Падающая звезда - Кейт Грин

Мужчина подвел Нию к автомобилю, стал рассматривать лобовое стекло, не переставая разговаривать. Она сидела на земле, дрожа всем телом, думая, что сейчас ее все-таки вырвет.

Когда мужчина открыл заднюю дверцу ее автомобиля, она чуть не вскрикнула, но было уже поздно. Страницы сценария разлетелись из раскрытого дипломата. Порыв ветра, налетевший из каньона, разметал их по земле. Мужчина захлопнул дверцу.

– Извините, – сказал он, – и побежал за трепещущими в зарослях шалфея белыми прямоугольниками.

Собрав рукопись сценария, он вернулся к машине, склонился над передним сиденьем.

– Посмотрите-ка, – закричал он. – Вот что это. Пуля прошла сквозь обивку кресла и засела сзади сиденья. Хорошая машина «Мерседес», – мужчина по-прежнему кричал: – У моей сестры «Эль-Дорадо» почти такого же цвета. Кремовая. Ее совершенно невозможно содержать в чистоте. Хотя на Вашей совсем нет грязи. Вы из Санта-Фе?

– Я взяла ее напрокат, – ответила Ния. – Это не моя машина.

Прибыли две машины – патрульная и полицейская. Невысокий мужчина с аккуратно подстриженными черными волосами, в круглых очках с металлической оправой, остановился возле Нии.

Она показала:

– Думаю, кто-то был здесь. Впрочем, я не уверена в направлении, Дважды кто-то стрелял, по-моему.

Ей показалось, что мужчина задавал одни и те же вопросы несколько раз. Полицейский и двое автодорожных патрульных тихо переговаривались, освещая фонариками сосны, шалфей, траву вокруг. Растения призрачно светились во тьме на фоне песка.

– Наверное, какой-нибудь пьяный, – сказал полицейский.

– Подростки, готов биться об заклад. Наркотики, не спиртное, – сказал другой.

– Или браконьеры. Они устраивают по ночам засады, поджидая оленей и кроликов.

– Скорее всего, какой-нибудь сумасшедший. Помните, Ортиц говорил о чем-то подобном, случившемся в марте? Кто-то подавал жалобу, что снайпер засел среди холмов. Но помнится, тогда никто не пострадал. Надо поговорить с Ортицем.

И только потом они спросили ее:

– Мисс, ни у кого не может быть причины стрелять в вас, так?

Она ответила отрицательно:

– Конечно же, нет. С какой стати кто-то будет стрелять в меня? – и добавила, сама не зная зачем: – Я из Лос-Анджелеса, – словно это могло разъяснить что-то.

Они еще раз внимательно осмотрели машину, Нию, ее черную кожаную юбку, джинсовую куртку, темно-красную помаду на губах. Испанец-полицейский представился:

– Америко Куинтана, – и протянул ей бумажное полотенце, какие обычно бывают на заправочных станциях.

Потом он предложил ей поехать в Санта-Фе. Они уже вызвали грузовик для буксировки «Мерседеса». Куинтана извлек пулю из пола позади переднего сиденья.

– Похоже, оружие тридцать восьмого калибра, – сказал он.

– Скорее всего, у него был убойный пистолет. Стрелявший должен был находиться прямо впереди. Если бы стреляли сбоку, как вы, мисс, говорите, пуля прошла бы вдоль стекла.

– Может быть, стреляли из «Магнума»? – предположил один из патрульных.

– А может, и нет, – сказал Куинтана.

Ния ждала в полицейской машине, пока приехал грузовик и вытащил из кювета ее машину.

Ния смотрела в боковое зеркало, зажав в руке свои длинные светлые волосы, но не видела своего отражения. Глаза у нее были круглыми от испуга, лицо – до неправдоподобности бледным.

«Наверное, я выгляжу ужасно», – подумала она.

Она уставилась на свое отражение в зеркале и смотрела до тех пор, пока не увидела себя. Но это – не она. Страх изменил ее. Вот оно – свойство растворяться, уходить в себя. На языке остался металлический привкус. Кожа все еще была белой. Леонард говорил, что испугавшись, она выглядит средним между оленем и акулой. По его словам только он мог разглядеть в ней акулу.

Актриса. Качество, которое она унаследовала от матери, которое в ней развивали бесконечными репетициями. Она превращалась в другого человека, сливалась с ним. Перевоплощалась.

Когда она была несчастна или напугана, то впадала в депрессию, понимая – ее вообще не существует как личности. Просто никто. Пустой экран.

Она замерзла, наблюдая за мужчинами, двигающимися в резком свете автомобильных фар, за длинными изломанными тенями.

Вверху на черных скалах кто-то шевелился. Ния напряглась, настороженно вглядываясь в темноту, в колеблющиеся тени.

Она опустила стекло в полицейской машине и безучастно смотрела, как лебедка вытягивает на дорогу «Мерседес». Потом снова стала разглядывать еле различимые склоны гор. Там никого не было. Игра воображения. Возможно, просто пробежал койот, или ветер шевелил кроны сосен.

Похоже на сцену, в которой она будет сниматься через пару дней. Только в фильме действие происходит на железнодорожных путях, на необозначенном переезде. А все остальное совпадает: перевернувшаяся машина, ее, Ниин, прыжок в последнее мгновение через раскрытую дверцу.

Сегодня у нее не было времени на прыжок. Ей это не нравилось: события фильма повторялись в малом, а потом – и в большом. Сюжеты сценария начинают сливаться с событиями ее жизни. Синхронизация.

– Но в этом и состоит прелесть, – сказал режиссер. – Параллель, кажущаяся совпадением, модель поведения!

Прекрасно, если речь идет о голубе, севшем на перила моста или о песне, услышанной по радио. И голубь, и песня совпали с фоном в сцене тридцать седьмой, дубль первый. Но когда ее машина падает с дороги на скалы, почти как в сценарии, в этом нет ничего привлекательного. Если ее жизнь начинает повторять эпизоды из фильма и почти обрывается… Нет. Ния почувствовала желание запереть сценарий в дипломате. Оставайся там. Буквально на пару дней. Пока не закончатся съемки фильма. Оставайся только фильмом.

– Оставайся там, где твое место! – сказала она.

– Вы что-то сказали? – спросил Куинтана, наклонясь к окну машины.

– Я остановилась в Тесукве, – ответила Ния. – За дорогой к Охотничьему Домику.

– Чувствуете, что готовы поехать туда?

– Вообще-то, через город немного быстрее. Это минутах в пятнадцати от площади.

Куинтана сел в машину и медленно повел ее навстречу городским огням. Они проехали через Санта-Фе, городок, похожий на декорации для фильма: лабиринты узких улочек, расходящихся от квадратной площади; розовые глинобитные постройки с разукрашенными деревянными наличниками; узкие, сводчатые окна в глинобитных стенах; дым, причудливо извивающийся над каминными трубами. Запах, ошеломлявший Нию всякий раз, когда она бывала здесь – нежный запах сосновой хвои.

Она приехала в Нью-Мексико, чтобы сниматься в фильме. Впервые она выбралась сюда работать. Раньше она приезжала отдыхать. На ранчо Леонарда можно было спрятаться от суеты, посидеть возле пруда, полюбоваться песчаными красновато-желтыми холмами и далекими вершинами синих гор Сангре-де-Кристо, с бесконечно меняющими свои очертания, голубыми и фиолетовыми тенями. Здесь было спокойно. Ради покоя она и приезжала сюда.