Ужин с волками - Сергей Сахнов

Из соседнего с отливом охлаждения отверстия вдруг с каким-то «чмакающим» звуком вылетает коричневая струя воды с содержимым чьей-то прямой кишки. Черт возьми, так это – из туалета судна, срочно отплываю в сторону. Господи, ну что же “валить”-то людям на голову посередине ночи, и так уже невмоготу. В то же мгновение рядом со мной падает горящий окурок сигареты и с шипением гаснет. Изо всех сил начинаю бить рукой по воде, и на крыле мостика появляется вахтенный – второй помощник капитана. Воет лебедка парадного трапа, и нижняя площадка медленно ползет вниз прямо на меня. Залезаю на неё из последних сил и медленно поднимаюсь на борт судна.

– Ты чего там делал? – изумленно смотрит на меня мой спаситель.

Да так, я тут просто погулять вышел, хочу сказать я, но голоса нет вообще. Времени – без 10 минут четыре, кое-как обтеревшись от мазута, влетаю на мостик, кажется, успел.

Второй помощник зевает и подает мне пакет с подписанными старпомом отчетами по моей практике и характеристикой, кстати неплохой, как оказалось по прочтении.

– Замена тебе еще вчера вечером приехала, так что, уже сейчас свободен, – продолжает второй. Швартовку отложили до понедельника, и старпом уехал с капитаном на берег.

Бреду под душ, вяло пытаюсь смыть с себя мазут и переосмыслить события этой злополучной ночи.

Ебимть

Мне и моим товарищам пришлось слегка прикоснуться к воинской службе, хотя мы этого и не планировали. Поступали в 1967 году в гражданское инженерное морское училище, но оно оказалось, так называемого, закрытого типа, и у нас была серьезная военная кафедра, где готовили офицеров подводников. На 5 курсе мы сдали государственный экзамен по военно-морской подготовке и получили звания лейтенантов запаса.

В течение 5 лет мы изучали устройство подводных лодок и проходили два раза практику на действующих базах ВМФ.

С первого курса нас пытались приучить к соблюдению воинской дисциплины и режима секретности.

Военная кафедра находилось в отдельном здании, и мы строем ходили туда на занятия два, а иногда и четыре раза в неделю. Лекции писали на прошнурованных и пронумерованных тетрадях, которые после лекции сдавались на хранение в секретную часть. Строжайше было запрещено писать шпаргалки и выносить с кафедры любые записи. Ничего секретного, конечно, на наш курсантский взгляд мы не изучали, но нас таким образом пытались приучить к дисциплине. Конечно, мы писали «шпоры», несмотря на запреты. Все занятия вели кадровые офицеры военно-морских сил СССР, в основном, в чине капитанов первого ранга. Некоторые из них были командирами подводных лодок в прошлом.

Смех смехом, но риск попасть рядовым во флот существовал при нарушении правил, и это, кстати, иногда случалось.

Однажды мы писали контрольную работу на военной кафедре. Тема: мина АГСБ выпуска 1926 года. Способы постановки ее на якорь, приведение в боевую готовность и прочая, с нашей точки зрения, чепуха. Все, наверное, видели в кино черный металлический шар с рожками, плавающий на поверхности воды. Вот это и есть «мина контактного действия».

Несмотря на простоту запомнить большой объём информации трудно, и почти все заготовили шпаргалки. Мы стараемся не «засветиться», так как между рядами ходит капитан первого ранга по кличке Ебимть. Почему такая странная кличка? Просто он очень часто употреблял известное на Руси ругательство, связанное со словом «мать», в конце концов и сложилась такая аббревиатура.

Так вот, Ебимть медленно подходит к Вовику Плотникову и запускает два пальца в нагрудный карман его курсантской робы. Буквально перед этим курсант спиной почувствовал взгляд офицера и в панике сунул в карман «шпору», с которой списывал данные по злополучной мине.

Капитан первого ранга медленно сжал пальцы и так же медленно, с садисткой ухмылкой вытащил «шпору-гармошку» из кармана, похолодевшего от страха курсанта. С пальцев преподавателя почти на метр свисает гармошка с самыми секретными данными о мине, произведенной почти 50 лет тому назад. Вместе со шпаргалкой пальцы офицера зацепили фотографию и, при ближайшем рассмотрении оказалось, что это фото голой женщины, стоящей в непристойной позе у какой-то деревенской бани с березовым веником в руках. Тогда не было качественной порнографии, и этот снимок гулял по рукам курсантов нашей роты, а теперь в самое неподходящее время оказался в кармане Вовика.

Ебимть внимательно рассматривает фото и на его лице расползается широкая ухмылка. Мы все застыли в предчувствии беды, свалившейся на голову нашего товарища, и сами срочно прячем свои шпаргалки в места, куда он не мог забраться своими пальцами.

– Так, Плотников, – наконец произносит офицер. – Вы нарушили приказ о неразглашении воинской тайны, и, я полагаю, кража сверхсекретных данных связана с этой «потаскухой», которой вы и продаете военно-морские секреты СССР.

Конопушки на лице Вовика Плотникова побелели, он начал лепетать что-то нечленораздельное. Черный юмор офицера ничего хорошего не сулил попавшему в беду курсанту. Так и получилось. Вовика по совокупности прегрешений: задолженности по другим предметам, неоднократное нарушение дисциплины и, особенно, за случай на экзамене, отчислили из училища и сразу же забрали во флот, где он и отслужил три года в подразделении боевых подводных пловцов на Русском острове. В училище он уже не вернулся, хотя имел такую возможность. Потеря Вовика Плотникова вскоре была восполнена. К нам в роту зачислили вернувшегося со срочной службы во флоте Женю Синегурского, который был отчислен из ДВВИМУ три года назад за то, что взял с военной кафедры часовой механизм от паровой торпеды. Для чего взял? Просто поиграть.

Два билета на дневной сеанс

– Рота-а-а-а, в одну шеренгу становись!

Старшина Консевич руками показывает направление построения. Зная, что последует за этим, встаю в строй третьим, поближе к двери выхода, хотя по «ранжиру» должен быть тридцатым. В кармане – два билета в кино, меня ждет Татьяна, моя невеста. Я уже опаздываю и хочу как можно быстрее выбраться из экипажа (казармы).

– Равняйсь! Смирно! По порядку рассчитайсь!

– Первый, второй, третий… сорок второй, – кричит последний по счету в строю курсант. Старшина с неодобрением смотрит в сторону первых пяти курсантов, явно не по росту вставших во главе шеренги и, конечно, понимает наше намерение поскорее сбежать из расположения бригады. Всем прекрасно известно, что на этом построении нас распределят по экипажам подлодок, которые стоят в ремонте в Дальзаводе, и распустят.

После построения мы будем обязаны в течение двух месяцев находиться в расположении бригады и «впитывать» военно-морской опыт. Получение звания лейтенанта по окончании училища обязывало нас проходить практику на боевых подлодках ВМФ. В походы на действующих кораблях нас, практически, никогда не брали, но в этот раз все пошло иначе.

– Старшина, ко мне! – зычно командует офицер в погонах капитана первого ранга, только что появившийся в дверях. Признав в офицере начальника штаба бригады, старшина командует.

– Смирно! – и браво докладывает, – Товарищ капитан первого ранга, курсанты третьей роты четвертого курса судоводительского факультета ДВВИМУ в количестве сорока двух человек прибыли для прохождения военно-морской практики. Старшина роты Консевич.

– Вольно! – командует офицер и проходит к середине строя.

– Товарищи курсанты, через час подлодка 690 проекта «Кефаль» «снимается» в море на боевое патрулирование. Командиру лодки приказано взять в поход пять курсантов вашей роты. Времени очень мало, поэтому на выбор кандидатур даю две минуты, желательно, чтобы были добровольцы.

Строй курсантов застыл в томительном ожидании: «Боже, пронеси!» – думал каждый про себя. Провести несколько недель в железной вонючей трубе в зимнем штормовом море не хотелось никому.

– Кстати, – добавил офицер, – обязательно нужно, чтобы у всех было теплое белье, иначе отморозите свое хозяйство.

– Добровольцы есть? – громко выкрикнул старшина – строй курсантов угрюмо молчал.

– Так. Значит, добровольцев нет.

Консевич посмотрел на меня и ухмыльнулся. В его голове уже созрело какое-то решение. Странное недоброе предчувствие отозвалось холодком в моей спине, и я не ошибся.

– Равняйсь! Смирно! На первый – пятый рассчитайсь!

– Первый, второй, третий, – слышу свой голос, – четвертый, пятый.

– С первого по пятый. Шаг вперед, шагом марш! Направо! На причал бегом – марш!

– Сходили в пивбар, – сокрушаются мои друзья по несчастью. Придерживая рюкзаки, бежим к причалу, где стоит подлодка. Остается слабая надежда – уговорить командира лодки не брать нас в поход.

Прибежали. У причала ошвартована субмарина около 55 метров длиной и 7-8 метров шириной. Корпус обшит толстыми квадратами резины. Небольшая рубка невысоко возвышается над корпусом лодки. Топчемся на причале, не знаем, к кому обратиться. Через минуту подходит офицер, знаки различия скрыты под кожаной теплой курткой (альпак).