Проблема №1, или Тринадцать уколов - Александр Тюрин

Уотсон-младший (сын того самого Ватсона, тоже доктор — авт.) сделал затяжку из кальяна и подумал: «Где иллюзия, где явь? Более правдиво то, что я чувствую, вдохнув обычный воздух или втянув пряный дым табака, именуемого "шиша"? В одном случае в моем мозгу выделяются эти вещества, в другом — те. И по какую сторону истина?..

— Ничего необычного я не заметил, Холмс. Ровным счетом. Неладно что-то в датском, а, если точнее, Соединенном королевстве. Но это уже давно, колонии шалят с 1919 года.

— Я бы не сказал, что такой ответ меня порадовал, — Холмс пожевал бетеля и, извинившись, сплюнул длинной красной слюной на ковер. — Сегодня утром, когда я зашел в кабинет — через пять минут после вас, — в воздухе был запах хорошо смазанных сапог.

— Но в Англии никто не носит смазанных сапог.

— Вот именно. Следовательно, запах оставил здесь «товарищ» из СССР.

— Towarizsch (Тоуварижч)? — переспросил Уотсон, — русский?

— То-ва-рищ. Советский.

— Но чем этот «советский» здесь интересовался?

— Может быть, папкой с материалами об убийстве начальника водонапорной станции в Ист-Энде.

— Холмс, я не понимаю. Какое отношение советский может иметь к лондонскому водопроводу?

— Нынче советский в Англии, скорее всего, агент ГПУ. Не забывайте, на дворе — 1926 год.

— Хорошо, старина, больше не забуду. Но смазанные сапоги — это, пожалуй, нарочито, чтобы привлечь внимание. И как-то вовремя этот "товарищ" здесь появился. Если бы его не было, то его стоило бы придумать, ввиду наезда на британские интересы в Китае и упорной забастовки наших угольщиков.

— Водопровод, Уотсон, между прочим, оружие массового поражения.

— В самом деле, что вы говорите! — ошеломленный джентльмен втянул слишком большое облако дыма и, испытав приступ кашля, задумался о газовых атаках времен первой мировой.

— Не такие уж крупные дозы химических веществ, введенные в воду, могут серьезно изменить миллионы лондонцев. Их поведение, темперамент. Эти химикалии сродни по воздействию недавно открытым ферментам, что выделяются железами внутренней секреции и управляют человеческим организмом.

— Но зачем? — Уотсон чисто английским движением поднял брови домиком.

— Вы знакомы с историей последней русской смуты? Люди легко поддавались внушению, теряли контроль над собой, кричали, ругались, впадали в истерику. Совсем как наши футбольные фанаты. Русские точно так же хотели отправить судей, то есть власть имущих, на мыло, точно так же требовали изменить счет игры, то есть переделить собственность…

Уотсон покрутил кончики усов, что было у него признаком сомнения.

— Вы считаете, что кто-то накачивал какой-то химией толпы? Но припоминается, мы очень хотели сменить там правительство, царя не должно было быть среди победителей в Версале, а русских войск в Стамбуле. Неужто за этим стоял мистер Ллойд-Джордж и парни из "Интеллидженс Сервис"?

— Я считаю, дружище Уотсон, что механизм воздействия на психику существует. И его можно задействовать химическим способом.

— Вы полагаете, Советы тоже смогли синтезировать какие-нибудь вещества, которые способны переиначить британские умы?

Холмс ответил не сразу, потому что скручивал сигарету с марихуаной.

— Необязательно синтезировать. Можно просто найти. Уотсон, вас же видели во Внешней Монголии и внутренних районах Бразилии. Колдуны и шаманы применяют различные средства для укрепления своей психической силы и ослабления сопротивляемости у благодарной, так сказать, публики. Взять, например, сок мухоморов или водяного растения аяухаски. Все необходимое для возбуждения и торможения психики можно найти на лоне природы. Более того, там произрастает целая система ключей к нам, горделивым двуногим. И, пожалуй, первобытные дикари разбираются в ней получше цивилизованных европейцев, хоть и не носят подштанников… Ага, миссис Хадсон, то есть мама, принесла свежие газеты… Значит, пора обедать… А ведь произошло кое-что действительно интересное, Уотсон.

— Что именно? Королева свалилась с горшка и сломала корону в трех местах?

— Да вы лефтист, Уотсон. Сегодня, то есть 4 мая 1926 года от Рождества Христова, в Англии началась всеобщая забастовка. Пролетариат превращается в полчище, которое ищет социальной справедливости. Вот, пожалуйста, газета «Таймс» принесла ужасное известие: толпа возбужденных профсоюзников ворвалась в кондитерскую и выдернула кофе со сливками из-под носа пожилой дамы.

Тут Уотсон впервые побледнел. А Холмс, как обычно, не переменив спокойного выражения лица, продолжил:

— Я заинтригован, неужели существует формула социальной справедливости? Форд эксплуатирует рабочих. А они его нет? Ведь идея и организация — его.

— Позволю не согласиться, Холмс. У многих есть идеи, но нет капитала.»

Альфред помолчал с полминуты, подбирая нужные слова. Наверное, он тоже думал о том, что алчность и умение употребить ближнего своего — важнее идеи.

— Ладно, сойдет, хотя зачем этот 26-й год? Кому он сейчас нужны? — наконец произнес вилловладелец уверенным голосом издателя, принимающего текст у робкого, бледного, влажного автора. — Надо бы что-нибудь попроще. Про то, как Петя изменил с Машей, Наташа с Васей, Петя с Наташей, Маша с Васей и, наконец, Петя с Васей и Маша с Наташей. Или про то, что рэкетиру Пете стало скучно и он принялся бить кооператора Васю, однако работать в одиночку было неинтересно и Петя позвал на помощь рэкетира Колю. Вася же, сговорившись с Колей, взял да угрохал Петю… Ну и так далее.

Потом хозяин все-таки вынул из сейфа кулек, туго набитый жеваными купюрами.

— Как придать силу рублю? — задумался он.

— Отдай его мне, — подсказал Боря чудодейственный рецепт.

— На, пользуйся, — вилловладельцу хватило всего лишь записки с Бориным обязательством — вернуть через три месяца с 30-ти процентным «наростом».

— А если я потеряюсь? — пошутил Боря.

— Я тебя поймаю, — тоже пошутил Альфред. — Как предпочитаешь, на живца или блесну?

Боря решил раньше времени не нервничать. Безусловно за последние годы Альфред стал намного цивилизованнее. Раньше он изготавливал "Шанель № 5" из ослиной мочи, а теперь поддерживает культуру в Борином лице.

В довольно приподнятом настроении Лямин побродил с прихлебываниями пива по загородной местности. А когда вернулся домой, чтоб еще увеличить дозу счастья, позвонил художнику Васе Тряпичкину — занудливому алкашу с бельмом в глазу, которому природой было скупо выделено лишь одно положительное свойство. Зато какое! Из его пальцев-отростков деревянного цвета, пропитанных беломорным духом, — выходили такие сочные картинки, такие кости, черепа, мускулы, сухожилия и режущие предметы, что жизненная правда бледнела перед ними, а по телу зрителя пробегали зуд и щекотка. Этот неприятный тип, бывший мясник, бывший работник морга, мог сделать вашу книжку приобретаемой народом на «ура», даже если б состояла она из одних тягучих соплей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});