Пещера - Р Четвинд-Хейес

Лидия шепнула на ухо стоявшему возле нее Джеймсу:

- Кажется, старая ведьма ничего не слышит.

- Лидия, мне все это не нравится. Давай останемся в машине. Туман скоро рассеется, и кто-нибудь подберет нас.

- Не говори глупостей, - Лидия плотнее запахнула свое меховое пальто. Если боишься старух, иди и прячься в машине.

Она решительно двинулась следом за маленькой странной фигуркой, которая почти исчезла в густом тумане, и Джеймсу, потерянно пожавшему плечами, оставалось только последовать за ними.

Шагов через двадцать они сошли с дороги и стали пробираться среди обросших травой мшистых кочек. Несколько раз они натыкались на заросли можжевельника, и вскоре у Лидии упало настроение.

- Ради бога, не идите так быстро, - закричала она вслед едва различимой в тумане фигуре.

Старуха остановилась и терпеливо подождала, когда они поравняются, затем снова кивнула и двинулась дальше.

- Извини, - голос Лидии звучал приглушенно, - ты был прав, нам следовало оставаться в машине.

- Теперь уже слишком поздно, - мрачно заметил Джеймс. - Мы не найдем дорогу обратно. Увязнем в болоте.

Прошло еще двадцать минут, и вокруг стало смеркаться. Туман сгустился. Внезапно старуха остановилась, сгорбилась чуть сильнее и принялась отыскивать что-то в полах своего одеяния. Послышался чиркающий звук, и когда она повернулась, то в руке у нее горел старинный свечной фонарь. Джеймс даже присвистнул от изумления.

- Если мне не изменяет память, это старинный каретный фонарь. Готов поклясться, что она зажгла его трутом.

- Сколько еще идти? - Лидия тяжело дышала. Джеймс почувствовал, что она дрожит.

- Эй, - окликнул он старуху, - сколько нам еще идти? Моя жена очень устала.

Ответа не последовало, маленькая фигурка заспешила вперед, и им едва не приходилось бежать, чтобы не потерять из виду подпрыгивающий далеко впереди огонек.

- Должно быть, она не только глухая, но и немая, - проворчал Джеймс. - Не понимаю, как старая развалина умудряется так быстро идти.

- Это все корнуэльский воздух, - Лидия отважно попыталась улыбнуться.

- Все равно, для своих лет она бежит слишком резво. - Он повысил голос и прокричал: - Пожалуйста, не идите так быстро.

Фонарь продолжал подпрыгивать вверх-вниз далеко впереди. Джеймсу послышался тихий, приглушенный смех.

Прошло около часа, и Лидия совершенно обессилела. Споткнувшись о кочку, она едва не упала, Джеймс поддержал ее, обхватив рукой. Бережно опустив ее на землю, он закричал вслед быстро удалявшемуся огоньку:

- Моей жене плохо. Вернитесь назад, пожалуйста.

Крошечная искорка света замерла, затем - к огромному облегчению Джеймса начала приближаться, и вскоре старуха склонилась над лежащей без сознания Лидией и осветила ее бледное лицо фонарем.

Ее резкий, скрипучий шепот не был человеческим. Он больше напоминал похрустывание прибрежной гальки под босыми ногами.

- Устала... Холодно... Нести...

Джеймс попытался поднять Лидию, однако все его силы отняла кошмарная прогулка. Легкие обжигал ледяной туман. Старуха издала скрежещущий звук, который вполне мог бы сойти за смех.

- Слабый... Держи...

Она протянула фонарь, однако мужское достоинство Джеймса потребовало, чтобы он возмутился.

- Не надо, я справлюсь сам.

- Держи.

Это был приказ, и он повиновался. Высоко подняв горящий фонарь, он с удивлением наблюдал, что собирается предпринять эта хрупкая вязанка костей. Готовый в любой момент вмешаться, он следил за действиями старухи, и его изумление возрастало. Затем он ощутил странное онемение, и его охватил беспричинный ужас.

Две клешни - невозможно было назвать руками обернутые в кожу кости выскользнули из-под платья; затянув в тугой узел пальто Лидии, старуха подняла ее. Одним движением, без видимого усилия, тело женщины поднялось над закутанной в шаль головой и опустилось на сгорбленные сухие плечи. Одна рука обвилась вокруг одетых в нейлон ног, другая обхватила белую шею. Старуха пустилась быстрой трусцой, и ошеломленному Джеймсу пришлось приложить все силы, чтобы от нее не отставать.

Болезненно ныла шея, и мысли вспыхивали в мозгу, как трассирующие пули. Страх, ненависть и любовь - каждое из этих чувств сливалось с другими и превращалось в один нескончаемый поток обжигающего мозг пламени.

В этом кошмаре была виновата Лидия. Ее глупый, беспричинный эгоизм заставил их покинуть безопасный автомобиль, и теперь он едва поспевал за маленьким высохшим монстром, с плеч которого свисали и покачивались в такт движению белые бедра Лидии. А доктор говорил, что ему нужен покой...

От его выносливости не осталось и следа, когда туман стал рассеиваться и перед ними вырос холм. Клинообразная скала, заросшая вереском, выступала из склона; ее окружали заросли можжевельника, и здесь наконец старуха замедлила свой шаг. Не останавливаясь, она прошла сквозь кусты к самой скале, что-то толкнула ногой; что именно, Джеймс не видел, однако, к его удивлению, в скале отворилась дверь, обнаружив освещенную свечами комнату. Старуха просеменила вовнутрь и не останавливалась, пока не достигла узкой, заправленной одеялом кровати. Как зеленщик сваливает с плеч мешок с картошкой, так она уложила на кровать Лидию. Затем потерла руки и с плохо скрываемым презрением посмотрела на Джеймса, который отважился сделать несколько робких шагов от двери.

- Входи. Закрой дверь.

Они находились в пещере - в естественной, решил Джеймс, вероятно, расширенной и обжитой кем-то очень давно. Темные гранитные стены были испещрены неровными отметинами - возможно, следы долота или резца. Камин был выдолблен слева у стены; из него наружу уходила огромная труба. На старинной железной решетке ярко пылали торф и древесные сучья. Хотя дым покидал пещеру, в ней оставался какой-то непонятный запах - точнее, зловоние - странный, гнилостный душок, как будто старуха делила свое жилище со свиньей или, что было более вероятно, с каким-нибудь плотоядным животным, оставившим свой полусъеденный обед дозревать в темном углу. В этот момент стал осязаем едкий перечный аромат, исходивший из висевшего на каминном крюке котла. Он усиливал наполняющее пещеру зловоние, и Джеймс удивился, почему по дороге сюда им не повстречались призраки давно погибших заготовок для похлебок.

Пол в пещере покрывали соломенные циновки. Крепкий, потемневший от времени сосновый стол в центре должным образом обрамляла четверка трехногих стульев. В углу, у огня, стояло ветхое кресло-качалка. У стены напротив возвышался замечательный своими размерами кухонный шкаф, в котором красовался неровный строй оловянных кружек, стояли плетенные из ивовых прутьев тарелки и огромное серебряное блюдо для мяса. Большие сальные свечи, вставленные в собственные наплывы на маленьких глиняных блюдцах, стояли на шкафу и на широком каменном выступе, служившем одновременно каминной полкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});