в императорские покои.

— Ты знаешь, зачем?

— Помилуйте, господин! Откуда? — глаза Ухаэля округлились от удивления.

— Ладно, я иду. — Сафир оглянулся туда, где оставил Армиэль. — Буду через минуту. Ступай вперед.

— Бегу, лорд Маград, — толстяк коротко кивнул (этот жест заменял ему земной поклон) и устремился по направлению к императорскому дворцу, семеня короткими ножками.

Сафир вернулся к Армиэль.

— Твой отец зовет меня к себе, — сказал он, — я вынужден покинуть тебя на некоторое время.

— Могу я сопровождать тебя?

— Не думаю. Полагаю, император желает говорить только со мной.

— Понимаю, — Армиэль кивнула и поднялась со скамейки. — Что ж, тогда я отправлюсь с тобой во дворец, а там мы расстанемся. Надеюсь, ненадолго.

Сафир подал ей руку, и они направились к выходу из сада.

* * *

Если выйти на балюстраду императорского дворца на вершине Елеева холма в Тальбоне, то можно увидеть сотни четыре двух-трехэтажных домов, принадлежащих придворным аристократам, знатным вельможам и богатым купцам, имеющим государственные заказы. Дома сверкали кровельным железом и черепицей, а на крышах некоторых из них зеленели сады и звенели фонтаны. Их окружали парки с посыпанными песком и гравием дорожками, цветущими клумбами и диковинными птицами, вывезенными из других стран. Здесь можно было увидеть многоэтажные пагоды и высокие башни со сверкающими шпилями, пруды с лебедями и каменными горбатыми мостиками. Слуги расхаживали в нарядных ливреях, расшитых золотыми и серебряными нитями, сверкая гербами и эмблемами своих хозяев.

Зажиточные горожане проживали в домах менее великолепных, но достаточно удобных и даже не лишенных некоторой роскоши — в зависимости от достатка владельца. Внутри них зачастую можно было увидеть выложенный керамическими изразцами бассейн, наполненный дождевой водой. В нем иногда принимали ванну хозяева дома, для чего приходилось доливать в него кипяток.

Планировка домов зависела от настроения и нужд его обитателей, поскольку помещения были разделены бумажными ширмами, которые позволяли менять планировку дома, то превращаясь в стены, то, напротив, убираясь и тем самым объединяя комнаты в большие залы.

Но куда больше было в Тальбоне приземистых глинобитных домов, где жили простые горожане. Такие постройки занимали западный склон Ремесленного и восточный склон Работного холмов. Здесь не было особняков и мраморных фонтанов, обширных бассейнов и звенящих гротов. Тут жили люди, на рассвете принимавшиеся за работу: гончары, портные, сапожники, лавочники, торговавшие предметами первой необходимости. Они поминутно громко ссорились, а по вечерам распевали пьяными голосами и разбивали друг другу лица в кровь, чтобы утром даже не вспомнить, кто кому стал врагом.

Тальбон был городом портовым и имел большую гавань, где стояли на причале не только быстроходные, прекрасно вооруженные боевые имперские корабли, но и купеческие — принадлежащие как жителям Урдисабана, так и гостям, которые приплывали в столицу по торговым делам.

Вдоль северного берега тянулись доки, а напротив главной, украшенной разноцветными флажками гавани располагалось Адмиралтейство, представлявшее собой двухэтажное здание с узкими окнами, походившими на бойницы, толстыми стенами, за которыми стояли среднего размера катапульты и баллисты, а также высокой круглой башней, где день и ночь дежурили два солдата, с закатом зажигавшие в центре площадки маяк.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});