Голова. Драма. Триллер - Захарова Виктория

Ты знала все про меня заранее. Я лишь подтвердила твои сведения и дополнила их. Ты узнала от меня не только всю степень моих глупости и доверчивости, но и про мои слабости, и обычные дела дела. Например, про деньги.

Мое материальное положение было пограничным с нищетой, подобно моей привязанности к мужчине, такой же насмешкой.

Так получилось, что я родилась и выросла в другом городе. В провинциальном и маленьком месте. Безнадежность проживания там вынудила меня уехать искать свое счастье в северную столицу. Я переехала в Питер, долго работала на такой работе, куда коренные жители Питера предпочитают не устраиваться, долго училась. Снимала углы. Потом появился Андрей, мой первый муж. Он дал мне стабильность. У него была однокомнатная квартира, он устроил меня на работу по знакомству. К сожалению, хорошие рабочие места достаются по знакомству не только в маленьких городах. Первый раз я испытала наслаждение от стабильности, я не могла насытиться этим комфортом, покоем, уверенностью в будущем. У меня появились друзья, общие с Андреем, конечно. А потом я ушла от него. Ушла ради любви. Так же, как, протестуя против своей доли, когда-то покинула родной город. После развода я потеряла всех этих друзей. Одни совсем перестали общаться со мной, считая меня предательницей, а другие перешли в статус приятелей. Я потеряла и стабильность тоже. Только работа осталась. К этому времени умерла одна моя дальняя родственница, и я получила по завещанию маленький домик в Псковской области. Дом в Пскове мне был не нужен, и я продала его. Денег, которые я получила за дом, хватало только на половину стоимости комнаты в коммунальной квартире. Остальную половину я взяла в кредит. Стаж на последнем месте работы и зарплата мне позволяли это сделать. Так я оказалась собственницей крошечной комнаты на Васильевском острове. Теперь я выплачиваю кредит. Спасает меня только работа. За несколько лет в этой организации я показала себя с хорошей стороны (годы учебы и упорного труда не прошли даром). Я прошла путь от помощника бухгалтера до бухгалтера, а несколько месяцев назад меня назначили главным бухгалтером. Испытательный срок на этой должности прошел, зарплата моя увеличилась. Теперь я могла себе позволить на часть зарплаты, оставшейся после выплаты ежемесячного взноса по кредиту, покупать достойную еду.

Мой любимый, уйдя из семьи, оставил все совместное имущество жене и детям. Теперь в моей крошечной комнате мы жили вдвоем. Зато мы были счастливы. Горячая радость наполняла меня каждый вечер, когда я слышала в коридоре шаги моего любимого. Он пришел! Пришел ко мне! Радость моя не знала границ, переполняла мое сердце и начинала течь по венам, смешиваясь с кровью. Вот он снимает обувь, шуршит пакетами, и заходит в крошечную каморку – наш шалашик, в котором счастье. В руках букет цветов, в блестящих глазах – радость! Радость и восхищение, и удовлетворение и… покой! Я поднимаюсь ему навстречу, кутаюсь в его холодную зимнюю куртку. Мы мечтали, что всегда будет так.

А потом он начал мне врать.

Ты все поняла, ты же парапсихолог, целитель, астролог и практик. Ты все последующие месяцы нашего знакомства понимала меня лучше всех.

Ты мне сказала, что я красивая. Неудивительно, моя скромная внешность преображалась, когда рассказывала про своего любимого. Твой внешний вид тоже мне нравился, и даже немного восхищал меня. Ты была миниатюрная, как статуэтка. У тебя очень красивая кожа, в последствии я много раз тебе говорила об этом. Твои глаза имеют немного азиатский разрез и очень темные. Я постеснялась тогда спросить о твоей национальности. Хотя какое это тогда имело значение? Потом, уже летом, ты рассказала мне о своих татарских корнях. Хотя какое это уже имело значение?

Я рассказала тебе все, и ты слушала. Ты знала обо мне все еще до моего рассказа. Оказалось, ты хотела услышать из первых уст, от меня, жертвы твоего чудовищного спектакля. Я немного стеснялась в твоем обществе своей фигуры. На фоне тебя, точеной миниатюры, я казалась себе неуклюжим медведем. У меня не высокий рост и средний вес взрослой женщины, но по сравнению с тобой я казалась себе глыбой. И одежда! Я была в сером, в офисном и скучном. А ты! Ты в ярко-красном. На твоих пальцах сверкал перстень с розовым камнем. Ты сказала, что это розовый кварц. Когда женщина носит розовый кварц, она всегда готова к любви. И я восхитилась. Я же готовилась к любви только, когда хотела любви. А ты всегда.

Ты мне все объяснила тогда, и я успокоилась. Рассказала про карму, и последствия поступков. Я поехала домой с облегчением, тем более ты оставила свой телефон, и даже обещала пообщаться со мной на следующей неделе! Наверное, ты была права. Поруганное самолюбие моего брошенного мужа мешало мне тогда жить. Оно, унижение близкого, так мне вернулось, я же изменяла ему и обманывала его. Но я любила! Я думала, что это достойное оправдание. Но ты объяснила, пока ты чувствуешь вину, ты будешь нести наказание. Это было жестоким наказанием, ложь моего любимого. Только теперь я поняла, насколько жестоко я обошлась с мужем, насколько эгоистично и предательски равнодушно я наносила ему душевные раны, которые были больнее физических. Может быть, они болят до сих пор.

Ты намекала на то, что я могу ошибаться, мой любимый скрывает что-то, не относящееся ко мне. Не измена. Просто другое вранье. На мои протесты ты ответила, что если нам кажется, что нас обманывают, значит, нас обманывают. Никаких сомнений. И похвалила меня. За то, что я верю себе. Это самое главное, сказала ты.

И я поверила во все твои сумасшедшие россказни. Правду говорят, что, чем чудовищнее ложь, тем легче в нее поверить. Сейчас, когда все закончилось, и я точно знаю, что никогда больше не увижу тебя, я могу сказать: ты – чудовище! В средневековье тебя бы сожгли на костре инквизиции, и я бы первой подкидывала дровишек в этот справедливый костер! Ты сумасшедшая тварь, лживая гадина! Да будь ты проклята! Это я скажу год спустя. После того, как научусь думать и говорить снова. Но тогда, как я могла не поверить тебе? Как я могла пройти мимо тебя? Я не могла. Чтобы не пускать тебя в свою жизнь, мне нужно было убить тебя.

Погода была в тот день пакостной. Это было мне знаком, но я не заметила его. Много дней до этого светило солнце, но меня оно не освещало и не грело! А сегодня мокрый снег с дождем смыли весь макияж с моего лица, ветер растрепал мои волосы, но я улыбалась! Я увидела в тебе помощь и поддержку!

***

Когда я была ребенком, меня воспитывала бабушка. Родители мои пили, и бабушка, мать моей матери, боялась за меня. Иногда я навещала свою маму, когда она гарантированно была трезвой. Мать всегда выглядела как-то жалко, виновато обнимала меня, и это было счастьем и несчастьем одновременно. Я всегда так жалела маму! Потом приходил отец, обводил мутным взглядом комнату, лицо его начинало краснеть, желваки ходили под кожей. Я понимала, что сейчас начнется скандал. Я старалась спрятаться, чтобы он не увидел меня. Я не знала, когда можно будет вернуться к бабушке. Когда я была совсем маленькой, я уговаривала мамочку уйти к бабушке вместе со мной. Мать плакала, но всегда оставалась с отцом. Лет с десяти я перестала ее уговаривать. Поняла – бесполезно. Привыкла. Старалась что-то сделать в отчем доме. Убраться, приготовить обед. У них никогда не было еды, зато была водка. Перед тем, как снова пойти в дом к родителям, я долго готовилась, иногда плакала по два дня.

Постоянно у бабушки жила только я. Но на выходные приезжали и другие внуки. У меня было два двоюродных брата, и я ждала их всю неделю. Я была одиноким ребенком. Соседи и одноклассники дразнили меня из-за матери. А братья защищали.

Однажды на нашей улице открыли ларек. Я помню, как мы с братьями ходили смотреть, что там продается. Выбор был большой – шоколадки, коробки с конфетами, засахаренные орехи и жвачки. Многообразие сладостей вызывало в наших детских душах полный восторг. Мы строили планы, что мы сможем купить на этих выходных, а что – только на следующих. Братьям родители давали деньги в школу на еду, и они откладывали их и привозили в субботу. А я шла к бабушке и просила «выходные» деньги. Так у нас сложилось, на выходных или в праздники мне полагалась маленькая сумма денег. Потом мы бережно считали свои монеты и шли в ларек. Покупали сладости и приносили на кухню в бабушкином доме.

– Вы родные, – говорила наша бабушка, – а родня должна делиться.

Бабушка доставала металлическую линейку, и мы аккуратно отсчитывали миллиметры. Шоколадки делили по линейке, жвачки поштучно. Потом шли гулять. В выходные я с гордостью выходила из двора. Никто не мог обозвать меня, у меня была защита.

Идеи равенства и справедливости с детства вошли в мою кровь и в мою душу, вместе с неприкаянностью. Равенство воспитала во мне бабушка, а неприкаянность – мать. Чем взрослее я становилась, тем горче была моя обида на родителей. Они не ждали меня, не хотели меня, а спихнули на бабку. Я училась на одни пятерки, надеялась, может мама похвалит. Но не сбылось. Равенство и справедливость оставили в моей натуре большой отпечаток. Я стараюсь быть справедливой ко всем. К начальникам и подчиненным, к соседям и к прохожим на улице. Но, когда со мной обходятся несправедливо, это вызывает во мне шок и бурный протест.