Планировщики - Кейт Вильгельм

Никто его не слушал, впрочем, это не имело никакого значения. Позднее они получат специально приготовленное для них описание всего эксперимента написанное простым языком, без сложных терминов и растянутых фраз. А пока все разглядывали шимпанзе.

— Трижды повернулись мы на пятках, и дух завладел синими глазами девушек, — сказал он. Один из членов комитета уставился на него.

- Эффект достигается независимо от того, вводится это через вену или рот, — продолжал Дарин, и потный тип снова повернулся к окну. — Каждое утро уколы, старательно планируемая диета, планы, планирующие планы для следующих планов…

На сей раз на него подозрительно посмотрел Якобсен. Дарин умолк и закурил. Женщина с волнующими бедрами отвернулась от окна, лицо её было красным.

— Мне хватит того, что я видела, — сказала она. — Здесь очень жарко. Можно ли теперь взглянуть на лаборатории?

В здании Дарин передал посетителей Эверсу, а сам неторопливо вернулся на своё место перед ограждением. Он улыбнулся, заметив в глубине «корраля» гордо расхаживающего Адама; шимпанзе не обращал ни малейшего внимания на Гортензию, которая, совершенно сбитая с толку, раскачивалась рядом на ягодицах. Дарин помахал Адаму, а затем, тихо насвистывая, вернулся в свой кабинет. В час должна приехать миссис Дрисколл с Сонни.

Сонни Дрисколлу было четырнадцать лет, рост его составлял метр семьдесят пять, а вес шестьдесят пять килограммов. Его санитар весил сто пять кило и имел рост сто восемьдесят пять. Когда Сонни было двенадцать лет, он сломал руку матери, в тринадцать сломал руку и ногу отцу. С санитаром пока ничего подобного не случилось. Каждое утро миссис Дрисколл заботливо мыла, одевала, кормила своего ребёнка, выводила его на прогулку, с оживлением и надеждой рассказывала ему о планах на ближайшие месяцы, пела колыбельные. Сонни вообще не замечал её присутствия. Его санитар, Джонни, никогда не отходил от него дальше, чем на метр.

Миссис Дрисколл не желала даже думать о дне, когда придётся отдать ребёнка в клинику. Всю свою веру и надежду она сосредоточила на Дарине.

Они приехали в четверть третьего: раньше, чем он их ждал, но позже, чем договорились.

— Он всё время раздевался, — мрачно сообщил Джонни.

Парень как раз снова начинал снимать одежду. Джонни направился к нему, но Дарин покачал головой. Это не имело значения. Он взял кровь из одной мускулистой руки, потом сделал укол во вторую. Сонни вообще не обращал на это внимания. Он никогда и ни на что на обращал внимания, отказываясь сотрудничать во время тестов. Они довели его до стула, но он сидел, глядя в никуда, игнорируя разложенные перед ним на столе кубики, разноцветные мячики, мелки, конфеты. Ничто из того, что говорил или делал Дарин, не производило на него никакого впечатления. Наконец сеанс окончился, и миссис Дрисколл поблагодарила Дарина за помощь, которую тот оказывал её ребёнку.

Ежедневно от четырех до пяти Стю и Дарин вели урок. Когда они вошли в класс, Келли О'Греди заканчивала подготовку обезьян к занятиям. Келли была очень высокой, очень худой и очень рыжей. Стю всегда содрогался, когда она случайно касалась его в коридоре; Дарин надеялся, что однажды он напустит на неё Адама. Она неподвижно сидела на своём высоком стуле с блокнотом на коленях, совершенно не сознавая, что происходит в это время с Стю, а если и сознавала, то заметить это по ней было невозможно. Дарин порой задумывался, не была ли она одной из Зашитых Куколок, запрограммированных для идеального выполнения лабораторной работы и ни для чего больше.

Иногда он думал, как готовят Куколок: длинноногих стройных девушек с высокой грудью начисто обривали, красили ногти розовым цветом, удаляли соски и зашивали все отверстия тела, за исключением губ, вечно улыбающихся и никуда не ведущих.

Класс состоял из шести ещё не кормленных обезьян, которые должны были совершить поочередно шесть действий: 1) потянуть за шнурок, 2) перейти на другую сторону клетки и поднять прут, освобождённый первым действием, 3) вторично потянуть за шнурок, 4) поднять второй прут, который можно соединить с первым, 5) соединить оба прута, б) подтащить длинным прутом гроздь бананов, лежащую на полу возле клетки. В пять обезьяны возвращались в распоряжение Келли, которая одну за другой отвозила их в помещение, где они жили. Ни одна не выполнила всех действий, хотя две были очень близки к решению.

Ожидая, когда последнюю обезьяну увезут в её жилище, Стю спросил:

— Что ты сделал утром с этой бандой идиотов? Они все слегка не в своей тарелке.

Дарин рассказал ему о демонстрации Адама. Они ещё смеялись, когда вернулась Келли, и смех Стю сменился чем-то, похожим на рыдание. Дарин хотел уже рассказать о своих подозрениях относительно девушки, но передумал и просто вышел.

Двадцатикилометровая дорога к дому пролегала по узкому, прямому шоссе, рассекающему тёмные леса Флориды.

— Разумеется, я не против того, чтобы там жить, — сказала девять лет назад Леа, когда пришло предложение из Флориды. И действительно жила. Дом был с искусственным климатом, в машине Леа стоял кондиционер, а за домом находился бассейн, достаточно большой, чтобы в нём разместился трансатлантический лайнер. Вечно перепуганная местная девушка с большими голубыми глазами выполняла работу по хозяйству, а Леа полнела, время от времени рисовала или сочиняла стихи, и регулярно принимала у себя жён коллег Дарина по институту. Дарин подозревал, что время от времени здесь бывали и сами коллеги.

— О, профессор, хотите сегодня целый час? Это будет стоить пятнадцать долларов. — Он записал заявку и обратился к ней:

— Ещё двух сегодня, и мы расплатимся за машину. Что скажешь, дорогая?

Она закинула ему руки на шею и прижалась большой, высоко поднятой грудью. Ей пришлось слегка откинуть голову, чтобы он смог её поцеловать.

— А потом твоя очередь, дорогой. Даром! — Он попробовал её поцеловать, но язык наткнулся на какое-то препятствие; только теперь он заметил, что улыбка была лишь поверхностной, а губы никуда не вели.

Он поставил машину возле чужого «МГ» и вошёл в дом, где всегда можно было получить ледяной мартини.

— Дорогой, ты, конечно, помнишь Грету? Она будет давать мне уроки дважды в неделю. Разве это не чудесно?

— Но ведь ты закончила обучение, — пробормотал он. Грета не была высокой, и у неё не было длинных ног. Выглядела она довольно невзрачно, и рука её была очень холодной.

— Грета только что приехала. С весеннего семестра у неё начнутся занятия по современному искусству. Я попросила её дать мне частные уроки, и она согласилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});