МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ - Ирина Солодченко

Однообразный гул витает в небольшой душной каптерке… Завскладом Зоя Корытченко торжественно вносит на овальном подносе жирнющего печеного гуся. Народ одобрительно загудел, а у него зубы заломило от этой каждый год повторяющейся тоски… Меняется только антураж, а не суть происходящего. Прошлый «мужской» день он провел в офисе – как бы в другой обстановке, но с тем же унылым наполнением и содержанием. Разве что побольше деликатесов на праздничном столе, а так – все то же самое. Те же бодряцкие поздравления в духе: «… мы за вашими спинами хотели бы укрыться, да не всегда получается, но мы все еще, несмотря ни на что, не оставляем надежды…» и т.д. и т.п. Вот это «несмотря ни на что», кстати, и напрягало. Если не тренькнет какая «несмотря ни на что», так выдержит ТАКУЮ паузу и ТАК про это подумает, что на потолке огненными буквами загорается: НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО…

Хотя в торговле, надо признать, публика, конечно, попроще, празднества легко сливаются с очередными попойками. Поэтому пока память не стерла прошлогодний 23 февраля (а завтра она уж точно забросит его в архив рядом с другим барахлом), то можно с удовлетворением отметить, что по служебной лестнице он упорно катится вниз. Объявив себя downshifter-ом, он легко скользит по наклонной под комфортным для себя углом 30 градусов. Результат налицо: если год назад «несмотря ни на что» ворковали костлявые блондинки, шелестя шелковыми брючными костюмами на фоне светлого чистого офиса с огромными пластиковыми окнами, то сегодня – любо-дорого поглядеть. Ныне пресловутое «несмотря ни на что» гундосят румяные толстухи, матерком сопровождающими свою речь и считающие его завидным «женихом». В то время как офисных худышек разве что приятной внешностью удавалось затянуть в свои сети, а не своим разгильдяйством, чтобы не сказать хуже.

А наружностью Бог не обидел. Лорд – это его пацанячья кликуха. Хотя… был ли вообще теперешний охранник затрапезного магазинчика пацаном? Походу так и родился небритым, в просторном офисе с пластиковыми окнами 23 февраля 2011 года с худосочными девицами в роли акушерок.

После полстакана водки воспоминания пододвигаются к дверям ментального хранилища… Вот Валя, старший администратор торгового зала, пытаясь пондравиться, подчеркнуто заботливо подкладывает в его тарелку оливье… Толстуха давно стреляет в его сторону заплывшими мигалками… Ведь заполучить внимание такого красавчега, да еще и образованного – престиж…

Но кругом все такое же банальное, как и валино оливье. Валя еще не знает, что он – Лорд. А Лорды не жрут майонезные салаты.

– Bitte leiten Sie mir das Brot.

Недалеко развитая администраторша выпучила глаза.

– Пардон, нынче я говорю на немецком, – пришлось объяснить. – Как в семье Ленина.

– Ты знаешь немецкий?

– А у меня жена немка.

Валины глаза медленно превращаются в тарелки.

– А что здесь удивительного? – бросил устало, как само собой разумеющееся. – Сейчас у всех жены немки…

Пока соседка по застолью приходит в себя, есть возможность поразмышлять, откуда он такой взялся. Родители родом из украинского села, но мама, что называется, тонкая кость, да и отца Бог не обидел внешними данными. Прабабушка по материнской линии была реальная немка, из переселенцев, и дедушка, сын ее, имел светлую голову, как гордо выражалась мама. Дедушка считал в уме зерно на току, удерживая все цифры в своей золотой голове. А жена его, мамина мама, – вообще отдельная история… Первая красавица на селе, но с хозяйственными навычками обратно пропорциональными своей beauty… Совершенно не приспособленная к сельской жизни, бабушка хозяйкой была никакая, зато сельские хлопцы ей проходу не давали.

Вот только Лордом его давно никто не называл… Разве что друг детства Толяныч иногда… Да и то саркастически…

… Да… Сегодняшний день никак не войдет в зону его вспышки. Ведь озаряются обычно только какие-то глобальные перемены. Ну там свадьба, рождение детей, развод, переезд, смена работы. К тому же он катится по наклонной, вот в чем дело. Ведь нельзя так сразу из князи в грязи. Надо постепенно, мало-помалу привыкать к своему новому состоянию. Кстати, свадьба с юбилеями ему всегда казались какими-то бабскими достижениями… Для нормального мужика вся эта лабуда – только фон. А у него почему-то все эти события вошли в зону вспышки. И когда до него дошла эта философия, тогда он и нарисовал эту самую наклонную и высчитал угол падения. Теперь только оставалось ждать, чем все закончится.

… Наклонная – трагедия для семьи («с ума сошел, дурак? сам ушел? не выгнали? а кто будет оплачивать счета? как теперь жить будем?»), а для него этот шаг сродни выходу в космос. Хотя супруга має рацію насчет газа, воды и отопления. Душат они за горло… Между прочим, Толяныч, друг детства и рьяный поклонник теории неорабства, считает, что этими счетами народ держат в неволе, и в недалеком будущем подавляющее число жителей Украины станут арендаторами. «Это при Советах вы худо-бедно нахватались жилья, а почитай классиков: почти все горожане снимали жилье у собственников. По статистике сейчас в Киеве каждая 10 квартира покупается в целях последующей сдачи в аренду».

Вот так… Есть бабло – покупаешь недвижимость и живешь в свое удовольствие. А нас загоняют в финансовую кабалу, навязывая, так называемые «стандарты общества», на которые ты пытаешься заработать, а в реале – это бег по кругу. Твои родители тянутся из последних сил, оплачивая твое обучение и лечение и только для того, чтобы впихнуть тебя в эту систему. Попутно с детского сада идет обработка мозгов: богатые – умные и талантливые, а остальные за чертой бедности только потому что далеко не вундеркинды. Через книги, телевидение тебе впаривают т.н. систему ценностей. «Посмотри, – говорит Толяныч, – уже никто не возмущается, что на телевидении крутятся миллионы. Этот ведущий – миллионер, потому что он – самородок, а не потому что как попка повторяет то, что ему шепчут в микрофон. Расслоение огромное, но пиплам впаривают, что так и надо. Ты главное, работай и оплачивай счета. А это и есть неорабство. Если вертишься вместе с нами, ты – винтик, ты – наш. Ты заводишь семью, платишь по счетам деньги, которые через цепочку посредников ведут к обогащению миллионеров и рождаешь новых винтиков. Классовое разделение общества никуда не делось, оно трансформировалось. Появились новые рабовладельцы и новые рабы. Впереди окончательное формирование нового рабовладельческого строя и предпосылки этому налицо». Такая вот у Толяныча пессимистическая теория.

Хотя квартира – это да… Единственная недвижимость, да и то в совместном владении с супругой и дочерью. Наследства – то недолет, то перелет. М-да… Как-то так случилось, что все загребли под себя более предприимчивые родственнички. Да и не родственнички тоже. Были дома, депозиты, жилплощадь, но им со Светкой ни фига не досталось. Теща решила, что выбив на заводе двухкомнатную квартиру, в которой они сейчас обитают, она сделала для них все возможное, вложив остальное семейное добро в младшую дочь Ленку. А это ни много ни мало -шикарный двухэтажный дом, какие-то квартиры одиноких теть и зажившихся на белом свете двоюродных прабабушек. А Ленка была бездетной, сильно болела, а потом сошлась с каким-то мутным чувачком Вовой Изотькой и пару лет назад отошла в мир иной. То есть, Вова оказался не дурак, вовремя просек ситуацию и весьма удачно унаследовал все, что несколько чуждых ему поколений наживали веками. Получается, что несколько родов и колен жили и трудились ради пройдохи Изотьки. Вот такая была теща, Господи-прости-земля-ей-пухом.

Дом своих родителей мамаша его тоже провтыкала, но там поработала земельная мафия. Хата, расположенная, между прочим, чуть ли не в центре города, долгое время пустовала, и теща все собиралась ее продать, но руки не доходили. А тут еще и Наташка, жившая по соседству, осталась одна: родители умерли, а дочь вышла замуж и съехала. И тут Наташку вычислил Вася Морозов со своей дочкой-нотариусом Олесей Васильевной и угрозами вынудил бедную женщину продать дом за бесценок. Со временем Вася накинул глаз и на сопредельный участок и начал обрабатывать тещу. А та ссылалась на своего брата-совладельца, с которым она не разговаривала лет 30 из-за этой хаты. И тогда тещу, как старшую дружку, усадили в машину, и она указала им дорогу. И пока ее брата обрабатывали, она просто сидела в машине и ждала. Когда теща стала не нужна, о ней просто забыли и естественно никаких денег за хату не заплатили. Все это делалось втихаря, и после того, как старуха осознала, как ее надули, она вскорости померла, скорее от депрессии, чем по состоянию здоровья, успев перед смертью прошептать Светке про свои злоключения.

…– А я на выходных сбегала с утреца на базар, – щебечет Валя недавно принятой носатой кассирше. – Да, на тот базар… На Восточный… Купила картошечки, морковки, курочку домашнюю. А тут меня кто-то за рукав дергает. Смотрю – Милка. Работали вместе на радиозаводе. Такая цаца стала! В норковом манто! Вышла замуж, и так гордо: мой муж то, мой муж се, мой муж не любит то, мой муж не любит се. А еще недавно с дырками на локтях ходила… Да… Потом прибежала домой, сварила супчик. Положила туда картошечки, морковку, зажарочку сделала. Поели… А тут звонок! В дверь… Да, пришел Лешка, а я ему – хоп! Супчик и пюрешку с курочкой. Он поел, говорит: «Моя такого никогда не приготовит». Ой, она у него такая грязнуля, вечно голодный ходит. Да… я ему пуговку пришила, а потом говорю: в следующий раз пусть тебе ТВОЯ пришивает! А то, как поесть – так ко мне, а как с командировки, так сразу домой.