Сказание о граде Ново-Китеже - Михаил Зуев-Ордынец

2

Небо загудело, запульсировало, заревело от ударов мощных пропеллеров. Гул, как пальцами, давил на барабанные перепонки. С железобетонной взлетной дорожки. поднимались многомоторные бомбардировщики. Взлетев после стремительного разбега, они пошли над аэродромом плотными колоннами. Это был великолепный и грозный воздушный марш.

Проводив бомбардировщиков взглядом, генерал-майор Ратных опустил глаза на аэродром, на зрителей. Безнадежно смотрел он на бесчисленные кепки, шляпы, береты, фуражки различных фасонов. Он все еще искал лихую мичманку Федора Птухи.

Безнадежное дело! Не найти!

«А вышел ли Птуха из Ново-Китежа? Ведь город горел со всех концов, как огромный костер. И в тайге начался пожар, а новокитежане со скотом, с телегами бежали от пожара. Видели мы это с самолета. Может быть, и Птуха погиб в этом пожаре? Нет, он дня на три позже пришел в Ново-Китеж. Наверное, голое пожарище нашел на месте города. А самолеты, высланные из Читы, увидели только выжженную на многие километры тайгу. Сесть нельзя было. И никто им с земли сигналов не подавал. А все же вышел мичман в «мир», на Большую землю. Его я видел на шоссе в «виллисе». Ошибки нет! Он где-то здесь, может быть, в двух шагах!..»

Над аэродромом по-прежнему ревело небо. В вышине стремительно носились реактивные истребители, погнавшиеся за бомбардировщиками. Начался воздушный бой. Горький, едкий дым сгоревшего бензина повис в безветренном небе.

А генерал почувствовал вдруг запах другого дыма, дровяного, смолистого. Он валился из-под крыш, из окон и дверей топившихся по-черному изб Ново-Китежа.

Воспоминания обступили его, и годы медленно пошли назад, в невозвратное прошлое.

Глава 2

ФРОНТОВЫЕ ТОВАРИЩИ

Давайте вспомним все, что нам знакомо…

М. Светлов, «Двадцать лет спустя»

1

Странно, но прежде всего вспомнилась почему-то дверь, аккуратно обитая желтой клеенкой, с беленькой кнопочкой электрического звонка. И едва он прикоснулся к кнопке, дверь моментально открылась, словно его ждали. На пороге стоял мальчуган, белобрысый, с коротко остриженной головой, с облупившимся от ветра носом, с глазами темно-синими, веселыми и озорными, в длинных и пушистых ресницах.

– Вам кого? – весело и дружелюбно спросил мальчуган.

– Летчик Косаговский здесь живет?

– Здесь. – Мальчуган посмотрел на зеленые петлицы с красной «шпалой». – Вы, значит, пограничник, товарищ капитан?

– Так точно! – шутливо вытянул капитан руки по швам. – А ты кто таков, добрый молодец?

– Сережа Косаговский.

– Сын Виктора Дмитриевича?

– Нет, – засмеялся Сережа. – Виктор мой брат. Входите, товарищ капитан. Витя дома, – посторонился он в дверях.

Но пройти капитану мешала собака, сидевшая рядом с Сережей. Хорошая собака! С черной блестящей короткой шерстью, узкой мордой, широкой грудью бойца и смелыми, бесхитростными глазами. Ее словно вымазанный в саже, лоснящийся нос морщился от удовольствия. Наклоняя голову то вправо, то влево, собака внимательно рассматривала нового человека. Видимо, она любила новые знакомства.

– Твоя или братова? – спросил капитан.

– Моя. Я Женьку месячным щенком выменял у одного мальчишки за коллекцию марок. А марки знаете какие были? Аргентина с парусником, Аден с верблюдом и французская Гвиана! На тренировку его вожу в клуб служебного собаководства. Женька уже многие команды выполняет.

– Доберман-пинчер? – пригляделся к собаке капитан.

– Что вы! – засмеялся Сережа. – Типичная дворняга. Уши лопухом, хвост крючком.

Хвост у Женьки действительно подгулял: не был отрублен, как положено доберману, и завернулся кренделем,

– Точную справку дам, – донеслось из глубины квартиры. – Обман-пинчер! Слыхали о такой породе?

Капитан поднял глаза. В передней стоял, широко расставив ноги, высокий, стройный человек. Капитан успел разглядеть лишь темно-синие, как и у Сережи, глаза в таких же длинных и пушистых ресницах да еще буйные белокурые волосы, свисавшие на лоб.

Капитан мягко шагнул в переднюю. Он был в легких летних брезентовых сапогах.

– Капитан Ратных, Степан Васильевич.

Летчик поправил накинутый на плечи синий китель гражданской авиации и протянул руку.

– Очень приятно. Проходите в комнату. Садитесь. Чем могу служить, капитан?

– Ваш самолет – борт «№ 609»? – Капитан говорил с протяжным сибирским оканьем.

– Предположим.

– Возьмите меня, Виктор Дмитриевич, на ваш самолет. Прихватите, как говорится, на попутной.

– А поллитровка за левачок будет? – улыбнулся летчик.

– Как полагается! – улыбнулся и Ратных. Оба посмеялись, но скупо, осторожно прощупывая друг друга взглядами. И сразу понравились друг другу.

– Почему такая спешка? – продолжая улыбаться, спросил Косаговский.

– Обязан быть немедленно на заставе. Летчик стал серьезным.

– А вы знаете, с каким грузом я лечу?

– Знаю. Груз неприятный, взрывчатка. И в случае чего… из нас рубленая колбаса? – Капитан снова засмеялся. – Но я все-таки с вами полечу, если возьмете.

– Без детонаторов взрывчатка не взорвется, а капсюли мы не берем. Запрещено их вместе перевозить. Только я лечу до Балашихи, до базы «Взрывпрома». А от Балашихи до границы еще черт те сколько!

– От Балашихи я своими средствами доберусь.

– Тогда так! – Косаговский потер бритый подбородок. – Я не возражаю, но и разрешить не могу. Просите ответственного дежурного по аэродрому.

– Был уже у него. Вот письменное разрешение… Батюшки! А это у вас откуда? – Капитан удивленно смотрел на стоявший в углу широкий меч в лакированных ножнах с длинной рукоятью без гарды. – Это же японская офицерская сабля. Самурайский меч!

– Это Сережкино оружие. Он им лопухи и крапиву беспощадно рубит.

– Витя, его с Халхин-Гола привез! – гордо сказал Сережа.

– Вы халхинголец?! – воскликнул капитан. – Где воевали?

– На Баин-Цаганском плацдарме. На бомбардировщиках.

– Северо-восточную переправу вы бомбили?

– Было такое дело.

– Видел ваш удар. Блиндажи дыбом, артиллерийские позиции дыбом! Самураям даже омомори не помогли.

– Вот вам и омомори, – снял Косаговский с этажерки крохотного бронзового идола. – На каждом самурайском самолете их по десятку висело.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});