Рассказы. Как страна судит своих солдат. - Эдуард Ульман

Группа переходит реку по обнаруженному броду. Слышен всплеск — один из пулеметчиков не удержался и свалился в воду. Переодеваем его в сухое. Все нормально. Головной дозор — азимут, расстояние, группа — вперед. Идем нормально. Парни работают хорошо.

Вокруг тишина. Противник может быть рядом, но пока что пусто. Слышен отдаленный рев БМП — «Хаммер» эвакуирует 300-го. Во время одной из остановок отдаю ласку «Малышу». Тот кормит ее тушенкой из пайка, кажется, ей понравилось.

18.14 — «Мелкий» вышел на связь. Он уже занял духовскую базу — нашел много интересного. Зовет в гости на базу, так как ночью «душки» придут обязательно. База не маленькая, один может не удержать. Дает координаты. «Сокол» с «Ладогой» уже двигается к нему. Пока обговаривали сигналы взаимного опознавания, прочие условия встречи — вмешался комбат. Приказал двигаться к месту проведения засады, согласно решению. Понял, принял, выполняю. Желаю удачи «Мелкому», конец связи.

К месту проведения засады подошли уже в сумерках. Расставили МОНки, сигналки. Подгруппы заняли свои места, началось ожидание. Перехватываю доклад «Мелкого» о взятых трофеях. Духи смотались с базы, побросав даже «разгрузки» с боеприпасами, поэтому улов получился приличным. Вызвало удивление присутствие мины (в комплекте), стоящей на вооружении только у определенного рода войск.

В пехоте такую не возьмешь. Остальное — боеприпасы различных типов и прочие разности, представляющие интерес. Порадовался за друзей — окопы есть, боеприпасов столько, что можно каждый лист в округе прострелить два раза, продержаться ночь — не проблема.

Спустя некоторое время началась стрельба. Со стороны базы. Можно четко различить, кто бьет. Серия одиночных или разрозненные очереди — это духи. Шквал огня — наши. В перерывах между стрельбой «духи» что то орут, воют. Мы с радистом и санинструктором развлекаемся, угадывая, когда воют «духи», а когда — шакалы. «Духи» бродят между моей группой и базой, не приближаясь на дистанцию поражения. Жду. Если в очередной раз противник откатится от базы подальше, то попадет как раз в мои теплые объятия. Не выходит. «Сокол» с «Мелким» решают вызвать артиллерию. Чтоб не накрыло меня, еще раз уточняют мои координаты. Вместе решаем, что дать артиллеристам. Дают пристрелочный. Понял, принял, жду. Мина ложится просто идеально. Даю подтверждение и загоняю группу по ямкам, благо, что здесь они присутствуют и присмотрены заранее. Береженого БОГ бережет. По связи передают: «Даю два огурца».

Принял. Жду. Кто-то из группы комментирует: «Сейчас нас накроют». Только успеваю сказать, что молитву уже прочитал (по установившейся традиции), как слышу полет «огурцов». По звуку понимаю, что «огурцы» валятся прямо на голову, сейчас накроют. Удар. Звон. Комья земли. Шум в голове. По связи кто-то интересуется, с надежной в голосе, как попали. Хорошо попали, считаю людей. Иваныч держится за ногу, шепчет «ранен», «ранен».

— Кровь есть?

— Нет — землей ударило.

Все целы. Расползаемся по местам. Артиллеристы, получив поправки, перенесли огонь западнее. До утра лежим спокойно, слушая, как долбят наши. Радист периодически шипит на санинструктора: при звуке пролетающей мины, тот впивается руками в сапог радиста, рефлекторно. Подошва гнётся.

Утром выходим к базе, дожидаемся «Хаммера». «Хаммер» уже второй раз, нагло забирается на броне в самую середину Самашкинского леса. На этот раз за трофеями. Собрались все вместе. Стали делиться переживаниями. Не обошлось без смеха — меня снова приласкала артиллерия, у одного из бойцов пулей погнуло подствольник — у каждого нашлось что-то свое. Пока готовили к подрыву блиндаж, пехота, прибывшая с «Хаммером», стащила половину трофеев. Вернули после небольшого внушения.

Посмотреть на результат решил один из генералов. Вместе с «Хаммером» и «Ладогой» отправляюсь готовить площадку. Группа, усиленная пехотинцами рассыпается по лесу. Двое самых здоровых бойцов назначены прикрывать генерала телом. БМП крутиться на полянке, уничтожая растительность. Наконец все готово. «Ладога» готовится к разговору с высоким гостем, прикидывая, что может его интересовать. Вертолет прилетел, покружил, передал, что с запада могут прийти духи, и улетел обратно. Матерились по этому поводу минут десять. Собрал группу. Бойцы испытывают разочарование — хотели посмотреть на начальство, вместо этого лишний раз лес прочесали. Возвращаемся к остальным. «Сокол» и «Мелкий», получив «добро», готовятся к эвакуации. Остальным приказано продолжить выполнение задачи.

Надеясь на то, что «бородатые мирные жители», увидев эвакуацию разведгрупп, придут посмотреть на останки их базы, решаю остаться здесь. Все уходят. Мы не торопясь, готовим засаду. День, вечер, ночь проходят спокойно. С утра сообщают время и район эвакуации, велят дожидаться «Мелкого» и найти подранка. Ждем. «Мелкий» прибегает налегке — на ПКМ по сотне патронов, у остальных — что осталось после первой ночи. Следов подранка в округе нет, двигаемся в район эвакуации. По пути находим отлично замаскированный схрон. Пулеметчики «Мелкого» в экстазе — появились боеприпасы. «Лом» в упоении обкручивается готовой лентой патронов на 400, радуясь как ребенок. Мои тоже довольны — наконец-то с выхода придем с результатом. В результате спора с «Мелким» насчет сравнительных достоинств заместителей командиров групп, решаем проэкзаменовать «Качка». «Качек» не подвел. Вывел к пункту эвакуации в 70-ти метрах от машин.

Для нас выход завершался до возвращения в ПВД (пункт временной дислокации). Вернувшись, узнали, что сержант Петров скончался от ранения, несовместимого с жизнью.

Январь 2001 г.

Любовь и артиллерия

В палатке командира роты, служащей своеобразным офицерским клубом, царит тишина. Периодически её нарушает перебор гитарных струн. Это — Хаммер. Одетый в выгоревшую прыжковку, он сидит в углу палатки, задумчиво глядя в угол. Опершись спиной на спинку кровати, Хаммер держит в руках гитару. Следуя течению своей мысли, он то начинает, то прекращает мелодию. Жарко. Остальные четыре офицера, включая меня, разместились кто где, и плавают в собственных мыслях. Мелкий застыл с блокнотом, отрешившись от намерения рассчитать снаряжение группы для предстоящего через пару дней выхода на задачу. Недавно ставший отцом Клюв задумчиво упёрся взглядом в стол. Кантик, шевеля усами, что-то чертит в тетради. Работает. Он командир, ему без дела нельзя. Я, лениво поглаживая начинающий отрастать ус, сижу напротив Клюва, рассматривая разноцветье карты «пятидесятки», застыв на мысли о выборе места будущих засад.

Внезапно валявшийся на кровати командира роты Сокол мечтательно произносит:

— А вот у меня Леночка…

Ба-бах! Стоящая за территорией нашего отряда батарея самоходных артиллерийских орудий открывает огонь. Акустический удар так силен, что, кажется, стенки палатки раздуваются от выстрела гнездящихся неподалёку орудий.

Сокол недавно женился. Влюблён в свою жену до беспамятства. Леночка, умница и красавица, завладела всем его существом. Все присутствующие в курсе этого обстоятельства. В своё время, в период, когда их знакомство только начиналось, и Сокол мучался оттого, что его, такого умного, всего из себя элитно — армейского игнорируют и не воспринимают в серьёз. Так вот, в то время все присутствующие принимали живейшее участие в судьбе очарованного скромницей товарища.

Звук выстрела инициирует вялотекущее обсуждение вероятных целей артиллеристов. Хаммер с ехидцей интересуется, с какой целью я разместил под носом трамплин для блох. Мелкий живо вскидывает голову, ухмыляясь и готовясь развить тему. Началось утро в деревне! Сохраняя кирпичное выражение лица, голосом лектора сообщаю, что мой «трамплин для блох» служит для десантирования вышеуказанных шестилапых в район забазирования под носом у Хаммера и, как вариант, у Кантика. Кантик возмущенно округляет глаза и начинает доказывать, что его усы и блохи — вещи несовместимые, а вот мой «трамплин» — это позорище, а не усы. Его поддерживает не менее усатый Хаммер. Мелкий, заливаясь хохотом, с прыгающими в глазах бесенятами кричит, что усы отращивают только те, кому содержимым штанов похвастать перед девушкой нельзя. Это уже слишком. Вчетвером, включая Клюва, чей «трамплин для блох» ещё в стадии зарождения осаживаем Мелкого. Не торопясь. Каждый по аргументу.

— Во-первых, у Мелкого до сих пор нет постоянной подруги, потому что сам мелкий, и хвастать перед подругами нечем. — Кантик.

— Во-вторых, больше одного вечера с ним ни одна не остаётся, потому что для того, чтобы убедится в том, что всё плохо — достаточно и одного вечера. — Я.

— В-третьих, проверенное качество в рекламе не нуждается. — Хаммер. У него уже две дочери. Старшей скоро в школу.

— В-четвёртых, для нормальной девушки таких как Мелкий нужно пучок, а то и не заметит, что что-то произошло. — Клюв.