Убийца по контракту - Анатолий Старов

Венедикт начал листать дальше. Но ничего для себя интересного больше не нашел. Странно, нигде не было никаких упоминаний о параде планет.

– «Недомудрил что-то Морозов», – подумал Венедикт, вспомнив о предположениях профессора Волошина по поводу влияния на силу божка парада планет. – «Либо Морозов намеренно что-либо утаил, не доверяя даже записной книжке, которую постоянно носил с собой, либо сам ничего не знал об этом. Скорее всего, первый вариант. Не мог ученый такого уровня упустить из вида такой важный фактор. Если он, конечно, имеет место быть».

Детектив так увлекся изучением содержания записной книжки, что не заметил, что наступили ранние зимние сумерки. Он пошевелился на стуле и почувствовал, что его спина от неподвижного сидения затекла и вполне ощутимо побаливала.

Венедикт включил настольную лампу, потер заслезившиеся от напряжения глаза, откинулся на спинку стула и задумался над полученной информацией. Как вызывать к жизни божка более или менее ясно. Инструкция написана довольно подробно и доходчиво. Но это не дает ответ, как божок сам ожил, когда начал душить Николая. Странно, но в записной книжке Морозова об этом способе оживления Эрлика не упоминается. Выходит, что Морозов и сам не знал о возможности божка к самооживлению. Или не к само… Может кто-то или что-то поспособствовало этому?

И почему в момент оживления божка появляется эта огромная сова? Какое она имеет отношение ко всем происходящим событиям? Об этом в записях Морозова не было ни слова.

– Да, чем больше вникаешь в это дело, тем непонятнее становится ситуация, – пробормотал Венедикт ни к кому, естественно, не обращаясь. – И интуиция подсказывает мне, что пресловутая сова имеет во всей этой истории ключевое значение.

Струкачев, занавесив окна от любопытных глаз, включил общее освещение, достал из своего сейфа божка. Но стоило ему взять артефакт в руки, как почувствовал, как меняется состояние его тела. Оно приобрело необыкновенную легкость, голова очистилась от повседневной шелухи обыденности. Он стал мыслить ясно, словно не было позади тяжелого рабочего дня. Преодолев себя, он подошел к столу и поставил фигурку на стол.

– «Что же за силой ты обладаешь? Почему я воспринимаю тебя не так, как воспринимают другие?» – задумался Венедикт, сидя на стуле и рассматривая стоящего перед ним божка, ища в нем ответы на мучащие его вопросы.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Но божок, молча, смотрел на своего владельца зелеными каменными глазами, не отвечая на его вопросы.

– «Может рискнуть и попытаться оживить божка? Это может привести к непредсказуемым результатам. Если пойдет что-то не так, как хотелось бы, мне выпадет сомнительная честь своей незадачливой особой прервать так славно существующее генеалогическое древо семьи Струкачевых», – мелькнула в его голове несвоевременная мысль. – «Но и просто держать у себя божка, смысла никакого нет».

Терзаемый сомнениями Венедикт достал из серванта бутылку, налил и выпил стакан водки. Закурил, задумчиво глядя на статуэтку.

– А ладно, была – не была! – громко произнес он, стараясь хоть этим поддержать себя в принятии этого непростого решения. – Помирать, так за правое дело!

Странно прозвучал среди тишины его голос. Было что-то противоестественное в неожиданном эхе, разнесшемся по пустынному дому. Он подскочил торопливо к столу, схватил в руки записную книжку Морозова.

Дрожащими от возбуждения руками раскрыл ее. Перелистал ее, разыскивая нужную страницу. Найдя, положил на стол, и, следуя указаниям инструкции, повернулся на восток, воздел обе руки вверх и, поглядывая на незнакомый текст, начал громко произносить слова заклинания.

Язык был незнакомый и произносимые громко слова производили на него странное впечатление. Ему даже показалось на мгновение, что это не он произносит магические слова, что он только повторяет их за кем-то. Странное это было ощущение.

Только он закончил читать заклинание, в окно кто-то громко и настойчиво постучал. Венедикт оглянулся и увидел за окном огромную сову. Птица еще раз постучала в окно и, не дожидаясь реакции детектива, исчезла.

Неожиданно свет в комнате погас, вся комната наполнилась легким туманом. В неярком свете луны, заколыхались в темных углах комнаты неясные тени. Неизвестно откуда взявшийся сквозняк неприятно захолодил затылок. Запахло чем-то совершенно непонятным, тоскливо мерзким.

Венедикт огляделся, пытаясь выяснить причины метаморфозы своей комнаты. За спиной он вдруг услышал звон разбитого окна и в комнату ворвался холодный зимний ветер, осыпая все вокруг снегом.

Венедикт поежился от холода и в то же мгновение, едва не зацепив его голову, в окно влетела сова. Она сделала круг по комнате, села на сейф и пристально уставилась на Венедикта, громко и зло щелкая клювом.

Пока он с удивлением рассматривал сову, за спиной услышал какой-то звук, исходящий от того места, где стоял божок.

Венедикт приглушенно выругался, когда оглянувшись, с удивлением увидел, что божок начал шевелиться. С его правой руки исчезла фигурка совы. Сначала его шевеление было едва заметным, затем все интенсивнее и интенсивнее. Будто он просыпался от долгого сна. Венедикт от неожиданности в испуге отшатнулся.

Голова божка шевельнулась, и он стал пристально смотреть на Венедикта. Зашевелились руки, ноги, голова начала двигаться. Сначала медленно, потом все быстрее. Словно статуэтка разминала мышцы после долгой неподвижности.

Волосы на голове и бороде неожиданно взметнулись, подхваченные зимним ветерком из разбитого окна, покрылись тонким слоем снега. Губы статуэтки дрогнули, зашевелились. Послышался негромкий шорох и божок начал быстро увеличиваться в размерах и вскоре перед Венедиктом стояла ожившая почти двухметровая статуя божка.

– Ты не веришь в мое существование, Венедикт? – донесся укоризненный голос. Он был странный, нереальный, с небольшой хрипотцой. Вроде открывал рот божок, а звук доносился отовсюду.

Венедикт ошеломленно смотрел на широкоскулое лицо ожившего божка.

– «Вероятно, я сплю. И это всего на всего дурной сон. Надо себя ущипнуть», – заметалась в его голове мысль.

Он ущипнул себя за руку. Да так сильно, что даже вскрикнул от боли.

– «Значит это реальность. И передо мной стоит оживший божок. Но этого же не может быть», – пронеслось в его голове.

А божок, молча, стоял, опираясь на меч, с любопытством наблюдая за манипуляциями Венедикта.

– Нет, не верю. Это не может быть. Это нереальность. Вероятно, я сплю. Не может каменное изваяние шевелиться и разговаривать, – проговорил, наконец, Венедикт.

– Что же помимо свидетельства твоих собственных чувств могло убедить тебя в моей реальности? – чуть повысил голос божок.

– Не знаю. Я материалист, и не верю во всякую мистику, – в замешательстве проговорил Венедикт.

И тут же смутился, некстати вспомнив свое знакомство с Вероникой и свои первые расследования преступлений еще в школьные и студенческие годы.

– Почему же ты не хочешь верить своим глазам и ушам. Ты видишь, что я шевелюсь, и ты слышишь мой голос, а все равно не веришь?

– Не верю, потому, что любой пустяк может воздействовать на них. Может ты это совсем не ты, а галлюцинация, обман моих органов чувств.

– Свою реальность я продемонстрирую тебе и тактильно, – возвысил голос божок.

Только он проговорил, как неизвестно откуда, Венедикт получил удар по телу. Удар был настолько сильный, что стул опрокинулся и Струкачев оказался на полу в нескольких метрах от стола.

– Ну, теперь ты веришь в мою реальность? – донесся до него саркастический голос изваяния.

– Пожалуй, верю, – произнес Венедикт, поднимаясь с пола, потирая ушибленные места и ставя на место стул.

– Это хорошо, – с удовлетворением произнес божок. – Реальность моего существования и моего могущества я тебе продемонстрировал. А теперь выслушай меня, – его раскосые глаза внимательно смотрели на Венедикта.

– Я был создан в начале двенадцатого века могущественным шаманом Надымом. Он несколько дней камлал, призвав себе в помощь трех шаманов, чтобы верховный бог верхнего мира Ульгень позволил ему изобразить в камне царя подземного царства Эрлика. Два бубна пришлось отправить на вечный покой, так как они были порваны во время длительного многочасового камлания. Сто тридцать человек мужского и женского пола были принесены в жертву во славу Ульгеня. И бог обратил на него свое высочайшее внимание.

С разрешения верховного бога Надым побывал в подземном царстве и встречался там с богом подземного царства Эрликом. Благополучно возвратившись, он создал меня. Сам Эрлик помогал Надыму изваять меня. Разве мог бы Надым при всем его шаманском могуществе своими примитивными орудиями создать такое совершенство?

После смерти Надыма я перешел к следующему шаману. И так продолжалось два столетия.