Чай - Евгения Доброва

1997

Соседняя комната

I.

Он нерешительно входит в ее спальню,принюхивается к разлитому там запаху ее духов,садится на край дивана,взглядом скользит по ее полкам и книгам,по раскинутым тут и там ее платьям,платкам и шалям,по тюбикам, кремам и пудрам, заведующим ее красотой,по пустым упаковкам таблеток,их слишком много даже для самой тяжелой болезни,их слишком много на тумбочке,на журнальном столе,на промятом сиденье кресла,их слишком много,много,много.

— Ну когда же она, переодевшись,вернется из соседней комнаты?Ну когда же она, переодевшись,вернется из соседней комнаты?!

II.

И она вернулась и сказала:— Бывают же несносные дети!Устроят дома госпиталь куклам,а потом нигде не найдешьни одного аспирина!

«Задрожал свет…»

Задрожал свет.Нежирная осень (нарядные губы),шаркая листяными ногами,пролезает в дымоходы и трубы.

В Москве окна двустворчатые,в Волгограде — трех;в Рязани — кремль,у Эли — эллипс,у Юли — Юпитер.

Чавкают ноги в лужах.Туфли больны ангиной.Бальные хороводы утоквыкрашены рыжей сангиной.

Отбрезжил рассвет.И — обидно! — сразу сумеркибархатными пальцами прикрывают глаза,и все — как будто бы — умерли.

1995

Замок

Снова дубовой листвы растревожены улья.Вот уже осень, а встретились мы в июле.

Холод. Горчичного цвета поля. Такой же горчицейобиты кресла, диван…Как так могло случиться,что существует жена —Марина ли, Вероника…И в результате: тебя поди попробуй верни-ка!Я пытаюсь унять — не выиграть — эту войну,будучи продана в рабство вчерашнему снуо прекрасном замке, парящемнад склоном холма.Донжоны венчают вершину,как голову шейха — чалма.

Ветра контральто… Пригорки,овраги и пашни,хотелось бы вас созерцатьиз высо-окой башнис ее барбаканами, окнами в небо, зубцами,рвом, крепостною оградой и лютыми псами…

Громко звонит телефон, и с высокого склонав бездну летят барбаканы, порталы, колонны…

1998

Чай

Приходи к чаю, мама,выбирай пряник самыйрасписной-резной,будь со мной.

Приходи к чаю, сестра,завари зелье из трав,сахар положи,ворожи.

Приходи к чаю, брат,в наш родной Вертоград,отдыхай, играй —это рай.

Приходи к чаю, душа.Соли горсть, дегтя ушат —все тебе, держись:это жисть.

2010

Актриса

А вот и столик прикроватный.На нем моя богиня держитсосалки, склянки, валерьянки,потертый томик взрослой книги,вишневый, пухлый, коленкорный,брошюру детскуюБианки про синичеки церковку из спичек.

Панно из накладных ногтейУж не шокирует гостей.Нет, не квартира — косметичка!По вечерам еще шарманка.Все эти скрипки, фортепьянки,шиньоны, шпильки, пузырькимое терпенье прогрызут!

И — изведут, сотрут мечту,как неприличную тату.

Но что поделаешь — актриса.

И я, как раб у ног покорный,ее, богиню, не осмелюсь…И с горя — пиво и поп-корн…

Спи, ласточка моя.

1998

«В зимнем загородном доме…»

В зимнем загородном доме,в тишине и полудреме,дни как нитка-канитель,что в руках твоих неспешныхвьется долго и прилежно.Лишь полночная метель,дней поток нарушив мерный,шлет неясный сон химерный.Скрип калитки, стук петель —полуночная метельусыпляет чисто поле,распадаясь на триоли.

1997

«Ты танцуешь ногами…»

Ты танцуешь ногами,я танцую словами.Мой журавль в небесах,а твой — оригами.

1997

Кронштадт

Вот наконец собрались, добралисьпосмотреть край земли,где мачты и якоря, и Гумилев, мечтающий на корабли.Бели заливом пройти по искрению, блеску воды —можно сразу в таверну имени мичманской бороды,взять по холодному пиву и сидеть, и смотреть,как осеннее солнце вскрывает блестящую твердь.Глянец вечерней воды. Уходящая роскошь.Мысли, бликуя от моря, роятся о прошлом.Ветер с залива, в парке играют мальчишки, вместошума авто — грохот привязанной к велосипедамконсервной жести.И вдруг замечаешь: у тех, кто живетсреди штилей, штормов и закатов, взорыимеют тавро цвета волн,бирюзы Морского собора…

Возвращаясь, мы долго смотрели, как в неберасцветки тигровых лилийплыл над заливом, кренясь, купол северной Айя-Софии.

2001

Петергоф

В этот размы приехали в парк ближе к вечеру.Уже выключили фонтаны.Мы гуляли по берегу и по аллеями вдыхали липовый цвет.

Ровно в семь в парке появились дети,Наводнили весь Петергоф.На рулях их велосипедоввисели пакеты, в них звенели бутылки.

Каждый по своему маршруту,они объезжали скамейки и урны.

И я подумала, что все они станут поэтами.Как же иначе, есливсе детство собирать бутылкив приморских парадизах.

2001

Туфли

О, как долго меня не было дома!Подхожу и вижу издалека:горят наши окна.Липа и клен, скамейка у клумбы — все те же.Хлопает дверь, замок сыплет ржавчиной.Вот я в прихожей.Кошка вышла встречать, трется о пуфик холщовый.Я снимаю пальто.Разуваюсь.Ставлю на место ботинки.Рядом с ними, в углу,в обувном каре у порога —новые, ни разу еще не надетыечерные туфли сорокового размераисточаютедва уловимыйдух породистой кожи,блестят лакировкойпри свете старинного бра.— Петр, это твои? Тебе в школу купили? —спросила младшего брата.— Это дедушкины, — на ходу сказал Петькаи убежал по своим петьским делам.«Туфли… — подумала я, — значит, туфли…Зачем ему туфли, когда он восемь лет не встает…»

1999

Пайетки жизни

Лионель Месси не будет играть с нашей сборной.Кличко станет драться с Чемберсом, а не с Поветкиным.Задержаны турки, приплывшие в Россию за пивомна спасательном круге.Свиным гриппом заразился президент Коста-Рики.

В центре Москвы горит музей-квартира Немировича-Данченко.Задымление не нарушило график движения поездовв метро Петербурга.Труп мужчины обнаружен в шасси самолета«Владивосток-Авиа».Одного из выживших в крушении Су-27 пилотовснимали с дерева.

Меркель и Медведев осуждают убийства в Чечне.Городские вороны колют орехи трамваями.Страна вспоминает погибших моряков «Курска».Успенский пост начинается у православных.

2010

«Аненербе»

В сиянии и дрожи воздуха,в Богемии воздушных нитейи в Севре неба, близкой Мойки, облаковоно было прекрасно,это здание.Прекрасно и величественно: охрапри белых ордерах,парадный вход,фронтон, пилястры,портик…

Его парадный силуэт,густыми долгими тенямиудлиненный, —то было в шесть утра —меня пленил.

— А что за здание? —спросила я прохожих.— Ленэнерго.И я изумилась —послышалось «Аненербе»…

2001