Путь в никуда - Владимир Гайсинский

Однажды сосед, разводивший голубей, подарил Жеке голубя – простого сизаря, пойманного им накануне, и Жека помешался на голубях. Он стал завсегдатаем Тезиковки, где по воскресным дням собирались знаменитые толкучки. Боже, чего там только не продавали, и какой только народ там не собирался: птичники, торговавшие попугайчиками, канарейками и голубями; собачники со щенками и котятами; любители аквариумных рыбок; книжники с запрещенной литературой; барахольщики с импортными тряпками; сантехники, торговавшие ворованными кранами и смесителями; умельцы со своими поделками и прочая шушера, пытающаяся сбыть всякое барахло. Но были и деятели покруче. Эти торговали золотом и валютой, мехами и оружием. Были и те, кто продавал наркотики. У этих были прикормленные точки – часовые мастерские или комиссионки – но и там нужна была осторожность, потому они и пользовались услугами пацанов, стоящих «на стреме». Эти лихие оборванцы, издалека вычислявшие чужака на рынке, по цепочке передавали новость, клиент сбрасывал товар в надежном месте, и ни один милиционер или «габешник» ничего не мог отыскать. Труд пацанов, естественно, оплачивался, и у Жеки появились деньги, а десятка у восьмилетнего пацана – это большие деньги.

В одном классе с Жекой училась Зинка. Зинка была второгодницей и должна была бы учиться в пятом классе, ну вот Жека и запал на эту Зинку: она ему снилась по ночам голой и с красивой круглой попкой. Другие пацаны говорили, и Жека слышал, что Зинка дает, только не всем, а кто может хорошо угостить мороженым и лимонадом. Однажды Жека решился. Он купил две бутылки лимонада и четыре пломбира и после уроков позвал Зинку домой якобы помочь той по истории, а уж «Историю древнего мира» Жека знал лучше всех в классе. Зинка, как ни странно, согласилась то ли оттого, что действительно хотела исправить двойку по истории, то ли падка была до лимонада, а родители у Жеки целыми днями на работе. Ну, в общем, закрылись они у Жеки дома, и, усадив Зинку на диван, Жека полез к ней целоваться, и пока он целовал Зинкины щеки и шею, та стянула с него рубашку, штаны и трусы, так что Жека предстал перед ней в костюме маленького и очень худого Адама с топорщащимся достоинством, которое Зинка едва рассмотрела. Зинка улеглась на диван, бесстыже оголив ноги и зад, а Жека, повалившись на нее, стал усиленно дрыгать ногами, имитируя половой акт. После безуспешных попыток как-то ублажить Зинку, Жека отдал ей все мороженое и лимонад, а та, уминая все это и запивая сладкой газировкой, стала смеяться над Жекой, говоря, что Сидоров по кличке Сидор хоть и не покупает ей лимонад, но в постели намного лучше Жеки и с ним ей приятней даже без пломбира. Все это так взбесило Жеку, что он шлепнул Зинку по ее круглому заду и послал ее на три буквы совсем как сосед дядя Леша в пьяном угаре. Зинка обиделась и ушла, а в памяти Жеки осталось очень неприятное воспоминание от этого первого сексуального урока.

26 апреля 1966 года в Ташкенте произошло сильное землетрясение. Оно началось где-то под утро: неожиданно загудела земля, воздушная электропроводка с шипением стала искрить на раскачивающихся столбах, стало светло, как днем, от сыпавшихся со всех сторон искр, старые балки крыш с шумом ломались, продавливая ветхие потолки, в многоэтажных домах все летало по комнатам, там землетрясение ощущалось гораздо сильнее, люди бежали из домов и квартир полуголые, даже дядя Леша, принявший накануне изрядное количество спиртного, выскочил в одних трусах на улицу совершенно трезвым. До самого утра, то есть пока совсем не рассвело, никто не захотел возвращаться в свои дома, а утром все пошли на работу и в школу, но землетрясение продолжалось, периодические толчки следовали один за другим. Самым популярным человеком в эти дни стал директор Ташкентской сейсмостанции по фамилии Уломов. Он каждый вечер появлялся на экране местного телеканала и что-то грустно бормотал о том, что ученые еще не научились предсказывать землетрясения и нет возможности сказать, когда будет очередной толчок. Понимая, что рассчитывать на прогнозы сейсмологов нельзя, народ выставил кровати на улицы и так жил все лето, тогда в Ташкенте можно было увидеть, как на автобусной остановке стояла кровать, и в ней кто-то спал, а в это время подходил автобус и забирал припозднившегося пассажира. Жителей Ташкента тогда объединило общее горе, ведь многие остались без крыши над головой. Особенно пострадал Старый город. Глинобитные мазанки не выдержали толчков и рассыпались полностью, люди жили в палатках. Развалилось и здание магазина «Детский мир», срочно товары стали распродавать под временными навесами, но вот что странно: почти не было случаев воровства и грабежей. Правда, было это недолго, вскоре в Ташкент стали прибывать строители со всего Союза, а с ними вместе и те, кто искал легкой наживы. Криминогенная обстановка сразу же обострилась, и на улицах появились военные патрули с собаками.

Район, где жил Жека, считался не то чтобы совсем не аварийным, а так, пригодным для проживания, и потому дома Шанхая решено было не сносить, и перспективу его переустройства отложили до лучших времен. Вот сюда и устремился криминал, здесь снимали углы воры, проститутки и наркоманы, которые по вечерам выходили на промысел. Воры воровали, так как аварийные квартиры не запирались, проститутки находили строителей, оставивших семьи в России и искавших утешение в женских ласках, наркоторговцы сбывали дозы, способные отвлечь от скуки и одиночества, и все это здесь, на отшибе, где полубеспризорная пацанва постигала премудрости жизни. Босоногие, в одних трусах, носились они по раскаленному от солнца асфальту, купались в грязной Саларе (речке, текущей по городу), а вечером с разбитыми локтями и коленями представали перед родителями с дневниками, в которых пятерки по физкультуре соседствовали с двойками по арифметике и русскому. А еще драки один на один до первой крови и заглядывание на девчонок, а уж если ты, осмелев, приглашал девчонку на танец, ведь и такое бывало в пионерских лагерях, где через день показывали кино или были танцы, ты был крутой пацан и имел авторитет среди сверстников. Среди пацанов были такие, которые имели неосторожность забредать в чужие районы, и если их там били, начинались разборки между районами. Неважно, кто это был: может, в своем районе его тоже нещадно молотили и унижали, но, если это были пацаны из чужого района, все как один поднимались на его защиту, и тогда начинались кровавые разборки с участием мелюзги и ребят постарше, которые ходили с ножами и цепями. Жека запомнил разборку, которая была в Парке Железнодорожников, который почему-то назывался парк КОР. Там дрались персы с пацанами из окрестных домов, драка закончилась убийством: кто-то притащил ракетницу и выстрели из нее в живот персу, тот орал, а кишки его горели каким-то красно-ядовитым пламенем и воняли чем-то непонятным, такого запаха Жека не знал.

Придя в школу 1 сентября, Жека обнаружил, что в их класс пришел новенький. Тогда Жека не знал какую роль сыграет этот новенький в его судьбе.

Глава 2

Этот новенький появился в классе у Жеки в начале нового учебного года. Просто все явились в школу, расселись за парты, и вошла учительница Вера Семеновна, а за ней этот новенький. Жека сидел один, потому как парта его была в первом ряду, а все второгодники-балбесы старались усесться подальше от учительского стола, на «камчатке», и потому место рядом с Жекой пустовало. «В этом году у нас будет учиться новый ученик, его зовут Саша, фамилия Фельдман, он приехал с родителями, прибывшими на восстановление Ташкента». Потом она обвела класс взглядом и, увидев место рядом с Жекой, указала на свободное место – «иди, садись».

Так Сашка начал учиться с Жекой. Отец Сашки был начальником автоколонны, а мать тренером по художественной гимнастике, и потому сам Сашка тоже был спортивным мальчиком с хорошо развитыми мышцами, высокий и стройный для своих лет, был он смуглым с прямым носом, большими карими глазами и длинными, почти девичьими ресницами. В общем, красивым был пацаном, и девчонки на него заглядывались, тихонько вздыхая, но Сашка почемуто их в упор не замечал. Попал Сашка в эту школу совершенно случайно: просто в соседней многоэтажке, что соседствовала с общим двором, где стояла кибитка родителей Жеки, умерла одинокая старуха, и родителям Сашки дали ее квартиру, а поскольку ближе школ не было, он и стал ходить в эту. Сашка, на удивление, оказался очень способным учеником, хотя точные предметы шли у него лучше, а вот что Сашка не любил, так это историю – любимый предмет Жеки. И не то чтобы Сашка не мог запомнить какие-то даты или выучить то, что написано в учебнике. Просто, как потом выяснил Жека, он ничего не учил, хотя читал Сашка много, очень много. Это Жека понял, когда однажды встретил Сашку на Тезиковке, где тот слонялся между книжных развалов, что-то выискивая и перешептываясь с продавцами книг. Вообще, Сашка был какой-то загадочный пацан: во-первых, он был умный и рассуждал по-взрослому, во-вторых, он никого не боялся, и в-третьих, он был непонятной нации. Кто такие евреи, Жека не знал. Так уж получилось, что в Шанхае их не было. Ну, видел он пару раз евреев: одну толстую тетку, торговавшую газировкой при входе на госпитальный рынок, и еще Яшку парикмахера. Люди как люди: и газировку покупали, и стриг Яшка, что надо, и чубчик оставлял ровно настолько, что был красив и нравился самому себе. А тут сидит рядом с тобой в классе – умный, красивый и загадочный.